Элайн Нексли - Вивиана. Наперекор судьбе
Лиан прижал англичанку к теплому, огромному камню, и их взгляды внезапно встретились. Горячие, блестящие глаза жаждали друг друга, горели пламенем страсти, сверкали звездами и шептались шелестом весенней листвы. Оба возлюбленных почувствовали, как меж ними разорвалась какая-то нить, граница, отделявшая их все этой время. И стало так хорошо, приятно, сладко… Молодая женщина совсем не поняла, как ее тело само рванулось к Лиану, прижалось к нему, стало слабым, обмякшим. Губы любимого оказались совсем рядом, возле подбородка и в один миг они слились в одно горячее целое. Вивиана ощутила, как голова пошла кругом, в каждом уголке тела пронеслась легкая, приятная дрожь, а медовая нега, неизвестная ранее для юной девушки, налилась теплом внизу живота. Его губы, мягкие, словно мех, горячие, желанные, скользнули по щекам, шее, плечам, груди и остановились на напряженном, впалом животе. Вивиана вперлась руками в мускулистую грудь Лиана, через силу произнося слова: – Подожди, не сейчас… Не нужно,… – и хоть вся она горела диким желанием, была такой маленькой в его сильных руках, мечтала лишь о том, чтобы его тело слилось с ней, холодный, здравый разум все же проскальзывал через дурманящие чувства. Но мужчина не слушал леди Бломфилд, не хотел слушать. Ее губы, тело были так близко, что терпеть уже просто не было сил.
Одежды соскользнули по неупругим ногам, застелив собой песок. И хоть было довольно прохладно, любовники не ощущали холода, их грела страсть, такая всепоглощающая, огромная, сладкая, запрещенная… Вивиана чувствовала, как неудержимое желание Лиана постепенно лишает силы ее усталое тело.
Тихо вскрикнув, девушка заскользила по камню и, откинувшись на горячий песок, почувствовала, как волосы омывают теплые волны пролива. Лиан лег рядом с любимой, и, укрыв ее одеждами, прижал к себе: – Любимая, моя единственная, желанная… Теперь мы всегда будем вместе, нас никто не разлучит.
Вивиана издала некое подобие смеха, но получилось довольно жалко: – Я счастлива, – уловив дрожь в ее голосе, молодой человек, приподнявшись на локте, внимательно посмотрел в лиловые глаза избранницы своего сердца: – Ты боишься?… Или жалеешь о случившимся?
– Лиан, прошу, постарайся понять меня. Все произошло так спонтанно, быстро, неожиданно. Мне страшно, что в таком юном возрасте я лишилась девственности в руках чужого мужчины, что пятно позора легло на мою семью, что теперь я не смогу с гордостью и достоинством смотреть в глаза родителей. Тебе не дано чувствовать, что ощущает опозоренная девушка, – молодая женщина с болью и всепоглощающей тоской смотрела, как лицо англичанина преобладает жесткое, даже жестокое выражение, как в голубых глазах светится лед, а руки сжаты в кулаки: – Я думал, если мы любим друг друга, то все преграды меркнут, становятся далекими, неважными. Я люблю тебя, Виви, и хочу прожить всю свою жизнь только с тобой, хочу, чтобы именно ты родила мне детей, – Вивиана почувствовала, как по щекам заструились слезы. Безусловно, она тоже любила Лиана, чувствовала в нем поддержку и опору, хотела именно с ним пойти под свадебный венец, но как можно связывать свою жизнь с человеком, зная, что у тебя клинок у горла? За спиной девушки было слишком много тайн, скрытых под неизвестным, черным покровом. Ее возлюбленный думает, что связывает свою жизнь с богатой, приличной, образованной женщиной, род которой имеет благородное происхождение. Как же объяснить ему, что она – дитя греха своей матери, что она – ребенок, выброшенный однажды ледяными волнами реки на чужой берег, что она – плод связи проститутки и еврея?
Вивиана поближе придвинулась к любимому, и, опустив голову ему на колени, тихо прошептала: – Ты не знаешь всей правды, а узнав, не захочешь даже видеть меня. Я не та невинная девочка, чьи родители – богатые, знатные люди с безупречной репутацией в высшем свете. Если бы я могла все тебе рассказать…
– Виви, – внезапно перебил англичанку Лиан: – Мне неважно, из какой ты семьи, какую тайну скрываешь, просто люби меня, будь рядом, позволь каждую ночь засыпать с тобой и просыпаться, позволь стать твоим смыслом жизни. Я тоже не ангел и свои секреты у меня также имеются, но всему свое время. Однажды все тайное станет явным, и в тот миг я прошу у Господа лишь одного: чтобы ты была рядом, держала за руку и шептала: «Все будет хорошо. Мы выдержим и будем всегда вместе, даже смерть не подвластная над нашей любовью», – молодая женщина, заливаясь слезами, всем телом и душой прижалась к своему любимому. В тот момент она отчетливо поняла, что их связывает потайная, невидимая нить, но такая сильная, что ни бури, ни клинки мечей ее не разорвут.
Пускай взбунтуются сотни народов, все языки мира проклянут их, все монархи издадут приказ о казни, их любовь – словно огонь, словно великое, вечно горевшее пламя, поглощающее врагов и уничтожающее всевозможные преграды на пути к безмерному счастью.
Внезапно девушка вздрогнула, напряглась и с испугом посмотрела в глаза любимого: – Постой, а как же Джон и Сарасвати? Они же остались в плену у Маддалены! – Вивиана вскочила, но Лиан с нежностью прижал ее к себе: – Успокойся. Я уже давно обо всем позаботился. Мои люди успели в последнюю минуту. С ними все хорошо. Правда, граф ранен в плечо, а индианка сильно ослаблена, ибо несколько дней ей не давали ни еды, ни воды. Не волнуйся, мой нежнокрылый ангел, тетушка Агнесса поставит их на ноги, – молодая женщина с недоумением подняла глаза на англичанина: – Кто это?
– Двоюродная сестра моей покойной матери. Всю жизнь она прожила в Корнуолле, в пятнадцать лет по воле родителей вышла замуж за совершенно незнакомого мужчину с дальних земель. К счастью, он оказался добрым и надежным человеком. Пускай между ними не было страстной любви, доверие и уважение царили всегда. Тетя родила двух детей: старший умер еще в младенчестве, а младшая дочь Элизабет до сих пор живет с матерью, даже не обручена. Агнесса овдовела четыре года назад. Дядя скончался от чахотки. Я приказал отвести твоих друзей к ней, мы и сами сейчас пойдем туда, – Вивиана с благодарностью улыбнулась, и, встав, стала одеваться. Лиан с задумчивостью осматривал ее тело, и только сейчас заметил, как возлюбленная изменилась. Она сильно похудела, осунулась, кожа пожелтела, а под глазами залегли круги от бессонных ночей в плену. Мужчина огладывал ее спутанные волосы, платье с пятном крови Амбруаза, разорванную верхнюю юбку. Девушка казалась несчастной, покинутой, выброшенной на чужую землю. Где та смеющаяся, крепкая красотка с пышными формами?
Молодой человек почти вплотную подошел к возлюбленной, и, коснувшись ее блеклых волос, опустился ниже и погладил выпирающую ключицу: – Я заставил тебя страдать, прости…
Англичанка вымученно улыбнулась: – Нет, ты спас меня от кровожадных лап того негодяя. Если бы в ту минуту ты не пришел…, – голос Вивиана сорвался, задрожал, а в фиалковых глазах блеснули слезы.
– Тише, не думай об этом. Теперь все будет хорошо, – леди Бломфилд попыталась кивнуть, но пошатнулась, и если бы не Лиан, упала бы: – Я, правда, очень устала.
– Идем, – мужчина, обхватив тонкую талию возлюбленной, повел ее по горячему, немного остывшему за ночь песку. Предрассветный ветер дышал им в след, развеивал по воздуху волосы, беспокоил синие, тяжелые волны пролива.
Глава 17
Маленький, невзрачный домик с белыми стенами казался крошечным на огромном, раскидистом пейзаже зеленых ветвей. Он стоял в самой глуши, прямо у подножия огромных гор. Вивиана, несмотря на темноту, смогла еще издали рассмотреть небольшой сад за низкими воротами, высокие, гордо несущие свои плоды яблони, гроздья винограда, скрывавшие тонкие балки.
– Это и есть дом моей тети. Да, безусловно, он лишь ничтожество по сравнению с роскошными замками Лондона, но все же внутри царит такой уют, что невольно забываешь все невзгоды и беды.
Девушка с благодарной улыбкой прижалась к любимому, с наслаждением ощущая, как он нежно гладит ее волосы. Сейчас было так тепло, светло, спокойно… Будто сотни прекрасных факелов зажглись внутри и все освещают, бросая жаркие отблески на трепещущееся, от любви, сердце. Обнявшись, они пошли по узкой тропинке, чувствуя, как легкий, прохладный ветерок щекочет кожу. Над городом уже занимался рассвет. Пускай еще не рассвело, но в небе потухли звезды, а горизонт окрасился в алое, с лиловыми полосками, покрывало. В воздухе уже парила пронзительная, осенняя свежесть, и, ощутив, как Вивиана вздрогнула от очередного холодного порыва ветра, Лиан укутал ее своим плащом.
Вокруг дома царило такое спокойствие и тишина, что, казалось, все живое вымерло, лишь свет в одном окне давал о себе знать. Молодой человек тихо постучал в неупругую, ветхую дверь. Послышался шорох и вопрос, произнесенный дрожащим, приглушенным голосом: – Кто?
– Тетушка Агнесса, открой, это я – Лиан, – раздался щелчок, и на пороге появилась щуплая, худощавая женщина низкого роста. На вид, ей было лет пятьдесят пять-шестьдесят. Лицо правильной формы обрамлял бархатный, темно-синий платок, из которого упрямо выбились несколько седых, почти белых, локонов. Женщина имела пронзительные, серые, как осеннее небо, глаза, немного поджатые губы и тонкий, длинноватый нос. Особо ее худобу выдавали резкие скулы, на которых была натянута пожелтевшая кожа. Агнессу можно было бы назвать хорошенькой, вот только нездоровый вид все портил, да и бедность давала о себе знать. Простое, белое платье бесформенным мешком весело на ее теле, не помогал даже сшитый из кусков ткани пояс.
