Александр Филиппов - Аномальная зона
Конечно, Ягода не был бы настоящим чекистом, если бы сразу и безоговорочно поверил во всё, что наговорил и наобещал ему профессор заштатного института. Но и отвергать его предложение сходу не стал. Чем чёрт не шутит! Расстрелять этого непризнанного гения всегда успеется. А вдруг у него всё-таки что-то получится?! И тогда он, Ягода, окажется родоначальником грандиозного проекта, который в будущем способен изменить мир, придать существованию человечества действительно высокий, вселенский смысл!
Тем более что, поддержав изыскания Чадова, сам Ягода ничем, по большому счёту, не рисковал. Потому что сразу же решил сплавить занятного учёного своему заместителю, любившему копаться в разной чертовщине, – Глебу Бокия, возглавлявшему специальный отдел ОГПУ.
В этой конторе, о существовании которой знали лишь немногие посвящённые, занимались исследованиями и проектами, немыслимыми с точки зрения официальной науки. Там изучали телепатию, экстрасенсорику, спиритизм, пытались наладить связь с потусторонним миром, внеземными цивилизациями, стремились современными методами проникнуть в тайны чёрной и белой магии, расшифровывали древние заклинания и способы колдовства.
Впрочем, даже своим единомышленникам и шефам из политбюро руководство ОГПУ не желало признаваться в увлечении шарлатанством. А потому особо посвящённые в государственные секреты члены партии и правительства знали, что спецотдел Бокия занимается изобретением и разработкой приспособлений, связанных с контрразведкой и шпионажем. По официально утверждённому штату в отделе числились учёные – физики и химики, биологи, шифровальщики и переводчики, инженеры – специалисты в области механики, электричества, связи, астрономы и метеорологи – всего до сотни сотрудников. Неофициально, по совершенно секретному штатному расписанию, проходило ещё примерно столько же. Таких профессий невозможно было отыскать в любом другом ведомстве: астрологи и хироманты, медиумы и гипнотизёры, знахари и шаманы, ворожеи и колдуны…
Бокия, считавший мир огромной информационной системой, из которой посредством определённых технических манипуляций и воздействий на человеческую психику можно извлекать любые сведения, обещал со временем снабжать ОГПУ недоступными для получения иными способами секретами чисто в прикладном плане, а в глобальных масштабах – выйти на постижение тайн мироздания.
Кроме того, спецотдел вёл серьёзные исследования по инвольтированию – нанесению вреда живому объекту на расстоянии – например, путём протыкания его изображения или восковой фигурки иглой.
Ягода, хотя, как всякий материалист, не без скепсиса, но всё-таки с величайшим вниманием с помощью доверенных, лично ему преданных лиц, следил за разработками подручных Бокия. Скорее всего, они закончатся ничем, но… было бы здорово обрести возможность устранить любого противника, пронзив карающим остриём его фотографию! А ведь изображения главного политического конкурента – Сталина теперь на каждом шагу!
Правда, как доносила Ягоде агентура из окружения вождя, видимо, предупреждённый кем-то Иосиф дарил теперь сподвижникам только один и тот же свой снимок. На нём он был запечатлён вполоборота, раскуривающим трубку. Знатоки уверяли, что лично подаренные объектом портреты и фото пригоднее прочих для инвольтирования. Однако именно на этом снимке вождь был наиболее защищён! Самые уязвимые в магическом ритуале части тела – сердце и глаза – были прикрыты, а внешний энергетический контур защищал огонь спички, отчётливо видимый на фотографии.
Ягода, только что расставшийся с Чадовым, которого увезло всё то же такси из ОГПУ, опять скептически хмыкнул. Чёрт знает чем приходится заниматься на этой расстрельной должности! Но если хочешь уцелеть, обставить дело так, чтобы расстреляли не тебя, а других, нужно знать больше них, вникать во всё, что казалось невероятным вчера, а сегодня —уже абсолютно достоверный, доказанный наукой и подкреплённый агентурными сведениями, факт…
А потому скрепя сердце дальновидный Генрих Григорьевич санкционировал в своё время даже экспедиции, которые предприняли люди Бокия на Тибет, где искали таинственную Шамбалу, и на Кольский полуостров, на котором, по уверению некоторых учёных, находилась прародина человечества – Гиперборея, или, по-иному, Арктея. Но ничего путного, имеющего научную ценность, так и не нашли. Сталин, узнав об этих изысканиях, учинил Ягоде разнос, однако спасла чекиста от обвинения в бесцельном разбазаривании народных средств вовремя представленная вниманию вождя папочка. Из собранных в ней сообщений наших заграничных резидентов следовало, что фашисты активно ведут поиски в том же направлении и практически в тех же географических точках. Сталин, ознакомившись с донесениями, попыхтел сердито трубкой:
– Савсем эти буржуазные мистики с ума сошли, понимаешь… Харашо. Работайте. Саветская власть должна иметь… приоритетные достижения везде… Даже в разоблачении такой лженаучной хрэнатени…
Так что, попивая чаёк из разгорячённого самовара, соображал Ягода, в шараге Бокия вполне найдётся место и харьковскому профессору. Пусть Глеб, старый чекист, большевик-ленинец, в своей лаборатории лично проконтролирует изыскания Чадова. Ну а если они закончатся пшиком… Что ж, тогда обманувший доверие партии и органов авантюрист Бокия, погрязший в лженаучных экспериментах, ответит перед народом за потраченные впустую финансовые и человеческие ресурсы!
6
Через две недели профессор Чадов переехал в Москву. Ему выделили комнату в старинном купеческом особняке, наспех перепланированном под коммунальные квартиры и населённом плотно, как вокзальный зал ожидания, но жить Степан Кузьмич там не стал. Он лишь повесил на вбитый в белёную стену гвоздик свой парадный костюм-тройку, накинув его на деревянные плечики, и убыл в один из пригородов столицы, где определили место дислокации сразу же засекреченной лаборатории.
Располагалась она в тюрьме. Глухой трехметровый забор из красного прокопчённого кирпича, с рядами колючей проволоки поверху и вышками часовых по углам периметра надёжно укрывал не только унылые бараки, где обитали заключенные, но и цеха промзоны. В одном из производственных корпусов – одноэтажном здании с огромными грязными окнами – и разместилась лаборатория. Её, в свою очередь, отгородили от территории остальной зоны ещё одним деревянным забором, щедро опутанным колючкой и спиралями «егозы», с прочно запертыми воротами и будкой часового – вахтой с ничего не говорящей непосвящённому табличкой при входе: «Локальный участок №5. Вход только по спецпропускам».
Работа под крышей ОГПУ раскрыла перед профессором необычайно широкие возможности. Все поданные им заявки удовлетворялись полностью и в кратчайшие сроки. Вскоре огромное помещение бывшего кузнечного цеха приобрело вполне научный, академический вид. Фанерные и стеклянные перегородки поделили пространство на сектора, лаборатории и кабинеты. Завезли мебель. Стеклянные полки шкафов и металлические, выкрашенные белой эмалью стеллажи заполнились оборудованием – мощными микроскопами, муфельными печами, термостатами, ретортами, банками и пробирками. На столах на огне спиртовок булькали и пузырились в жаропрочных колбах разноцветные жидкости, ядовитый дым от которых улавливала и откачивала вытяжная вентиляция.
В тёмном, хорошо освещённом подвале, переоборудованном под виварий, в просторных клетках сновали беспокойно в предчувствии своей незавидной участи собаки, морские свинки, мыши и крысы. Печалились, просовывая сквозь прутья ладошки за подаянием, человекообразные обезьяны, а по стенам в шкафах из наполненных спиртом и формалином стеклянных банок лупили мёртвые глаза ужасные, не имеющие аналогов в природе, создания: хомячки с крысиными мордами, кошка с собачьими лапами и завёрнутым кверху бубликом хвостом. И даже синюшный поросёнок с мордочкой, до жути напоминающей детское личико.
Штат профессору выделили небольшой, человек пятнадцать. Несколько врачей, ветеринаров, клинических лаборантов и медсестёр. Все – из числа заключённых, осуждённых за преступления, сутью которых Чадов никогда не интересовался. Будучи взятыми с общих работ, переселёнными из бараков, где обитали на нарах целыми бригадами по двести и более человек, оказавшись в чистенькой лаборатории и определённые на жительство здесь же, по двое в кубрике, зеки считали, что им очень повезло и трудились на совесть, не считаясь со временем, тщательно исполняя все указания профессора. Никогда ещё у него не было таких отличных, дисциплинированных и аккуратных помощников!
Когда обустройство лаборатории было в основном завершено, оборудование смонтировано, аппаратура расставлена по местам, в секретный локальный участок пожаловал сам Бокия.
