Лана Аллина - Вихреворот сновидений
После жёсткого секса Валерка еще какое-то время обнимал её, теперь уже удовлетворенно, нежно, и она чувствовала: он уже засыпает. Ну, вот и всё – отвернулся к стенке, засопел.
Зато её сон пропал совершенно. Теперь уже точно не заснуть! Промучившись ещё некоторое время, Вера осторожно, чтобы не разбудить мужа, сползла с дивана, подхватила перевод и отправилась в кухню продолжать своё скорбное дело.
Невыспавшееся пожилое утро застало её еще за работой, но бóльшую часть доклада Берлингуэра она уже перевела. Всё! Вера решительно встала, сложила листы в плотную пачку, сунула материалы в сумку. Теперь – по обычной программе: горячий-горячий, чтобы прийти в себя после бессонной ночи, душ, затем две чашки обжигающего крепчайшего кофе, а есть она не станет совсем: и некогда, и ничего в горло не полезет! Потом быстро одеться, накраситься, но это всё минутное дело, сумка, перчатки, шапка, пакет, ключи, завихрение у входной двери, а Валерка спит, как убитый. Вот везёт же кому-то! Вихревый поток – и всё, и нет её! Была – и вся вышла!
Глава 6
Машкины откровения
Первым человеком, попавшимся Вере на глаза в институте, была Машка Швырева. Она сидела в отделе, видимо, с раннего утра и курила, как свидетельствовало состояние пепельницы, одну сигарету за другой. Она дымила прямо в отделе, хотя никто из сотрудников никогда себе этого не позволял на рабочем месте. Из висевшего на стене допотопного, почти уже бесславно скончавшегося приемника тихонько, с легким шипением, выливалась музыка: «Не отрекаются любя, ведь жизнь кончается не завтра… Я перестану ждать тебя, а ты придешь совсем внезапно…»
Машка посмотрела на Веру почему-то с недоверием и даже как-то обиженно, сделала последнюю судорожную затяжку, яростно затушила сигарету в пепельнице – и вдруг закрыла лицо руками.
– Маш, ну ты чего? – испугалась Вера.
Машка, не отвечая, отчаянно замотала головой, безнадежно махнула рукой, потом, порывшись в сумочке и не найдя платка, кое-как вытерла рукавом слезы, размазав по щекам черную тушь, и всхлипнула:
– Да… а ты бы сама как… если б на моем месте, а?.. Если бы… у-у… пло-охо-о все…
И опять зарыдала.
Постепенно выяснилось, что Генка, Машкин муж, сегодня явился домой только под утро, и при этом от него сильно попахивало водкой и слегка – чужими духами (и уже не в первый раз!), а в его сумке Машка обнаружила…
– Машк, ну ты даешь! Господи, да что же там такое быть-то могло, а?
– Представляешь, ва-а-ре-жки! – сквозь слезы простонала Машка.
– Ну так и что? – стала успокаивать Вера рыдающую сотрудницу. – Господи, да мало ли! Ты что, с ума сошла? Подумаешь – варежки! Я понимаю, если бы вдруг трусы женские или, ну там, презервативы даже! И потом, откуда ты знаешь, чьи это варежки? Слушай, ты даже и в голову не бери: случайно ведь могли попасть.
– Да-а, случайно! Как же, ка-ак же! Это же ведь даже не женские ва-арежки! – всхлипнула Машка.
– Господи, а чьи же тогда? – Вера даже рот открыла от изумления.
– Де-е-етские… – от ужаса Машкины глаза сделались как два мокрых чайных блюдечка, а губы задрожали. Простуженным, осипшим от слез голосом она продолжала: – Детские, представляешь, потому что маленькие, и совсем еще мокрые! Ну это же козе понятно: все точно – Галька это, его бывшая, я точно знаю… С ребенком он, видите ли, гулял до двух часов ночи! Хотя мне ничего с утра не говорил, что туда поедет. И потом, ведь не до ночи же, а пото-ом еще… – Машка снова громко всхлипнула. – Он ведь практически не встречался со своим ребенком, когда мы поженились, а теперь вот снова… И мне ничего не сказал, что идет к ребенку, вот так! Да он и вообще к другу в гости вчера пошел!
– Ну так и что из того? Подумаешь, к другу пошел! Ну, а потом, наверно, с ребенком погулял, может, вместе с другом и вообще не со своим ребенком, или со своим, неважно – экспромтом, ну встретился, вот и все.
– Ага! Щас! До двух или трех часов ночи гулял, да?!
Да, и правда, тут что-то не сходилось.
– А все эта его гадина, ну, его бывшая, она ведь теперь спит и видит, как бы его вернуть. Ну конечно! Еще бы, это раньше он ей не так-то уж был нужен, когда простым мэнээсом[47] был! А теперь?! Он же теперь после защиты сразу старшего получил, и зарабатывает нормально, и повсюду его приглашают, и лекции он читает, пла-атные, между прочим, и в командировки ездит и по стране, и за рубе-еж! – всхлипывая, продолжала Машка. – И со всех доходов он ей без всякого исполнительного листа, по договорённости, нехилые суммы отстегивает, так что нам с Сережкой и не остается ничего почти! – Тут Машка судорожно перевела дух, всхлипнула: – А-а… Так теперь эта су-ука и вообще его увести задумала! А Сережка, кстати, такой же ему сын родной, как и та, ну, Аринка, дочка его эта, между прочим.
– Да ладно, Маш, подожди ты так уж убиваться-то, может, вообще все не так! Ну, ведь бывает же такое: складывается какая-то непонятная цепь нелепых случайностей, а потом все просто оказывается! Ты лучше разберись сначала, ну мало ли что ты себе понапридумывала – и сразу в панику!
– Не-ет, Вероня, я уж нутром чувствую: все, это конец… Я уж знаю. Понимаешь, – тут она понизила голос, – он ведь и не спит со мной последнее время. Вот и сегодня ночью: вернулся, ну, я, конечно, притворилась, что сплю, тихо-тихо так лежу, так он как можно бесшумнее влез в кровать, и на самом краешке, подальше от меня пристроился и сразу отрубился… Захрапел, гга-ад… утомился совсем там с бывшей своей!
Тут Машка снова всхлипнула, потом достала платок и пудреницу, вытерла слезы, откинула со лба длинную рыжеватую челку и принялась аккуратно подкрашивать ресницы, подводить глаза, продолжая рассказывать о своих злоключениях с мужем:
– А от меня отодвигается даже во сне, да еще эти духи противные, воняют, я уж их узнаю, между прочим, дешевка ужасная, я б в жизни такими не стала душиться! – всхлипнула еще раз, в заключение, Машка. – Ну, и ладно, и черт с ним… вот вернусь… В общем, мало ему не покажется! Все-все ему выскажу! Все, Веронь, давай с тобой, что ли, по сигаретке вдарим – и опять за работу, а то ведь, представляешь, Аршакович вот-вот сюда подгребет! Я-то рано сюда притащилась, ну, ты сама понимаешь, с утра самого, пораньше сбежала, пока Генка мой не проснулся, а шеф уж тут как тут! Он что, может, и ночевал здесь, работал, ты не знаешь?
– Так он что, Аршакович, уже здесь? – Вера испуганно показала глазами на плотно прикрытую дверь кабинета шефа. Машка помотала головой: нет его в кабинете.
– Слушай, ладно, Машка, я тоже, пожалуй, закурю…
– Ты же вроде как бросила?
– Свои – да, бросила, а твои-то закурю, пожалуй!
– Ну давай, – нервно зевнула Машка, достала сигарету, щелкнула новомодной металлической зажигалкой, придвинула вонючую пепельницу с изображением римской волчицы, вскармливающей неправдоподобно огромными сосцами уродливых латинских малюток Ромула и Рема (шеф в прошлом году привез из Рима – вкуса у него, что ли, не хватает?), с наслаждением затянулась. – Хочешь – на, возьми! – Она протянула Вере полупустую уже пачку Ligeros.
– Ну нет, тогда спасибо, – Вера знала эти сигареты, Валерка предпочитал их другим, и достала свой «Космос». – О Боже, Маш, что за термоядерные сигареты ты употребляешь? У меня такие муж курит, так ведь он курильщик с двадцатилетним стажем и другими просто не накуривается.
– Да нет, нормальные, и потом они зато до печенок продирают, что здорово в моем-то настроении… – Машка свирепо сверкнула мокрыми серыми глазами с комочками налипшей черной туши на ресницах, поправила свои рыжеватые волосы, подстриженные остро модным каре с градуировкой.
– Так что, шеф-то сюда звонил, что ли, а меня еще не было? – спросила Вера.
– Да, ну так вот, шеф наш в дирекцию звонил с утра пораньше, а Машка директорская сюда уже мне перезвонила. Сказал, пораньше в МИД поехал зачем-то, то есть это мне Машка по секрету сказала, и про МИД, и про то, что как вернется, так сразу к директору на ковер по поводу этого нашего цековского задания. Ведь его, крайний срок, к понедельнику в десять нуль нуль в приемную сдать уже надо. Ты как, кстати, все уже перевела, ну, свою часть? У вас там с Аршаковичем большой текст, я видела, а у меня-то что, ерунда, комментарии испанцев только, по прессе, и я уже все перевела, причесать вот только хотела, а тут… Ге-енка со своими ва-арежками…
– Ну… Мне совсем немного, три, ну, может, с хвостиком, странички осталось… Правда, переведенный текст тоже надо просмотреть, вдруг еще что-нибудь поправить придётся, – задумчиво протянула Вера, затем, спохватившись, вскочила. – Ой, так а чего же мы сидим-то? Сейчас придет шеф, потребует перевод… Все, Маш, я – в свой угол, и за работу!
– Ой, да погоди ты! – Машка схватила ее за рукав джемпера. – Самое интересное тебе не рассказала, чуть не забыла тут со своими проблемами!.. А ты уже слышала нашу новость? Потрясающую! Представляешь, Аршаковича-то нашего вроде как приглашают на работу в посольство, в Париж, кажется, уж не знаю там… первым секретарем или, нет, вторым, что ли? Я, знаешь ли, как-то не очень в этом разбираюсь, меня-то на такую работу не приглашают… Нет, как будто, первым, я вроде как слышала, но не знаю уж, правда, нет? Может, он и в МИД за этим поехал? А ты ничего такого не знаешь?
