Татьяна Русуберг - Мир в хорошие руки
– Да, я тут забыл… Извиняюсь, если я там кого на крыше обо… в смысле, обидел. Это случайно получилось.
По залу разнеслись смешки, постепенно множившиеся, набиравшие силу и, к моему удивлению, перешедшие в довольно дружные аплодисменты. Я забился на жесткое сиденье подальше от Ноала. Все ясно, выпрут из школы, буду юмористом подрабатывать – глядишь, карьеру сделаю…
Альфа развела в стороны руки, и все стихло.
– Спасибо, Лиан. Это было запоминающееся выступление. А извиняться было не обязательно – у драконов мочеиспускание непроизвольное. Физиология такая.
Тебе спасибо, родная, утешила. Только вот почему-то у Ноала это непроизвольное на головы зрителей не случилось. Арста тем временем продолжала:
– А теперь слово предоставляется нашему следующему кандидату.
Мой конкурент уверенно прошагал к центру зала и встал лицом к электорату. На этом самом лице сияла улыбка, достойная пиндосовского президента.
– Дорогие граждане! Мы собрались здесь в тяжелый для Среднего мира момент, объединенные общей тревогой за его будущее…
Я заскучал и принялся потихоньку рассматривать аудиторию. Хаги вроде бы и правда верили, что нового демиурга обуяла тревога за их судьбу. Лица илламедцев выражали скепсис, стефы сидели мрачнее тучи. Вампы стреляли желтыми зенками по сторонам, будто высматривая, нельзя ли поживиться в чертоге чем-нибудь, да так, чтобы собакоголовые не заметили. Исуркхи изображали энтузиазм, помахивая крыльями и топорща перья в наиболее экспрессивных местах демиурговой речи. Помнящие выглядели так, будто больше всего хотели бы все забыть.
Ноал продолжал распинаться в стиле отца народов:
– Все мы были свидетелями того, как расы, лишенные заботы единого властелина, рассорились, будто несмышленые дети, и бросились друг на друга с тумаками. Люди, вампиры и хаги забыли, что все они – пальцы одной руки, которые я соберу в кулак…
Я навострил уши, желая узнать, кому этим кулаком демиург собрался настучать по башке, но тут грохнуло совсем в другом месте, да так, что с высокого потолка посыпалась на плечи Альфы алмазная пыль. Ноал прервался на полуслове, народ закрутил головами. Снова грохнуло, и пара женских голосов взвизгнула хором. Неужели это моя лягушонка в коробчонке?..
Дверь в дальнем конце Чертога распахнулась, но это была не Машура, а один их вездесущих фер-ди. Подлетев к арсте, монстр согнулся в три погибели и что-то зашептал ей на ухо. Публика насторожилась, вздрагивая при каждом новом звуке, доносящемся из недр цитадели. Наконец, Альфа коротко кивнула и обратилась к собранию.
– Владелец стриптопелии в боксе сорок два! Прошу немедленно проследовать в транспортный отсек и успокоить животное, иначе им займутся стражи. Боюсь, после этого вам придется найти иной способ воздушных перемещений…
Участники конвента удивленно зашевелились, выглядывая хозяина загадочной стриптопелии. Владелец, однако, не желал афишировать своей собственности. Подождав пару секунд, Альфа пожала плечами и обернулась к собакоголовому:
– Займитесь, Мюир.
Фер-ди с готовностью клацнул клыками, но тут снова подал голос Ноал:
– Бокс сорок два… Это, случайно, не тот, где мой аспид запаркован? Такой длинный, чешуйчатый с крыльями?
Арста и «анубис» одновременно повернулись к демиургу. Между гладкими, как немецкий автобан, бровями голубой дамы залегла поперечная складка:
– Животное действительно чешуйчатое, но к аспидам не имеет никакого отношения…
Заунывный вой, просочившийся снизу из каких-то невидимых щелей, заставил неуютно поежиться. Значит, стриптопелия? И как же все это понимать? А главное, на что я послал Машуру? На котлеты?
– Не будем спорить о терминологии, – кокетливо подмигнул Альфе Ноал. – Я немедленно позабочусь о… моем любимце. Прошу у всех прощения.
Демиург послал публике лучезарную улыбку и мгновенно провалился сквозь пол. Все-таки в отношении лестниц этот мир давно уже шагнул в будущее.
– Объявляю десятиминутный перерыв, – огласила арста и исчезла вслед за предыдущим оратором.
Электорат зашумел, обсуждая неожиданный поворот событий, и разбрелся по залу, разминая затекшие ноги. Вой перешел на более высокие тона, а затем оборвался. Я представил себе демиурга, почесывающего свой «выезд» под роговым подбородком, и кучку обглоданных добела костей у чешуйчатых лап… Бр-р! Где же все-таки Машура и остальные? Я направился к выходу из Чертога, но у дверей дорогу мне преградил собакоголовый:
– Нельзя. Опасно. Нельзя.
Что же за скотина такая эта стриптопелия? Я поплелся к центру зала и на всякий случай попрыгал на том месте, где провалился Ноал. Ничего не случилось, только народ снова стал на меня странно посматривать. Я покосился на Торбук, покоившийся на дымчато-розовом пьедестале под бдительными очами двух фер-ди, повздыхал и уселся на место. На сиденье справа лежал свиток, оставленный кудрявой илламедянкой лет двадцати, усердно строчившей в нем всю дорогу. «Наверное, студентка или секретарша», – подумал я и, чтоб отвлечься от беспокойных мыслей, потянул за конец рулона.
«Папирус», скорее напоминавший довольно толстую ткань, белую снаружи и черную на внутренней стороне, испещряли мелкие белые же значки, будто процарапанные в темном воскообразном покрытии. Свиток был разделен тонкой линией пополам. Слева белым по черному стояло: «…пальцы одной руки, которые я соберу в кул. Техн. перерыв 10 мин.»
«Наверное, конспект», – решил я и прищурился на менее четкие каракули с правой стороны листа. «Нелепый фарс…» (дальше неразборчиво), «карикатура на демиурга» – это явно про меня, «выглядит нелепо» – а вот это уже про Ноала! Приятно. Так-так. Что тут дальше? «Если бы мне пришлось выбирать между прилизанным красавчиком с его прилизанной демагогией», – хм, Ноал? – «и взъерошенным воробьем», – методом исключения – я, – «то голосовала бы против всех. Не надо превращаться в дракона, чтобы понять, что война – это провокация, а для управления Средним миром нужно не умение поджигать собственную отрыжку, а мозги». Какое верное наблюдение! Ага, вот еще. Снова неразборчиво: «… у нашей делегации всего один голос, и если бы мне позволили решать, я бы отдала его этой смелой девочке-пилоту – все было бы больше толку. Но это уже из области фантастики…»
– Разве тебя не учили, что читать чужие записи нехорошо?
Девчачий голос раздался над ухом так неожиданно, что я подпрыгнул на месте и выронил свиток.
– Маш-шура? – с запинкой обрадовался я, виновато пряча глаза от ее гневного взгляда. – Наконец-то! Как все прошло?
– Наверное, ты уже слышал, – плюхнулся Динеш на сиденье рядом со мной.
– Да, тут… долетали кое-какие звуки, – признался я.
– В следующий раз проверяй получше свой «авторитетный источник», – и девушка сунула мне под нос длинную припухшую царапину на тыльной стороне запястья.
– М-дя, вижу, стриптопелия – страшный противник! – нервно хихикнул я.
Динешу это явно не понравилось. Его диковатые глаза оказались неожиданно очень близко от моих:
– Между прочим, эта самая стриптопелия моей сестре руку отхватила. Хорошо, проглотить не успела, да Ла Керт подсуетился, поколдовал на славу…
– Ой, – лаконично выразил я свои переживания.
– Не стоит винить Лиана, – мягко произнес вэазар где-то над моей головой. – Ведь и я сам был уверен, что мы имеем дело с разумным существом…
– Прошу прощения за вынужденный перерыв, – так, выходит, возвращение Альфы я тоже пропустил. – Порядок в транспортном отсеке восстановлен. Прошу всех занять свои места. Мы продолжаем.
Девушка в кудряшках подхватила свиток и, аккуратно расправив его на коленях, приготовилась снова строчить. Я поспешно отвел взгляд, боясь, как бы она просекла, чем я тут занимался. Ноал, к сожалению, ничуть не покусанный, начал там, где кончил, – то бишь с кулаков. Оставалось только надеяться, что те самые, так необходимые демиургу для загребания жара, чужие пальцы сложатся на момент голосования в несколько иной символ… Пока же меня больше занимал аспидский вопрос.
– Динеш, – прошептал я, пригнувшись к соседу, – что там у вас произошло?
Но саттардец только злобно зыркнул в ответ, а на меня со всех сторон зашикали. Я решил сменить тактику. После минутного обмена знаками кудрявая интеллектуалка сжалилась и оторвала от свитка небольшой лоскут. На роль карандаша сгодилась обнаруженная в кармане Вовкиных штанов ржавая, видно, не раз стиранная скрепка. Кое-как распрямив ее конец, я нацарапал на черном следующее:
«Лиан – Машке. Стриптопелия – это не аспид?»
И сунул свернутую в трубочку телегу себе за спину. Сзади зашуршали, засопели, снова зашуршали. Через пару минут что-то твердое ткнулось промеж лопаток. Ответ, написанный круглым девчачьим почерком, гласил:
«Маш – Лиану. Сам ты аспид».
Я вздохнул и нашел взглядом одноглазого исуркха. Выходило, он нагло соврал? Или соврало дерево? Или это Ноал запудрил мозги своей шестерке, а потом уж ангел… М-дя, как говорится, без пол-литры йаду тут делать нечего. Почесав скрепкой за ухом, я накропал:
