Элайн Нексли - Вивиана. Наперекор судьбе
– Но Кендис еще совсем малышка. Она должна ходить в школу, но хотя бы заниматься дома, – леди Бломфилд умоляюще посмотрела на хмурого Джамиля, но он лишь резко покачал головой:
– Нет, ей не три года, девочка уже может работать. Либо соглашайтесь, либо уходите, – Вивиана закусила губы. Перед ней предстал теперь не заботливый, бескорыстный мужчина, а алчный, жестокий араб:
– Хорошо, я согласна.
– В ходе работы вы будете изучать арабский язык. Без него в Египте просто не проживешь. Этим займется сам ибн Лутфулла. Теперь идите к Узме, она скажет вам, что делать, – Вивиана медленно поднялась с кресла. Она хотела поклониться, но сердце, ущемленное жесткостью и равнодушием принца, гордо билось в недрогнувшей груди. Нахмурившись, девушка поспешно покинула комнату.
На вопросы Имадуддина молодая женщина отказалась отвечать. Отослав Кендис к служанке, леди Бломфилд заперлась у себя в комнате и дала волю слезам, что, подобно стрелам, разрывали душу.
Девушка, судорожно вытерев слезы, поднялась с кровати и посмотрела в окно, освещенное утренними лучами ясного, жаркого солнца. Вновь все повторялось, перемешивалось, возвращалось на свои круги. Вивиана внезапно тихо застонала, впившись ногтями в ладонь. Она станет прислуживать, как когда-то в детстве, терпеть лишения, унижения, боль. Молодая женщина обреченно подвела глаза. Графская чета подарила ей новую жизнь, жизнь настоящей аристократки. Там, среди высоких холмов, за крепкими, серыми стенами замка маленькая Дини превратилась в настоящую красавицу, гордую и богатую. Но леди Бломфилд сама покинула этот рай, бросив нещадный вызов суровой судьбе. Здесь, в этой стране, разделенной турками,[55] она просто гяурка, бедная девчонка, приехавшая с холодных просторов туманной и дождливой Англии.
Глава 23
Афифа с наслаждением пригубила прохладный, гранатовый сок, источающий тонкий и нежный аромат. Сейчас стоял обычный, жаркий день, когда девушки гарема изнывали от скуки и монотонности. Где-то раздавался плеск воды, быстрые шаги слуг, смех и разговоры наложниц. Султаным внезапно вздрогнула от настойчивого стука в дверь. Отставив бокал, она накинула на голову шелковое покрывало, закрыв одним концом нижнюю часть лица: – Входи!
На пороге появился чернокожий раб Кирабо-ага, личный слуга госпожи: – Моя великая повелительница, я привел Бахижу. Рабыня ожидает аудиенции.
– Веди, – в покои робко вошла худенькая девушка. Подтолкнув ее к Афифе, евнух с поклоном откланялся. Жена шейха задумчивым взглядом окинула коленопреклоненную наложницу, чьи хрупкие плечи утопали в плену роскошных, темных волос. Невольнице едва исполнилось семнадцать, но великий повелитель отказался брать ее на ложе. Теперь рабыню ожидало незавидное будущее: всю жизнь вянуть в гареме, прислуживать высшим господам, так и не почувствовать сладость интимной жизни и радости материнства: – Бахижа, посмотри на меня, – девушка испугано подняла огромные, карие глаза: – А ты изменилась, и в лучшую сторону. Твои формы обрели женственность, кожа стала нижней и белей. Такой юный, сочный цветочек, – Султаным с наслаждением смотрела, как очи Бахижи наливаются слезами, а тонкие пальцы сжались в кулаки: – Как жаль, что такая хорошенькая девочка всю жизнь проведет взаперти, не познав любви и страсти.
Из уст наложницы сорвался страдальческий вопль. Заломив руки, она умоляюще посмотрела на женщину, гордо восседавшую средь подушек: – Прошу вас, Султаным…
– Закрой рот! – резко вскликнула Афифа, резким движением убрав выбившуюся прядь: – Кто ты такая, чтобы просить меня?! Ах, понимаю, твое самолюбие и гордость ущемлены. Повелитель при всех отказался от тебя, сказав, что такая нескладная, худущая девка ему не нужна. Господин любит женственных, сочных, тех, кто способен подарить ему рай чувств и наслаждений. Мне очень жаль, Бахижа, но вчера ты пополнила ряды отверженных. Хотя, еще рано отчаиваться. Я помогу тебе. Шейх уже немолод, лет через десять, а то и раньше, он предстанет перед Всевышним. Место властелина займет его единственный сын. Поэтому, не все потерянно для тебя. А теперь слушай меня внимательно. Если сделаешь то, что я скажу, навсегда поднимешься из дна, не будешь простой наложницей, вещью, станешь любимицей, госпожой. Принц, как тебе известно, пережил страшное горе: потерял жену и сына, но теперь его сердце свободно. Утром он прислал письмо, в котором сообщал, что ближайшее месяца проведет в своем доме. Там, кроме простушки Нур, нет ни одной рабыни. Ты отправишься туда в качестве служанки, скажешь, что я прислала. Будешь стараться находиться рядом с Джамилем, угождать ему, соблазнять, зачаровывать, влюблять. И однажды сети страсти захлопнуться. Наследник влюбиться в тебя, станет рабом твоих желаний, бредить лишь одной тобой будет. Во дворец ты приедешь не как отвергнутая женщина шейха, а как любимая наложница, фаворитка молодого принца, – Афифа замолчала, давая девушке время осмыслить сказанное. Бахижа все еще сидела на коленях, но теперь гордо выпрямилась и вскинула подбородок. В темных глазах невольницы горел яркий блеск, но внезапно он потух:
– Я понимаю, но принц не может жениться на своей рабыне. Это против обычаев. А любимиц у наследника может быть много, особых привилегий это не дает.
– Я знаю, но вскоре наследник станет шейхом, а он уже может жениться на наложницах. Ты получишь звание Султаным Ханум, гарем ляжет к твоим ногам, все рабы, евнухи, невольники, даже паши склоняться перед тобой и поцелуют подол кафтана, – Афифа прищелкнула пальцами, приказав девушке опуститься на подушки. Теперь, когда рабыня была рядом, и никто не мог слышать их разговора, женщина прошептала: – А мы ускорим кончину Кахармана, – тихо вскликнув, Бахижа прижала ладони к губам, испуганно поглядывая на госпожу. Даже мысли о смерти шейха считались греховными, а Султаным посмела произнести это вслух! – Не бойся, девочка. Никто не узнает. Никогда. Наш заговор будет тихим, но опасным. Он станет концом владыки, – в глазах женщины плясали красные искры, губы изогнулись в язвительной усмешке, но рабыня смогла разглядеть слезы в очах повелительницы.
Собравшись с силами, наложница осмелилась спросить: – А почему для вас так важно восшествие принца на трон? Если я стану Султаным, вы потеряете власть над гаремом. Это закон.
– Я отлично знаю законы государства, которым управляю! – отгрызнулась Афифа, судорожно сжав в руке бокал: – У Джамиля нет матери, все эти годы я считалась ею. Наследник видит во мне поддержку, опору, я знаю, он не вышлет меня из дворца. А ты так и останешься рабыней, даже выйдя замуж за шейха. Я же свободная, у меня больше прав на владения гаремом. Мы поделим его пополам, каждой – равная часть.
Бахижа недоверчиво покачала головой. Она – обыкновенная наложница, девчонка Гордана, привезенная с далекой Македонии, а может стать хозяйкой Сераля, женщиной, которой будут покланяться. Девушка с наслаждением закрыла глаза, но Султаным резко отдернула ее, развеяв сладкие мечты: – Но для достижения цели нужно потрудиться. Уже сегодня ты отправишься к принцу. Собирай вещи. Только помни: мои слова – это глубочайшая тайна, если кто-то узнает, ты лишишься жизни, – быстро встав с подушек, невольница поклонилась, поспешно покинув покои.
* * *Вивиана устало потянулась, неохотно выбравшись из постели. За окнами светало, а значит, начинался ее рабочий день. Девушка быстрыми движениями оделась, и, кое-как причесав волосы, скрылась за портьерой, оказавшись в крохотной комнатушке, где, сжавшись калачиком, спала Кендис. Присев на край твердой лежанки, молодая женщина с болью в сердце погладила хрупкое, острое плечо малышки: – Девочка моя, просыпайся. Уже рассвет, – пробормотав что-то бессвязное, ребенок отвернулся к стене, натянув на голову тонкое покрывало. Дочь графа сочувственно вздохнула. Она знала, что за три недели пребывания в этом доме, силы Кендис окончательно иссякли. Совсем еще маленькая, болезненная, девочка трудилась наравне с взрослыми. Вивиана смахнула непрошеные слезинки, покинув комнату малышки. Пусть сегодня поспит подольше, наберется сил.
Девушка быстрыми шагами спустилась в холл, где прибиралась Узма. Выучив немного арабских фраз, англичанка неловко спросила: – Я чем-то помочь?
– Иди на кухню, проследи, чтобы баранина не подгорела. Потом в саду срежешь увядшие цветы, остальные польешь. Также помоги Бахиже. Девочка сама не справляется. Где Кендис? – Вивиана почти ничего не поняла из сказанного, но, услышав имя малышки, ответила:
– Она спит.
– Что значит спит? Уже рассвет, пусть немедленно встает и бежит в господский кабинет. Сегодня к полудню приедет принц, все должно быть убрано. А, что я с тобой разговариваю? Сама разбужу. Ты иди на кухню, – девушка отправилась исполнять приказы. С тех пор, как Джамиль уехал во дворец, а Имадуддин отправился в Александрию по делам, Вивиану приравняли до простой рабыни. Целыми днями она выполняла грязную работу, ложилась спать далеко за полночь, а встала, как только развиднялось. Молодая женщина понимала, что обязана терпеть, этот дом – не самое худшее место работы. Араб покинул свое пристанище две недели назад, сославшись на проблемы в семье, но все знали, что его высочеству просто надоела затворническая жизнь в глуши. Леди Бломфилд кусала губы, когда видела его поцелуи с Нур, долгие разговоры в беседки, страстные ночи в покоях. Наследник любил ее, оберегал, осыпал подарками, а с Вивианой обращался, как со служанкой. Девушка никогда не могла подумать, что за неделю ее сердце разорвется на куски от немой боли. Джамиль был каким-то особенным, родным, но в то же время чужаком, жестоким и бессердечным. Нередко бессонными ночами принц вызывал англичанку к себе, требуя прохладительные напитки либо сладости. Девушка все кротко выполняла, молчала, сносила упреки злобной Узмы и усмешки Нур. Терпела, ибо надеялась на помощь араба. Но в тот день, когда он сообщил об отъезде, Вивиана поняла, что ее мечты оказались тщетными.
