Татьяна Русуберг - Мир в хорошие руки
И плевать на то, что у меня с детства страх публичной презентации. Потливость ног и колотье в боку, ведущие к косноязычию, а затем полному торможению речевых центров. В школе меня давно уже перестали вызывать к доске и спрашивали только с места, хотя результат в журнале от этого не менялся. Просто у доски я обычно изображал памятник, ну примерно вот как сейчас: глаза выпучены, шею свела судорога, язык распух, как у висельника, колени подгибаются, а руки не знают, куда себя девать – то нагло лезут в карманы, то почесывают между ног…
– Э-э, мнэ… – начал я свое содержательное выступление. В зале раздалось вежливое покашливание, затем снова воцарилась тишина. Одно счастье – мои спутники не увидят этого позора! Со «сцены» я разглядел, что места Машуры, ее брата и Ла Керта пустовали – только папаша Чиду и остальные саттардцы недоуменно переглядывались в поисках соотечественников.
– Я э-э…
Вот оладь! А ведь успел же заготовить начальную фразу, можно сказать, наизусть выучил, специально чтоб не растеряться. И где она теперь, голубушка? Упорхнула в самый ответственный момент! А кроме этой самой фразы-дезертирши у меня ничего и нет за душой…
В зале снова кашлянули. Зашелестели перья по спинке сиденья: пара исуркхов обернулась на нарушителя тишины. Перед глазами почернело. Все! Ступор, конец, Гитлер капут, хенде хох. Где-то над ухом пискнул, как надоедливый комар, голос Машуры: «Если даже ты сам не веришь в свои силы, как же в них могут поверить остальные?» А в другое ухо мартовским котом затянул наследный Патрик, почему-то с грузинским акцентом: «Та-акая ачарова-атэльная дэвушка-а…»
Я вздрогнул, сфокусировал взгляд на размытой точке прямо по курсу, снова открыл рот… и услышал свой собственный каркающий голос – слова пошли.
– Я не хочу быть демиургом. То есть властелином вселенной. Вообще никаким и ничьим властелином…
По Чертогу пронесся ропот. Как прибой, обежал зал по кругу и отступил. Размытая точка стала черной повязкой на глазу подбитого мною исуркха. Отчаявшегося.
– Так ты что, парень, снимаешь свою кандидатуру? – озвучил общий вопрос голос хага, кажется, того самого, что так шустро торговал кровью.
Я перевел прояснившийся взгляд на Ноала, уже поднимавшегося с места с довольной улыбкой на лице.
– Нет.
Демиург застыл в нелепой позе, не полностью разогнув колени; улыбка еще блуждала на его губах, как бы размышляя, спрятаться или раздвинуть их шире? Новая волна шепотков захлестнула Чертог, вскипела пеной недоумения.
– Есть разница между хочу и должен, – я вздохнул, и в наступившем безмолвии все услышали, как я принял на себя тяжесть мира. – Когда дама в шляпе… То есть дракон Женетт, хотя я тогда не знал, что это дракон… – Я чуть сбился, но поймал внимательный, добрый взгляд Чиду и продолжил: – Короче, когда госпожа отдала мне Торбук, я думал, это просто игрушка, а слова про властелина мира – глупая шутка. Я взял волчок, потому что в тот момент мне очень хотелось оказаться как можно дальше от дома, в любом месте, которое чуть лучше того, где я жил… И вот оказался. В Среднем мире.
Слушатели навострили уши. Финн слева от Чиду задумчиво подпер щеку кулаком, облокотившись на острые коленки. Сконки справа скептически наморщил лоб, ковыряя в носу. Придворная дама из илламедской свиты всхлипнула и вытащила на свет кружевной платочек. Да, сразу видно дикого потребителя, не знакомого с сериалами даже мексиканского пошиба. Это ж какая тоска в народном сердце накопилась! Я несколько приободрился.
– Здесь я встретил людей. И не людей. И хотя по невежеству натворил дел, меня не бросили в беде и неоднократно спасали от смерти. У меня появились друзья, и как-то само собой получилось, что я полюбил этот прекрасный мир.
Народ на трибунах гордо встрепенулся, где-то прозвучали робкие хлопки, но на энтузиаста тут же зашикали.
– Я долго ломал голову над словами дракона Женетт, с которыми она передала мне волчок. Она сказала, что дарит мне целый мир бесплатно. Почти. За мелочь, безделицу, о которой я узнаю позже. Я все размышлял о том, чем же придется заплатить. Кровью? – Я глянул в сторону стефов, тут же сделавших вид, что заняты изучением собственных ногтей. – Душой? – Мои глаза скользнули по невозмутимым фер-ди и лучезарно улыбавшейся Альфе. – Жизнью? – Я встретил горящие зрачки чужого демиурга и вечность во взгляде сидевших вокруг Помнящих. – Или еще каким пустяком? Ведь все мелочь в сравнении с властью над целой вселенной. Властью, которой тебе так хочется, верно, Ноал?
И тут демиург не выдержал, вскочил, кривя губы:
– А тебе не хочется того же?! Признайся, все, что ты тут только что наплел, просто красивые слова! Пиар, как говорят в твоем задыхающемся от собственных испражнений мире. Мы же похожи! Разве ты не видишь этого – ты и я!
Ноал взмахнул рукой, и мой взгляд упал на наше отражение в зеркальной стене чертога, то есть оно все время было там, просто раньше я не обращал на него внимания. Закутанный в черный шелк чужой – тонкий, черноволосый, бледный. И я напротив – тощий, чернявый, тоже побледневший – от волнения. Сходство ударило меня, выбив почву из-под ног. Почему же я раньше этого не замечал? Ведь если вдуматься, даже его имя отличается от моего всего одной буквой: Лиан – Ноал. «А» вместо «и». Поэтому чужой так интересовался в начале, как меня зовут? Чтобы понять, того ли он нашел… Кого? Двойника? Свое отражение? Ипостась?.. Внезапно словно ледяная игла вонзилась в позвоночник. Мог ли я действительно быть аватарой демиурга, спроецированной в земной мир? Копией, клоном, вроде бы боровшимся с хозяином, но на самом деле помогавшим ему? В конце концов, кто отдал Ноалу Торбук? Именно. Японская певица Тото Ионо.
Я тряхнул головой, разбивая оковы ужаса. Нет! Я – это я, и никто другой. И плевать, по чьему образу и подобию слеплена моя физиономия, межвселенского подонка или папы Римского в юности. Я оторвал взгляд от зеркальной картинки и снова повернулся к Ноалу:
– Между нами есть одна, но большая разница. – Пришлось повысить голос, чтобы перекрыть шум в рядах взволнованных моим замешательством слушателей. – Ты стремишься стать властителем ради самой власти. Получить свое, захапать побольше, а потом хоть потоп. Для меня власть – это ответственность. За него, – я ткнул куда-то в направлении Сконки, поспешно вытащившего палец из глубин левой ноздри, – за нее, – я махнул на женщину-хага и, наконец, указал на вампиров, – за них. Это моя плата за проезд. Делать то, что должен, и чего мне, может быть, совсем не хочется. Мелочь. Во вселенских масштабах – безделица.
Но Ноал и не думал сдаваться:
– Ха! Да что ты знаешь об ответственности?! Мальчишка, удравший в чужую вселенную, потому что не способен уладить свои собственные проблемы! Еще бы! Дома-то из школы исключили за драки и неуспеваемость, а тут – алмазный престол стоит свободный. Даже про братишку любимого забыл, с отчимом-извергом оставил…
Публика пораженно ахнула, забормотала, обсуждая новость. Мне это было фиолетово. Руки автоматически сжались в кулаки, волоски на загривке стали дыбом. Я бы бросился на болтливого ушлепка, если бы не фер-ди, предостерегающе развернувшие крылья сразу слева и справа от меня. Пришлось проделать дыхательную гимнастику через нос – челюсти у меня прям свело, даже зубы скрипнули. Так хотелось выложить подонку все, что я о нем знаю, думаю и просто догадываюсь… Но ведь, наверное, на это гад и рассчитывал, пиная меня ниже пояса: что сорвусь, наделаю глупостей, конвент превратится в обычное парламентское бурление говн, а душу мою слопают ссаные анубисы. Нет уж, не дождешься, Гендо недоделанный.
– Мы все учимся, Ноал, – слова будто царапали мне горло. – Я уже не тот, что был еще месяц назад. С твоей помощью. Скажи, а что стало с тем миром, откуда пришел ты сам? Чем пришлось заплатить тебе? Чем поступиться?
Я понял, что попал в яблочко. Чужой не выдал себя ни звуком, ни единым мускулом. Только чернота между длинных ресниц полыхнула и тут же подернулась пеплом. Догадка скользнула по поверхности моего сознания, но строгий голос Альфы спугнул ее:
– Попрошу кандидатов не переходить на личности и соблюдать регламент. Лиан, у тебя осталось три минуты. Будь ближе к теме. Думаю, все мы жаждем услышать о твоей программе развития.
Я кивнул и облизнул языком мгновенно пересохшие губы. Арста сейчас напоминала нашу русичку – та так же говорила о себе во множественном числе и все жаждала чего-то несбыточного. Ну какая у меня программа? Разве что за девятый класс, да и та неполная…
– М-м, э-э… – На меня снова напало косноязычие. – Для меня… для всех нас сейчас самое главное, чтобы люди, вампиры и прочие расы жили в мире. А с остальным, думаю, местные правители сами разберутся. Ведь раньше же они неплохо справлялись… Вот. В общем, это все.
Что ж, я мог утешаться тем, что заснуть мои слушатели не успели. Уже на полпути к свободному месту в первом ряду меня настигла беглянка – заготовленная начальная фраза всплыла из подсознания, как подводная лодка. Я запнулся и нерешительно поднял глаза к зрительским рядам. Участники конвента сидели тихо – видно, еще не пришли в себя от моего красноречия.
