Лара Продан - Тонкая нить судьбы
Дарья внимательно смотрела на Владимира.
– Хочешь сказать, мы с тобой, как у Киплинга, одной крови – грустно усмехнулся юноша и с болью посмотрел на Дарью.
– Пойдем, Владимир, в комнату. Нас там ждут – тихо и виновато сказала девушка и потянула юношу за рукав.
Когда они вошли в комнату, там продолжала стоять тишина. Никому не хотелось что-либо говорить, слишком ошеломляющую новость они услышали. Первым нарушил тишину Алекс.
– Жизнь – интересная штука. Не знаешь, где найдешь и где потеряешь. Чем больше живу на свете, тем больше удивляюсь подаркам судьбы. Судьба нашей семьи закрутила достойный сюжет. Сейчас здесь, в этой комнате удивительным образом собралось два последних поколения семьи Ухтомских. Столько лет мой прадед, потом дед, брат Эндрю пытались хоть что-то выяснить об оставшихся здесь, в России, Ухтомских и ничего, никакой информации не получили. А тут за два месяца и такой подарок. Боже, я благодарю тебя за эту милость.
Алекс молитвенно сложил руки и закрыл глаза, улыбаясь. Все тоже улыбнулись этой тираде Алекса.
– Бог, конечно, располагает, но человек – то полагает. – смеясь произнесла Надежда. – Если бы не Алена со своим журналистским чутьем, да я немножко помогла, да Володя, мы бы здесь сейчас все вместе не сидели бы и ничего бы не знали до сих пор.
– Надюша, никто не оспаривает ваших заслуг. Мы бесконечно вам благодарны. – вступила в разговор Мелинда – Я вообще поражаюсь, как вы смогли всю эту информацию собрать через столько лет за такое короткое время.
– Честное слово, поверишь Денису Ивановичу, который Фонвизин, утверждавшему, что судьба милосердна. Она старается соединить людей одного ума, одного вкуса, одного нрава. – восторженно вставила свое слово Алена – Я добавлю от себя, и одной крови. Мы все здесь родственники. Володя, мой брат, является братом Дарье. Надежда, моя подруга является сестрой Дарье. Удивительные перепитии судьбы. До глубокой ночи оказавшиеся вместе дорогие друг другу люди удивлялись, восторгались, радовались.Утром следующего дня за совместным завтраком в гостинице, на котором присутствовали Алекс с Мелиндой и Эндрю с Майклом, шел оживленный разговор обо всем, что они узнали за то время, что находятся здесь.
– Удивительная страна Россия. Богатая, но холодная. Удивительный народ – русские. Вы заметили, какие глаза у Александры, да и у Алены, Надежды, Владимира? – голос Майкла звучал слегка пафосно. – Их глаза, их взгляд чем – то неуловимо напоминает взгляд с православных икон святых, грустный, с поволокой взгляд, устремленный с тоской вдаль, в будущее. Такой взгляд присущ только русским людям. Я не знаю почему. Может быть потому, что Россия всегда была страной с сильными православными традициями, которые так и не смогли уничтожить коммунисты.
Алекс с удивлением смотрел на Майкла.
– Майкл, и давно ты стал интересоваться русской культурой? – спросил он юношу.
– С тех пор, как узнал, что Дарья – русская. Я очень люблю ее. Хочу быть ближе к ней, лучше узнать ее.
– Да, но Дарья, как и мы с Эндрю выросли в Америке и воспитывались на американских ценностях. В нас русского практически не осталось, к сожалению. Моя мама американка, корни у нее шведские, папа русский, конечно, без примесей других кровей. Дед рассказывал, что его отец, Александр Ухтомский, когда он с семьей приехал в Америку, то наказал сыну соблюдать чистоту русской крови. Тогда русские в Америке поддерживали друг друга. Моя бабушка была урожденной княгиней Трубецкой. А отец влюбился в свою соседку Ингрид, которая стала его женой. Правда, мама умерла рано.
Эндрю слушал этот разговор, и ему было грустно. Сейчас, здесь, в России он понял насколько обеднил себя и свою дочь Джейн. Он никогда не задумывался о том, что он – потомок русского князя, русский. Да, он научил дочь русскому языку и разговаривает с ней дома на русском. И это все. Он сам давно не читает русских книг и не приучил Джейн читать их. Она не знает ни Достоевского, ни Толстого, ни Пушкина, ни Лермонтова, ни Гоголя, ни Некрасова, никого. Она не ведает тех глубоких душевных переживаний, что испытывали Анна Каренина, Татьяна Ларина, Сонечка Мармеладова…. Эндрю укорял себя за это.
Завтрак еще не закончился, когда он услышал голос своей дочери.
– Папочка, привет. Приятного аппетита.
Джейн стояла за его спиной и ее теплые руки обвились вокруг шеи. Это обрадовало Эндрю и удивило одновременно. Джейн по натуре не была ни сентиментальной, ни особо нежной, ни корректной. Он обернулся, поцеловал дочь, а она не отпрянула как обычно, а улыбаясь, прошептала:
– Я люблю тебя, папа.
От этих слов у Эндрю увлажнились глаза. Вслед за Джейн показались Дарья и Надежда. Девушки шли и о чем-то разговаривали.
– Да пойми ты, Дарья, это будет сделать очень трудно. Им, как правило, не выделяли отдельного места – громко поясняла Надежда.
Она имела привычку что-то доказывая, повышать голос.
– А мы должны постараться, Надя. Должны! – отчетливо и твердо ответила ей Дарья.
– О чем спор у вас, Дарьюшка? – ласково спросила Мелинда дочь.
– Мама, я предложила Надежде найти могилы князей Ухтомских и их потомков и поклониться им. А Надя говорит, что это очень трудно…
Алекс и Эндрю сразу же встали со своих мест. Они были возбуждены.
– Да-да. Это было бы прекрасно! – воскликнул Алекс. – Это наш долг, долг перед всем нашим родом.
Эндрю стоял и только кивал головой в знак согласия с братом.
– Я с вами солидарен.» – услышали все радостный голос подошедшего к ним Владимира. – Я знаю что делать. Мы с Аленой вчера много говорили. Она обещала помочь. Давайте ее подождем. Алена вот-вот должна придти.
Все дружно закивали головами.
Владимир решил подойти к Дарье и уже направился к ней, как увидел, что Майкл тоже шел в ее сторону. Дарья же смотрела на Майкла и ее лицо озарилось радостной улыбкой.
– Привет, сестренка. Как спала? Все у тебя хорошо? – спросил ее Майкл и нежно обнял.
Владимир видел, как девушка прильнула к груди Майкла, и неприятное чувство охватило им. Он было развернулся, чтобы уйти и успокоиться, но услышал приятный голос Дарьи.
– Владимир, здравствуй. Давай, пока мы ждем Алену, поговорим с тобой.
Потом она что-то тихо сказала Майклу и пошла в сторону Владимира.
– Давай, отойдем ото всех. У меня есть, что тебе сказать. И это очень серьезно – голос Дарьи был слегка глухой и напряженный.
– Хорошо, давай сядем вон за тот столик, закажем по чашке кофе, я не пил его еще сегодня, и поговорим. – ответил Владимир, волнуясь.
Когда они уселись за маленький столик и заказали себе по чашке американского кофе, Дарья начала говорить.
– Владимир, я много думала о нас, о моем отношении к тебе. Там, в Америке, когда ты уехал, я вначале сходила с ума от тоски по тебе. Однажды мне пригрезился ты, читающий какие-то бумаги у себя в комнате поздно вечером. Сейчас я думаю, что, действительно, видела тебя тогда. Я была уверена, что это любовь моя к тебе позволила тогда увидеть и почувствовать тебя. Но какая любовь? Я думала, любовь между нами как мужчиной и женщиной. Я рвалась к тебе. И я приехала.
Дарья замолчала, чтобы отдышаться. Она говорила быстро, боясь что-то упустить.
– Что же случилось потом? Что изменилось, Дарья? – чуть громче, чем обычно, с болью в голосе спросил девушку Владимир.
Она молчала и смотрела на Владимира взглядом, который юноша не мог расшифровать. В нем, в этом взгляде, он не увидел главного. Дарья тихо сказала:
– Я не знаю. Находясь здесь в России, рядом с тобой я поняла, что то, что я чувствую к тебе не является любовью. Нет, я люблю тебя, но другой любовью…. Как тебе объяснить… Думаю, у меня была влюбленность, которая как вспышка озарила меня, как шампанское вскружила мне голову, опьянила, потянула к тебе. Ты уехал, а я лелеяла это чувство влюбленности. Под его влиянием я решила приехать сюда. А когда приехала, увидела тебя… другими глазами, правда не сразу, постепенно. Понимаешь… Любовь очень многогранное чувство, соединяющее в себе три влечения – души, ума и тела.
Владимир попытался что-то сказать Дарье, взял ее за руку. Но она достаточно резко убрала руку и попросила:
– Не перебивай меня, пожалуйста. Мне и так тяжело все это говорить. Но мы должны выяснить наши отношения. Я хочу быть честной с тобой, не вводить тебя в заблуждение. … Я продолжу. Хорошо?
Владимир ничего не сказал, только кивнул опущенной головой.
– Так вот, сейчас я точно знаю, я люблю тебя, но в моем чувстве присутствует только два влечения – влечение душ, порождающее самую преданную, самую искреннюю дружбу, и влечение умов, порождающее глубокое уважение. Но нет третьего влечения – влечения тел, порождающее страсть. Поэтому моя любовь к тебе – это любовь сестры к брату. Я, Владимир, буду для тебя самой любящей и преданной сестрой. … Вот так.!»
Дарья сделала глубокий вздох, потом выдох и посмотрела на Владимира.
Владимир сидел с опущенной головой. Он не хотел, чтобы Дарья видела его растерянные от боли и неудовлетворенности глаза. Через несколько секунд юноша заговорил дрожащим голосом.
