Валида Будакиду - Пасынки отца народов. Квадрология. Книга третья. Какого цвета любовь?
Квартирка оказалась маленькой и очень комфортной. Казалось, здесь всё до миллиметра было рассчитано для уюта и отдыха. Отсюда нелегко было заставить себя уйти. За окном сыпал снег, а в доме было тепло и пахло печеньем.
Наконец, она сняла куртку и свет упал ей прямо на лицо.
Нет, Алла совсем не была девушкой. Она была старше Семёна, но это его ничуть не расстроило. И взгляд её поймать было невозможно, потому что Алла, его Алла была раскосой! Так вот почему она поворачивалась боком и смотрела всё время в другую сторону! Сёма не разочаровался ни капли! Он просто удивился. Чтоб сгладить неловкость, вызванную неожиданными открытиями, он шутливо спросил:
– А муж не придёт?
Алла не стала брыкаться и говорить, что он первый мужчина, который переступил порог этого дома:
– У меня нет мужа, – тихо сказала она, – он ушёл к другой и бросил меня. И папы нет… есть отчим, но он меня не любит и не хочет, чтоб я встречалась даже с мамой… У меня никого нет, я совсем одна…
Острая жалость как стилет пронзила сердце Семёна. «Значит, судьбе так было угодно, чтоб мы встретились! Клянусь, что я буду её опорой и защитой! Я сделаю этого одинокого человечка счастливым! Клянусь!».
Ничего! – прошептал он, прикрыв рукой её кисть. – Теперь я буду с тобой!
Потом они долго пили чай с баранками и клубничным вареньем, она всё подливала ему в чашку и мазала булочки джемом со сливочным маслом. Они смотрели телевизор, потом Алла одолжила у соседа гитару. В этот миг Семён понял, что он отсюда больше не уйдёт. Она всё так же смотрела мимо него с лёгкого поворота головы, и это ему нравилось! Как там Пушкин называл свою Натали Гончарову? «Моя косая мадонна!» А это моя…
Он всё пел и пел, не останавливаясь, боясь, что если он сделает паузу, то Алла скажет, что ему пора, а ей утром вставать на работу, но Алла сидела напротив него и слушала, слушала, казалось, совсем забыв о времени, трогательно качая головой в такт песен. Часа в четыре утра, когда Сёма понял, что теперь его явно не выставят за дверь, потому что ну уж слишком поздно, он поставил гитару в угол:
– Аллочка, ты наверное уже устала от меня? Тебе спать хочется? Ты на работу во сколько встаёшь?
Алла мелко зевнула:
– Я никогда не слышала, чтоб так душевно пели! Мне очень понравилось!
– А на работу?
– Я сейчас не работаю. Встаю, когда Маркиза разбудит.
– Это хорошо! Ты вообще где работаешь? То есть, работала? – поправил себя Сёма.
– В Академии наук! – Алла засмеялась низким, грудным смехом.
– Вот и правильно, что ушла! – Сёма подхватил шутку. – Ненавижу женщин, которые строят из себя умных! Для меня домохозяйка – самая умная и хорошая женщина!
– Правда? – умилялась Алла.
– Я похож на мужчину, который врёт или льстит?!
Ну, что ты! Будешь ещё чаю? – Алла постаралась сменить разговор.
– Нет, спасибо!
– Тогда я сейчас помою посуду…
Ну, что ты! – Семён подскочил на стуле! Мысль о том, что он ел, пил, пользовался гостеприимностью такой милой и доброй хозяйки, так она ещё и посуду будет за ним мыть, была ему просто невыносима! – Тде у тебя фартук? Я сам сейчас всё помою и уберу!
Спальня с широченной кроватью под высоким балдахином Семёну очень понравилась…
Утром он пошёл выгуливать Маркизу. Алла за это время нажарила ему блинчиков.
Сёмик, ты любишь борщ? Настоящий, наваристый? Хочешь сварю?
Семён сжал её ладонь. Ладонь этой сказочной феи…
Обожаю!
Тогда принеси мяса, я тебе сварю!
Это… это которое в очереди стоят? – Сёма запнулся. Он никогда не покупал мяса, но слышал от папы, что «стоял в очерэд за миасом» и что «много кастей палажил суволоч!»
Зачем в очереди? – Искренне удивилась Аллочка. – Ты на рынок съезди. Там дороже, зато свежее!
Ну, конечно!
Потом Семён сходил «как мужчина» в ЖК, потому что у Аллочки текла батарея центрального отопления, она сто раз ходила, но кто с ней, с женщиной будет разговаривать?! Он пошёл, поговорил, во второй половине дня пришли и починили. За это время Алла сварила ему замечательный борщ! Большие куски мяса плавали прямо на поверхности, а жир толщиной в палец придавал ему золотистый цвет.
Сметаны, сметаны клади побольше, – Аллочка водила по его спине тёплыми пальцами, – сметана хорошая, домашняя. Тридцатипроцентной жирности… И борщ на настоящем топлёном масле, а не на подсолнечном!
Сёма ел, ел и никак не мог насладиться. Ему стало жарко. Он вытер пот со лба чайным полотенцем и положил его на стол.
Зая, – Аллочка смотрела в окно, – ты больше не пачкай полотенчики, ладушки? Я тебе тряпочек нарежу.
Раньше Сёма думал, что вкуснее его мамы никто не готовит, но Алла была настоящим виртуозом кухни! Потом он ходил с ней в поликлинику, потому что она немного кашляла. Как она выразилась, «курить стала меньше, а кашель, паразит такой, не проходил»! И снова Сёме стало её жалко: «Да не от курения моя девочка кашляет, а простыла на ветру! Потом, чтоб вести хозяйство, Аллочка забрала у него все деньги, которые ему недавно прислали из дому. „Вы, мужчины, такие растеряхи! – тихо засмеялась она. – Вы никогда не можете нормально распорядиться деньгами! Вот ты знаешь, например, что у тебя на сапоге вот-вот подошва отклеится? Надо к сапожнику нести! А ведь ему заплатить надо!“ Сёма был полностью с ней согласен. Ведь он никогда бы не пошёл к сапожнику, он и не знает, где тот находится! Он вообще не мог даже подумать, что существуют такие женщины – и умницы, и красавицы и такие дипломатки. Мама папу в шутку, называла „дебильчик“, всё равно некрасиво, но может папе нравится? Аллочка ластится как кошечка, называет „котик“, „зая“. Это так приятно! А вчера сама купила мне носки! У спекулянтки за двадцать пять рублей! Зато какие красивые!». Потом Семён долго ползал на коленях и натирал полы мастикой; мыл посуду после борщей; ругался с соседями, когда их затопили. Вечерами, сидя на кухне, медленно перебирал струны и пел о любви, потом снова мыл посуду… Да мало ли дел у мужчины, на руках которого слабая и беззащитная женщина?!
К зимней сессии его не допустили за пропуски. Он, однако, продолжал в свободное время появляться в институте, только сам не знал, зачем.
В середине апреля его вызвали в ректорат и официально уведомили о том, что он «освобождён от занятий по причине академической неуспеваемости», проще г оворя – отчислен. «Сто лет мне не нужен ваш институт! – со злостью думал Сёма, прыгая через весенние лужи. – Зато у меня есть дом и любимая женщина. Я нужен ей, а она нужна мне!» Он летел домой, чтоб успокоиться, однако дома его ждало разочарование! Он с радостью открыл своим ключом, но навстречу вышла только Маркиза, приветливо виляя хвостом.
Маленькая моя, ты где? – стараясь говорить весело, спросил Сёма. Но Аллы не было ни на кухне, ни в салоне.
Ах, вот ты где спряталась! – Сёма схватил в охапку спальное одеяло, под которым просматривались Аллины крупные формы. – Спряталась и не отвечаешь?! – Сёма стал её тормошить.
Не трогай меня, мне нехорошо… – слабый голос прозвучал с усилием, как в палате интенсивной терапии. И действительно, голова Аллы была обвязана шарфом, под глазами стояли чёрные круги.
Ты всё-таки простудилась, моя девочка! – Сёма заботливо приложил губы к её лбу. Так делала мама, когда проверяла температуру, и себе она верила больше, чем градуснику.
Нет… не простыла…
Тогда что случилось?! Может ты… ты… – и потрясающая догадка сама выскочила наружу!
Если ты о детях, то нет… – в голосе Аллы звучала неземная тоска, – не расстраивайся, не расстраивайся! У нас ещё всё впереди! У нас ещё всё будет! Дело совсем в другом…
– В чём?
– Приходила квартирная хозяйка…
– Кто?!
– Квартирная хозяйка…
– Какая «хозяйка»?! Разве эта квартира не твоя?!
– Нет… Я её снимаю…
– А мебель и всё остальное?!
– Тоже не моё…
– Почему ты мне ничего не говорила до сих пор?!
– Как я могла?! – Аллочка закрыла лицо руками. – Ты – самый дорогой и близкий мне на свете человек!.. Как я могла тебя так разочаровать и расстроить?! Ведь ты бы огорчился, не правда ли?
– Правда, правда… ладно, об этом потом… И что она хотела?
– Плату за полгода вперёд…
– Как это «вперёд»?!
Ах, Сёма, Сёма, мой родной, мой любимый, моё счастье! Спроси меня, как я жила без тебя?! Спроси, каково мне было?! Мне, несчастной, одинокой женщине без работы и без мужа! Я же вот так одна с шестнадцати лет! Никому не нужная, как травинушка у дороги! Да, меня выгнал отчим из дому, я поселилась на квартире. Сто квартир переменяла! Перебивалась случайными заработками. Ведь у меня ни образования нет, ни богатых родственников. Пока я была замужем – этот никчёмный человек платил хозяйке, а потом он ушёл, бросил меня, понимаешь?! Бросил! Откуда бы я взяла деньги?! На еду еле хватает! Я задолжала за квартиру за весь прошлый год! Это огромная сумма! Ты знаешь, мне часто даже пару колготок купить было не на что, не то, что за квартиру платить!
