Владислав Кетат - Дети иллюзий
– Больше я ничего покупать не стану, – бросаю я через плечо, – а будете упрямствовать, вызову охрану.
– А я вообще-то ничего не собирался вам продавать, – слышится в ответ приятный баритон, – я совсем наоборот.
Оборачиваюсь быстрее, чем если бы услышал за спиной щелчок затвора.
– Здравствуйте, – мягко произносит гость – невысокий мужчина в зелёной майке, джинсах и с неким подобием барсетки в руке.
– Здравствуйте, – отвечаю я, – извините, секунду назад выпроводил назойливого коробейника…
Гость улыбается:
– Да, я его видел в коридоре, он нашёл новую жертву – какую-то полную девушку, и она у него, кажется, уже что-то купила.
«Бедная Зоя, – думаю я, – увяз коготок…»
Гость продолжает, не снимая улыбки, стоять, где стоял.
– Что желаете? – спрашиваю я, опомнившись.
– Мне вас посоветовали друзья, – начинает он, походя ближе, – они сказали, что у вас можно приобрести европейские очки по оптовым ценам.
– Да, очки и оправы, – подтверждаю я, – всё из Европы. Что именно вас интересует?
Мужчина отводит взгляд в сторону, как бы изучая то, что расположено за моей спиной.
– Мне нужны солнцезащитные очки, говорят, у вас большой выбор…
– Честно говоря, никакого выбора уже не осталось, – пожимаю плечами я, – сезон подходит к концу… всё, что осталось от «солнца», вот тут, на этой стойке.
Я показываю гостю на остатки былой роскоши. Он подходит ближе и внимательно рассматривает каждую. На это у него уходит совсем немного времени, поскольку их всего-то восемь штук.
– Да, не густо, – говорит он, снимая самую верхнюю, – где у вас тут зеркало?
Подвожу его к нашему волшебному зеркалу, в глубине которого произошло немало чудесных преображений. Но сегодня чудес не предвидится – очки гостю откровенно малы. На его азиатском лице они выглядят несуразно.
– Не то, – безо всякой моей помощи соображает клиент, – можно что-нибудь другое?
Приношу другие, но те ещё меньше, и наш гость в них становится похож на китайского шпиона из фильмов по Джеймса Бонда.
– Опять не то, – констатирует «шпион», – хотя определённый шарм в них есть…
Снимаю со стойки ещё одни, так называемые «капельки», которые висит тут с тех пор, как я пришёл сюда работать. Заваль тысячелетия.
– Вот эту попробуйте, – не к месту улыбаюсь я.
Гость пробует, но, едва взглянув на себя в зеркало, снимает очки и передаёт мне.
– Что-то не так?
– Как вам сказать…
– Скажите, как есть. Мне любопытно.
– Такие очки занимают определённое место в гей-культуре, – говорит он. – Вспомните, например, покойного Фредди.
Вспоминаю. Действительно, покойный Фредди именно в таких в каком-то там клипе вытанцовывал.
– Хорошо, клиент всегда прав. Может, озвучите свои пожелания, и мы тогда будем ориентироваться на что-то конкретное?
Гость некоторое время мнётся, видимо, подбирая слова, потом произносит:
– Знаете, мне бы хотелось, чтобы они были как можно темнее. Желательно, самые тёмные, какие существуют в природе. В смысле, на рынке.
– А вам для чего? – удивляюсь я.
Гость откатывается на стуле от зеркала:
– Понимаете, я собираюсь варить, а маска сварщика мне не идёт. Я в ней страшный.
«А товарищ, похоже, колючий, – думаю я, – с таким надо аккуратнее».
Дипломатично, по-востоковски, улыбаюсь.
– Я же не просто так спрашиваю. Люди ведь для разных целей тёмные очки берут: чтобы в покер играть, чтобы встречные фары не слепили, для пляжа, для горных лыж, для спорта всякого… и для всего, поверьте, специальные модели есть. Просто сейчас нет…
Гость улыбается:
– Ну, хорошо. Мне нужны очки, сквозь которые не были бы видны мои мысли. Такая формулировка вас устроит?
– Не было видно, чего? – уточняю я.
– Мыслей. – Гость встаёт. – В том смысле, что опытный человек, пристально посмотрев другому человеку в глаза, может понять, врёт этот человек или нет. Так вот мне это не нужно.
Меня осеняет:
– Переговоры?
– Не совсем, но близко. В любом случае, у вас ничего, достойного моей красоты, не наблюдается.
Делаю шаг в сторону, чтобы пропустить его.
– Ну, извините.
– Ничего страшного. Прощайте.
– Всего доброго.
Гость, повернувшись ко мне спиной, направляется к выходу, а мне, наконец, удаётся рассмотреть его странную барсетку. Оказывается, это не барсетка вовсе, а вышитая бисером замшевая торба с небольшой петлёй сверху, сквозь которую продета бледная для настоящего времени года рука хозяина. Сказать по правде, я никогда не видел, чтобы мужики ходили с такими, больше подходящими для женщин цыганской национальности, штуками. Поднимаю глаза выше, и понимаю, что с майкой у парня тоже не всё в порядке: со спины она сплошь покрыта каким-то странным орнаментом, при взгляде на который у меня возникают непроизвольные ассоциации с турецкими огурцами на халате моей бабушки.
«А странный всё-таки тип, – думаю я, – и одет странно. Может, кришнаит какой?»
В этот момент почти дошедший до двери гость неожиданно останавливается.
– А что это у вас там? – показывает он кривоватым пальцем на крайнюю стойку.
Следую взглядом за пальцем и утыкаюсь в наш артефакт.
– А, это «Гауди»! Как её… концептуальная оправа из Испании. Сделана по эскизам самого Антонио Гауди, который строил собор святого семейства в Барселоне, который…
– Я знаю, кто это, – торопливо прерывает меня гость. – Разрешите?
Пожав плечами, снимаю «Гауди» со стойки. Гость немедленно надевает их и возвращается к зеркалу.
На первый взгляд, очки на его лице смотрятся дико, но это только на первый. На второй и на третий – ещё хуже. Он похож на монгольского воина, который чудом попал в современную Испанию, убил там кого-то и нацепил на себя трофей. В ожидании предсказуемой реакции скромно молчу.
– А вот эти, похоже, подойдут… – медленно проговаривает гость.
Не верю своим ушам:
– Простите, что вы сказали?
– Я говорю, эти мне подойдут, – повторяет гость, – а вы что скажете?
Изо всех сил я пытаюсь не выдать лицом своего мнения.
– Вы знаете, в них что-то такое есть… парадоксально привлекательное.
– Вот и я думаю, есть. Беру. Сколько с меня?
– Сто пятьдесят, – быстро отвечаю я.
Гость спокойно кивает и достаёт из глубин своей «барсетки» небольшую стопку «зелени».
– Вот, возьмите, – говорит он, протягивая мне три купюры.
Я понимаю, что только что сделал большую глупость: судя по заинтересованности клиента, он мог бы выложить и больше. Сую полученные денежные средства в карман и неожиданно для себя нащупываю там что-то плоское и округлое.
– Что-то не так? – спрашивает гость, видя моё замешательство.
Достаю из кармана руку и обнаруживаю у себя на ладони тот самый оберег от кризиса, который мне мастерски втюхал лицедей-коробейник, и о котором я напрочь успел забыть.
– Откуда это у вас? – интересуется гость.
– Продал один шустрый… – отвечаю я, – да вы его видели.
Гость с улыбкой кивает:
– Можно?
Протягиваю ему оберег. Тот берёт его двумя пальцами, как обычно берут линзы и долго-долго рассматривает на просвет.
– Сколько вы за него заплатили? – наконец спрашивает он.
– Пятьдесят.
– Рублей?
– Ну, не долларов же…
Гость усмехается:
– Продешевил ваш шустрый. Это амулет из родонита, причём довольно редкой окраски. Обычно он бывает розовым, а этот, как видите, жёлтый.
– Из чего, простите, амулет?
– Из родонита, – поясняет гость, продолжая вертеть в руках оберег, – камень такой. Другое название – орлец. Не слышали?
– Нет. Он что, дорогой?
Гость отрывает взгляд от камня:
– Как вам сказать, считается полудрагоценным.
– А что означает?
– О! Родонит – камень иллюзий. В странах Востока его считают божественным, пробуждающим любовь и талант. Современные практикующие маги и медиумы используют шары, сделанные из родонита, для медитации.
Чтобы сдержать улыбку, отворачиваюсь, но гость это замечает:
– Я сказал что-то смешное?
– Нет-нет, просто он был продан мне как оберег от кризиса.
Гость усмехается, обнажая некрасивые зубы:
– Получается, сработал – я же к вам пришёл, и оправу купил.
– Получается…
Внезапно мой собеседник меняется в лице, становясь донельзя серьёзным.
– На самом деле, всё не так просто, – понизив голос, произносит он, – родонит – это старинный талисман писателей и поэтов. По легенде, он способен разбудить в человеке скрытые таланты и принести своему хозяину известность.
– Это как раз мой случай! – вырывается у меня.
Услышав это, гость устремляет в меня удивлённый взгляд, который быстро превращается в изучающий, который, в свою очередь, трансформируется в прожигающий насквозь. Чуть склонив голову вбок, он буквально испепеляет мои зрачки, как та девочка у Стивена Кинга. Я принимаю вызов и не прячу глаза, но хватает меня ненадолго – на электросварку смотреть легче.
