Игорь Соколов - Человек из грязи, нежности и света
– Эх, ты, дурачок, – засмеялся Собакин и отключился.
– Ну, почему бы нам действительно не пожить вместе, – пристала к нему Соня, – ведь можно только попробовать!
«Какой я все-таки осел, – с сожалением подумал Эскин, – ведь с самого начала было ясно, что они оба чокнутые!»
– Кстати, Глеб очень неплохо готовит мясо! – улыбнулась Соня, выжидающе поглядывая на него.
– А он сам из нас шашлык не сделает, – ехидно поглядел на нее Эскин.
– Да, он только с виду такой страшный, а на самом деле он совершенно безобидный ребенок, – засмеялась Соня, но Эскин угрюмо промолчал. Он уже пожалел, что он опять ей позвонил и теперь запросто позволяет обвести себя вокруг пальца.
– А потом он готов уступить тебе все выходные, – заговорила быстро Соня, словно боясь, что Эскин ее сейчас прервет своим тяжелым монологом, но Эскин молчал, он уже набрался от всех удивительного терпения, и думал только об одном, когда она, наконец, уйдет.
Он уже разочаровался во всем, даже любовь представлялась ему одной из самых примитивных формаций Вселенной, которая превращала его в самое жуткое и ущербное существо.
– А почему нельзя оставить все как есть?! – спросил ее наконец Эскин, собравшись с духом.
– Глеб на это не пойдет, – вздохнула Соня, – он будет думать, что я пошла не к тебе, а еще к кому-нибудь!
– Разве для него это имеет какое-нибудь значение? – засмеялся Эскин. Ему уже почудилось, что он сходит с ума, и его очень скоро куда-нибудь увезут.
– Для Глеба имеет, – заверила его Соня.
Все время, что она говорила, она не смотрела ему в глаза.
Возможно, она чувствовала, как он переживает.
– Глеб очень уважает тебя! Он видел, как ты его не испугался и стал заступаться за меня!
– Странно! – вздохнул Эскин. – У меня такое чувство, что вы все издеваетесь надо мной!
– Да, нет же, – обиделась Соня и с укором посмотрела ему в глаза.
Эскин молчал, он решил замолчать надолго, чтобы поймать истину в воздухе.
Пусть Соня будет говорить, а Эскин в это время, глядишь, и поймает свою истину. У каждого она своя! С каждой минутой Соня все больше злилась, разговаривая с Эскиным, разговаривая с Эскиным, как с приведением.
– Хочешь сделать мне больно? – презрительно улыбнулась Соня.
– Хочу, – вдруг отозвался Эскин, – хочу так заморочить тебе голову, чтобы ты больше никогда здесь не появлялась!
Соня заплакав, тут же набрала номер Глеба и сквозь слезы пожаловалась Глебу на Эскина.
– Он хочет с тобой поговорить, – протянула Соня телефон Эскину. Эскин взял телефон и тут же услышал плохо разборчивый мат:
– Ху-ху-хо-хо-бл*-ха-му-ха-х*эс-сэс!
– Слушай его сама! – Эскин отдал телефон Соне, а сам завалился на кровать.
– Ты, что, дурак, материшься-то? – немного послушав Глеба, заговорила Соня. – Я же просила тебя поговорить с ним по-человечески! А ты опять материшься! Что, хочешь приехать сюда? Он хочет приехать! – посмотрела Соня на Эскина.
– Что хотите, то и делайте, – Эскин демонстративно отвернулся к стене. Глеб вошел в квартиру через минуту. Возможно, все это время он стоял под дверью и ждал своего часа.
– Что ж ты, дорогой, жену-то нашу обижаешь?! – заговорил на удивление спокойным и ровным голосом Собакин.
– Послушайте! Оставьте меня в покое! – простонал Эскин.
– Бессовестный! Ты хотя бы лицом к нам развернулся! – закричала вдруг Соня.
Эскин повернулся к ним лицом и ахнул. Все лицо Глеба Собакина напоминало собой здоровенный красный волдырь.
– Что это с вами?! – приподнялся с постели взволнованный Эскин.
– Это я его, – всхлипнула Соня, – он о тебе всякие гадости говорил, а я обозлилась и ошпарила его кипятком!
– Видишь, как мне из-за тебя досталось? – Собакин глядел на него, будто вымаливая прощение.
– А ты еще не хочешь с нами жить!!! – обиженно вздохнула Соня.
«Придурки! Семья придурков!» О, если бы он только мог произнести эти слова вслух. Эскин улыбнулся.
Он почему-то решил им подыграть, а дальше посмотреть, что из этого получится.
– Я согласен жить с вами! – сказал он.
– А вот этого ты не хочешь?! – сказал Собакин, протянув ему под нос свой здоровенный кулак.
– Ты, что, хочешь, чтоб я опять тебя кипятком обварила, – зашумела Соня, отчего Собакин тут же притих, и даже заискивающе заулыбался. Эскину стало плохо.
Он еще тогда, в прошлый раз почувствовал, что они – психи, но как теперь отвязаться от них он не знал.
– Между прочим, я болен смертельно опасной болезнью, – заговорил Эскин, и неожиданно сам, поверив в свой обман, зарыдал.
– Значит, этот м*дозвон нас заразил! – подпрыгнул на месте Собакин, сжимая свои руки в кулаки.
– Эта болезнь не передается половым путем, – Эскин плакал, олицетворяя собой полную безнадежность.
Ему было легко заплакать от мысли, что с этими психами он еще помучается!
– Так тебя надо лечить! – всхлипнула Соня, присаживаясь к нему на кровать.
– Давай, его в больницу отвезем! – предложил Собакин.
– Пусть лучше дома лежит, – нахмурилась Соня, – я хоть за ним поухаживаю! – и немного поправила под Эскиным подушку.
– Ну, тогда надо врача на дом вызывать! – задумчиво поглядел на Эскина Собакин.
«А может это вполне нормальные люди, и я им зря морочаю голову, – подумал Эскин, – ну, хотят они жить втроем, но разве это такая уж ненормальность? При матриархате каждая женщина имела по несколько мужей, а среди некоторых народов, например в Полинезии до сих пор существует матриархат!»
– Не надо врача, у меня есть лекарство, – сдавленным голосом прошептал Эскин. В это время он краснел и потел одновременно, но происходило это от чрезмерного волнения.
– Ну, вот, я буду давать ему лекарство, – как будто немного обрадовалась Соня.
– И мы все вместе будем жить втроем, – радостно добавил свою мысль Собакин.
– Я отсюда никуда не уйду! – прошептал Эскин.
– Значит, будем жить здесь, – потер руки Собакин.
– А если отец приедет, что я ему тогда скажу?! – заволновался Эскин.
– Скажешь, что пустил на время двух студентов, сокурсников! – улыбнулась Соня.
– Но вы же намного старше меня, – вздохнул озабоченно Эскин.
– Есть и старые студенты, – успокоил его Собакин, чему-то про себя улыбаясь.
«Странно, – подумал Эскин, – я им сказал, что смертельно болен, а никто из них даже не заплакал?! Неужели они такие хитрые, что нисколько мне не верят?!»
– Раз ты так серьезно болен, то никуда не ходи, а лечись, а я себе отпуск возьму и посвящу его весь тебе, – с улыбкой прошептала Соня, и нисколько не стесняясь Глеба Собакина, прижалась к нему.
– Все-таки втроем жить хорошо! – хихикнул Собакин, подмигивая Эскину.
– Не знаю, не знаю, – смущенно отозвался Эскин.
– Эх, малыш, если б ты только знал, какая нас ждет жизнь, – мечтательно вздохнул Глеб Собакин.
– Но я же сказал, что я болен, – кусая губу, сказал Эскин.
– Ну, так, лечись! – с непониманием взглянула на него Соня.
– Но я же сказал, что смертельно болен, – Эскин с немым отчаянием глядел ей в глаза.
– А кто тебе сказал, что ты смертельно болен, – усмехнулась Соня, – может ты покажешь справку от врача с каким-нибудь диагнозом?!
«Она мне не верит», – подумал Эскин, краснея.
– А зачем тогда тебе брать отпуск?! – прошептал Эскин.
– Чтобы все время быть с тобой, – улыбнулась Соня и поцеловала его.
– Эх, как хорошо жить втроем, – опять добродушно рассмеялся Собакин.
– А в кровати мы тоже будем втроем?! – спросил Соню Эскин.
– А почему бы и нет, – ответил вместо нее Собакин.
– Дурдом, – уже вслух подумал Эскин.
– Можно и по очереди, одну ночь он, следующую ночь ты, – бодро отозвалась Соня.
Эскин покусывал губы и молчал, уже вся жизнь казалась ему каким-то безумным сном. Эти люди существовали, и значит, Богу было угодно, чтобы их сумасшедшие воззрения укладывались в одно место вместе с нравственной проповедью.
– Все больное нравственно, а все здоровое безнравственно! – вдруг озвучил мысль Эскина Глеб Собакин.
– Вы телепат?! – спросил его с ужасом Эскин.
– Нет, я амеба, – тихо рассмеялся Собакин, усаживаясь к ним третьим на кровать.
Его красное как большой волдырь лицо безумно раскачивалось из стороны в сторону. Соня в это время оставляла засосы на шее Эскина, а Эскин закрывал глаза, думая, что все это ему только снится.
Глава 6. Жизнь втроем
Эскин до сих пор никак не мог понять, как он мог дать им уговорить себя жить втроем. Ведь он изучал античную философию, христианство, эзотерические тайны древнего Востока, и вдруг его разум почему-то ослаб и он сделался совершенно безвольным человеком. Конечно, ему нравилась Соня как женщина, но присутствие ее мужа – Глеба Собакина постоянно раздражало его. Собакин часто безо всякой причины смеялся. Кроме всего прочего он редко мыл руки и почти никогда не смывал за собой в туалете.
