Евгений Чепкасов - Триада
– Чего улыбаешься? – спросила Юля.
– Да так.
– Обычно приезжие восхищаются метро, – продолжила она свою недавнюю мысль, – а на самом деле – такая гадость! Подземелья эти… На автобусе в сто раз лучше, хоть и медленнее.
– Тебе виднее, – заметил Гена и взял очередной бутерброд.
Кухня была светлая и просторная, за окном виднелись малозастроенные городские окраины, за кухонной дверью раздавалось рычание и поскребывание: доберман Тэдди желал съесть гостя или просто чего-нибудь съесть; на холодильнике мирно сидел здоровенный сиамский кот, а на трех табуретках разместились четыре человека. Такая арифметическая нестыковка объяснялась тем, что Юля держала на коленях Дашу – свою двухлетнюю дочь – и кормила ее какими-то хлопьями, залитыми молоком.
После того, как Валентин Иванович сделал пересадку на кольцевой линии и отправился на работу, Варвара Семеновна сразу же начала говорить. Гена расслышал не всё, что она говорила, хоть они и сидели рядом, – поскольку поезд гудел и скрежетал, – но еще в метро гость узнал, что у Юли ребенок, а Толю забрали в армию. Так что Даша не стала для Валерьева неожиданностью – неожиданностью стал Тэдди, облаявший его столь свирепо, что лучше бы уж укусил разочек и заткнулся.
«Красивая девочка, – подумал Гена, поглядывая на Дашу. – Может быть, она еще Ангелов видит».
Когда зашел разговор об отце, юноша слушал очень внимательно, а на вопросы отвечал неохотно и лаконично.
– Пока не известно, – говорил он. – Выясню – сообщу.
Допив чай, Гена поглядел на часы и засобирался: дел было много.
Прежде чем шагнуть в троллейбус, он еще раз сверился с заветной бумажкой и подумал: «У нас таких номеров сроду не будет. Неужели столько троллейбусных маршрутов есть? Наверное, есть: Москва – город большой». Некоторое время параллельно с троллейбусом шел трамвай и Гена с интересом следил за тем, кто кого обгонит: в его родном городе трамваи не водились. Но троллейбус свернул в сторону, а трамвай погромыхал по прямой, так что ничем определенным гонка не окончилась.
– Скажите, а кинотеатр «Метеор» скоро? – спросил Валерьев у кондуктора.
– Не скоро.
– Скажете, когда будет?
– Скажу.
«"Метеор", – подумал Гена, пряча бумажку в карман, и улыбнулся. – Почти "Комета"». Но нырнуть в воспоминания о студенческом лагере ему не удалось: всё-таки по стеклам троллейбуса текла Москва – столица нашей Родины, блин, которая, блин, не резиновая, блин! Гена нервничал, а приближающийся «Метеор» был для него куда актуальнее далекой «Кометы».
«Ориентир хороший, – отметил он, глянув на вывеску кинотеатра, а потом – в бумажку. – Но дальше-то куда? Где она – эта улица Свободы? Улица Свободы, блин! На улице Свободы расположились – с юмором ребята…»
Улица нашлась быстро, а вот дом отыскался не сразу, но всё-таки отыскался, и номер у него был не простой, а с дробью, и вход в него был не просто так, а со двора, и курили на его крыльце не абы кто, а ребята в форме – курили и рассказывали анекдоты.
«Ментяры!» – мысленно ругнулся Гена, проходя мимо, и вновь заглянул в свою замечательную бумажку, чтобы узнать кабинет нужного человека.
В унылом коридоре перед кабинетом на унылых откидных сидениях, обитых коричневым дерматином, сидела унылая очередь. Обстановка была как в поликлинике, но в кабинете, куда Гена попал после полуторачасового ожидания, оказался, конечно же, не врач, а лицо, указанное в бумажке, – судья Каплина Н.Н.
– Сын? – удивилась судья, разглядывая паспорт Валерьева, а заодно и его самого.
– Сын, – подтвердил он, разглядывая Каплину Н.Н. и недоумевая, как это она, молодая и красивая женщина, решает судьбы людей; такая работа – решать судьбы; это ведь свихнуться можно, если призадуматься…
– Вам на какое число свиданку выписывать?
– На завтра. Завтра вечером у меня поезд.
– Тогда идите с самого утра, к восьми, а то можете не успеть. Вы знаете адрес и как добраться? – спросила судья, протягивая посетителю паспорт и разрешение на свидание.
Гена нащупал в кармане заветную бумажку и ответил:
– Знаю. Спасибо.
* * *
Когда троллейбус подъехал к очередной остановке, приятный женский голос из динамика, никак не сочетающийся с обликом волосаторукого водителя, объявил:
– Остановка «Сходненская». Станция метро «Сходненская».
«Сойдем, раз уж такая станция», – подумал Гена и неожиданно для самого себя вышел из троллейбуса. Шагая к метро и анализируя свой поступок, он рассудил, что всё правильно: главное на сегодняшний день уже сделано, время до вечера еще есть, так что не прогуляться по Арбату и Красной площади было бы просто глупо.
Купив карту города, картонную поллитровку яблочного сока и три пирожка с капустой, Гена отправился осуществлять свой дерзновенный замысел.
Принцип перемещения в метро он постиг еще утром и уже не пытался высмотреть номера поездов, а мудро перескакивал с ветки на ветку, выискивая путь покороче. Он даже попробовал ехать в вагоне, не держась за поручень, как делали некоторые, и у него получалось в течение целой минуты, а потом так мотнуло, что юноша решил более не выпендриваться. Поднимаясь на эскалаторе, он заметил презабавную штуку: все люди, спускавшиеся по параллельной ленте, вне зависимости от пола и возраста, казались беременными. Просто стояли они на эскалаторе под таким углом, что, ну, беременные – и всё тут!.. Продолжая улыбаться своему оптическо-гинекологическому открытию, Гена вышел из метро.
В центре Москвы было, конечно, не так, как на окраине, – поплотнее, полюднее, потуристичнее. Больше всего Гену удивило обилие церквей, которые обнаруживались чуть ли не за каждым поворотом. На Красной площади, помимо собора Василия Блаженного, оказалась церковь, которой Валерьев не помнил, – тоже древняя и красивая, – и он там хорошо помолился. Еще на Красной площади было лобное место, куда туристы кидали монетки, «мечтая попасть на плаху», – мысленно скаламбурил Гена. А что – они, действительно, радовались, когда попадали…
На Арбате Валерьеву особенно понравилась испещренная надписями-подписями стена, ну и картин было несколько неплохих. А поразил его йог – не столько своим выступлением, то бишь хождением по битому стеклу, эффектной игрой с факелами и т. д., сколько фразой, произнесенной при сборе денег со зрителей. Сказал же он следующее:
– Ну, я-то, понятно, йог – мне деньги нужны. А вам они зачем?
Посмотрев на часы, Гена понял, что самое время решать второй сегодняшний вопрос. Вот только откуда бы позвонить?
– Не знаешь? – добавил он.
– Знаю, конечно, – ответил встречный парень. – Таксофоны вон. Карточка есть?
– Нет.
– Тогда геморрой: ее поблизости хрен купишь. Тебе куда звонить?
– В Москву.
– Короче, есть предложение: я тебе даю трубку минуты на три, а ты мне ставишь пиво. Пол-литра, какое хочешь. Идет?
– Договорились.
– Если поговоришь раньше, чем я допью, оставлю тебе, – пообещал парень и, хихикнув, жадно присосался к бутылке с дешевым пивом.
– Здравствуйте, Наташа. Это Гена Валерьев. Я в Москве.
Он впервые держал в руке сотовый телефон, и это усиливало волнение. Он всегда волновался, разговаривая с Наташей. Было в этих разговорах что-то неэтичное, что ли, и он облегченно вздыхал, когда разговор заканчивался. Вынужденная необходимость, чего уж теперь…
– Я завтра иду к отцу. Передать ему что-нибудь?.. Ну, на Арбате. А зачем вам?.. Зачем нам встречаться?.. Письма? Хорошо… У меня есть схема метро, найду… Внизу, никуда не ходить, у стены… Понял, понял: с одной стороны – выход, с другой – стена. Во сколько?.. Хорошо. До свидания.
– Не успел, – констатировал телефоновладелец, с довольной ухмылкой забирая трубку.
– Разве я больше трех минут говорил? – удивился Гена.
– Может, и меньше. Но пива уже не осталось.
Гена приехал на место встречи на пять минут раньше. Там с выжидающим видом стояла красноволосая голопупая девушка с каким-то шурупом, вмонтированным в левую бровь. «Навряд ли», – подумал юноша и встал рядом. «Слава Богу!» – воскликнул он мысленно, когда к девушке развинченной походкой подошел мачо с черной розой. Наташа опоздала на пять минут.
– Здравствуй, Гена, – сказала она.
– Здравствуйте, – ответил он. – А как вы меня узнали?
– Фотографию видела. Поднимемся наверх, а то поезда шумят.
Она была невысокая, полноватая, с правильными чертами лица и явно моложе отца. Выйдя из метро, Наташа закурила длинную тонкую сигарету и, пуская дым в сторону, отметила:
– Ты очень похож на Володьку. Не напрягайся, – добавила она, пристально глянув на Гену. – Я не твоя вторая мама. Мы друг другу ничего не должны. Просто мы у него единственные близкие люди, больше нет никого – понимаешь?
– Понимаю.
– Сейчас главная проблема – деньги на нормального адвоката.
– Ничем помочь не могу.
– Может, у него друзья остались, родственники?
