Мила Романова - «Аленка» шоколадка
– Все священные тексты написаны на коптском языке, – продолжал Кира, – и здесь, в церкви, дети в воскресной школе учат этот язык и читают эти тексты.
– А как можно понять по человеку он египтянин или араб? – спросила Женька.
Кира улыбнулся:
– Есть несколько признаков. Иногда это видно внешне. А еще арабских мальчиков называют исламскими именами, например, Мустафа, Ахмед, Мухаммед… а коптских – православными именами Питер, Марио, Антон… Но, самое основное, всем младенцам при крещении делают такой знак – и Кира поднял правую руку и показал нам свое запястье. Я глянула на его руку, и у меня пересохло во рту. На запястье Киры была татуировка маленького крестика. Точно такой же, маленький крестик, лежал сейчас в моей сумке. Тот самый, подаренный мне Вахтангом.
– Это коптский крест, – пояснил Кира, – такую татуировку имеют все христиане Египта.
– А почему татуировка? – продолжала любопытничать Женька, – ведь принято символ креста носить на теле. В России говорят – нательный крест.
– Но в Египте очень жарко. Носить на теле что-то просто невозможно. А, кроме того, если вдруг родители ребенка погибнут и его отдадут в приют, по этому символу ребенка отдадут в православный приют, а не в исламский. В Египте, к сожалению, высокая смертность, особенно среди бедного населения. Символ креста на руке означает готовность человека идти путем Христа, – добавил Кира.
– А… это только в Египте? – спросила я.
– Что? – не понял меня Кира.
– Ну… такой крест бывает. А в других странах он другой?
– Это коптский крест, – пояснил Кира, – кресты в разных странах, исповедующих православие немного разные. А тебе какая страна интересна? – он посмотрел на меня и улыбнулся.
– Нууу… например, Грузия.
Но ответить Кира не успел, к нему обратился один из англичан, и я не стала больше заводить эту тему.
На обратной дороге к отелю все молчали. Англичанин Джон постоянно посматривал на Женьку и улыбался. Его сестра Джулия молча смотрела в окно. Женька тоже молчала и о чем-то думала. Я сидела тихо, лишь иногда тайком посматривала на Киру. А он всю дорогу сосредоточенно рассматривал какие-то бумаги.
«Интересно, что он имел в виду, когда говорил мне, что мы одной крови», – думала я, – «А еще крестик этот, загадка сплошная. Интересно: он коптский или грузинский?»
На улице было очень темно, когда мы, наконец, подъехали к отелю. Стоянка возле отеля была полностью заполнена и микроавтобус припарковался немного в стороне.
Я оказалась на улице одной из первых. Стояла и ждала Женьку, которая застряла, пропуская пожилую английскую пару. Катала в голове все увиденное и услышанное сегодня. Вдруг мое внимание привлек высокий женский голос:
– Ну, пошли уже, Мустафа…
Голос принадлежал молодой девушке, явно славянской наружности. Она стояла неподалеку и кого-то ждала. Одетая в обтягивающие шорты и открытую майку она демонстрировала всему окружающему миру свое безупречное тело. Губки сложены бантиком и капризно подтянуты, большие синие глаза, обильно накрашенные ресницы…
– Ее зовут Тамара. Она из Белоруссии, – сказал Кира, который в этот момент оказался рядом и проследил за направлением моего взгляда, – она здесь уже в десятый раз, – добавил он.
– Десятый? – не поняла я.
– Да, она десятый раз в этом отеле, – подтвердил Кира.
– Ей так здесь нравится? – удивилась я.
– Наверное, – ответил Кира.
В это время из автобуса показалась Женька. Она улыбалась, глядя на Киру.
– Огромное спасибо за экскурсию, – сказала она.
– Добро пожаловать, – ответил Кира.
– А ты еще какие-нибудь экскурсии проводишь? – продолжала Женька, – мы бы с тобой съездили. Ты такой отменный гид.
– Моя фирма организует разные экскурсии, – снова улыбнулся Кира, – вот например, я могу, – он хитро прищурился, – провести вам экскурсию на пирамиды. Ведь кто не видел пирамиды, тот считайте, и Египта не видел, – и он засмеялся.
Мы с Женькой засмеялись тоже. Но вдруг моя подруга резко замолчала, ее лицо приобрело каменное выражение. Я проследила за ее взглядом…
Рядом с белорусской красавицей по имени Тамара стоял Мустафа. Тот самый продавец из магазина ювелирных украшений, «арабский принц» моей Женьки. Он обнимал Тамару за талию и вел к своей машине, которая была припаркована недалеко от отеля. Женьку он не видел.
Понимая, что сейчас происходит в Женькиной голове, я легонько обняла ее за плечи и потрясла. Она пошевелилась и вдруг тихо и безмолвно заплакала. Слезы текли по ее лицу и стекали вниз по подбородку. Мне казалось, что эти слезы очищают Женькину душу и растворяют все ее иллюзии.
Кира удивленно посмотрел на Женьку, потом на меня:
– Мира, что случилось?
– Все в порядке, – сказала я, – просто она устала. С ней такое иногда случается. От усталости.
– Ну, хорошо, – видно было, что он растерялся и огорчился, – отдыхайте. Я только хотел спросить, – его голос стал осторожным и неуверенным, – мы завтра встретимся?
– Конечно, – ответила я, – я же знаю, где твой стол, я к тебе приду, – пообещала.
Женька продолжала стоять неподвижно, только слезы капали с подбородка прямо на землю. Машина с Мустафой и его белорусской подругой давно уехала, а Женька стояла и смотрела. Смотрела и плакала.
Вдруг я услышала рядом с собой голос. Мужской голос на английском сказал мне:
– Скажи, пусть не плачет. Уже завтра будет новый день. Любая боль когда-то заканчивается.
Я подняла глаза. Рядом стоял Джон. В его руках был большой носовой платок. Он говорил со мной, а сам смотрел на Женьку. Потом он протянул платок, и Женька машинально его взяла.
– Скажи ей, – он обращался ко мне, – я знаю, она не понимает английский. Скажи пусть сейчас ложится спать. А завтра все будет хорошо.
Я не знаю, что имел в виду Джон. Я не разобралась, понял ли Кира то, что происходит на самом деле. У меня не было времени анализировать мнение остальных членов нашей группы. Это было сейчас не важно. Я снова осторожно потрясла Женьку за плечи:
– Пошли подруга. Тебе нужно отдыхать. Пойдем домой. Жене нужно баиньки…
Женька вытерла лицо носовым платком Джона, шмыгнула носом и послушно пошла за мной.
ЧАСТЬ 4. СУМАСШЕДШАЯ КОРОЛЕВА
Наверное, утро, и правда, мудрее вечера. Это похоже на морскую бурю. Она бушует всю ночь, а под утро ветер успокаивается, водные валуны превращаются в послушных барашков, яркое солнце раскрашивает все золотом.
Моя Женька, проплакав полночи, утром вдруг сказала:
– А знаешь Мира, жизнь продолжается. Наверное, мне нужно было прожить и такой опыт тоже. Просто за восемь лет моих отношений с Артуром я запрещала себе даже думать о том, что в мире существуют и другие мужчины тоже. Он заполнил всю мою жизнь… всю меня, – Женька вздохнула, а потом продолжила, – заполнил изнутри и снаружи. Как будто облепил. Я ничего не видела и не слышала вокруг. А сейчас я вдруг поняла, что и не дышала, оказывается. И, наверное, не жила. С ним так глубоко все было, так нежно и красиво, но… бесперспективно. Наверное, я просто устала.
– Жень, ну ты же знаешь, так было много раз. Усталость пройдет, и ты будешь его любить с новой силой.
– Нет, Мира. Не буду. Всему есть предел. И этот предел – восемь лет моей жизни. Знаешь, я благодарна этому Мустафе. Благодаря ему, я поняла, что еще могу что-то в своей жизни изменить. Я устала быть одна, понимаешь? Я хочу чувствовать рядом родного человека. Но Артур мне этого дать не может. А Мустафа… Он был, просто, как… – Женька задумалась, – катализатор химической реакции разрушения, – добавила она своим докторским тоном.
– Ну, слава Богу, – я улыбнулась, – что ты именно так все понимаешь.
– Понимать то понимаю, – Женька улыбнулась, но улыбка была грустной и какой-то немного потерянной, – но избавление от иллюзий – процесс весьма болезненный. Это как операция без анестезии…
Мы продолжили этот разговор позже, уже на пляже. Женька натирала себя маслом для загара, а я расслаблено лежала на лежаке.
– Знаешь Мира, ведь и Мухаммед твой, тоже иллюзия, – Женька была предельно сосредоточена.
– Да, наверно, – согласилась я. Я не рассказала Женьке о нашей поездке к брату Мухаммеда. И про мужчину в черном джипе, и про свою ночную историю тоже. Я знаю, что она бы очень волновалась. Кроме того, я видела, что она по своему доверяла Мухаммеду, и не хотела ломать ее представление, прежде, чем мы вернемся домой.
– Я вообще поняла, – продолжала Женька, – что все мужчины в отношениях эгоисты. Они приходят, и берут то, что им нужно. И ничего не хотят отдавать взамен. И еще я поняла… любви с первого взгляда не существует.
Спорить с Женькой я не стала, хотя и была с ней не согласна. Ведь все люди разные. И женщины и мужчины. Я вообще не любила обобщений. Какое может быть обобщение, когда, например, говорят в целом о мужчинах или женщинах? Или о людях какой-то национальности?
