Мария Линдеманн - Личный дневник Маргариты
– У тебя такая мама…
Я похолодела. Застыла. У меня в голове даже мозг стал, как сметана. Блять.
– Раздевайся.
Я не помню, как я это сделала.
Я вышла на улицу. Артура пока не было. Он не думал, что я так быстро выйду.
Я увидела такси и попросила отвезти меня на набережную. Таксист очень странно на меня смотрел, но мне было всё равно.
Я вышла на Красной и закурила.
Я не могла думать.
Я не могла плакать.
Зачем мне теперь жить? Мой взгляд упал на миасский мост. Нет. Я даже этого не смогу сделать. У меня кишка тонка. Да и глубины реки вряд ли хватит.
Но есть более удобный и привычный для меня способ.
Я достала все, что у меня было в кошельке – почти два грамма «порошка». Я сделала себе дорогу, потом ещё одну, и ещё, потом ещё…
Дальше я ничего не помню и не знаю.
Проснулась я в больнице. Ночью. Я вышла в коридор. «Токсикология» – прочитала я. Это было написано чёрными некрасивыми буквами. Я хотела сходить в туалет, но меня затошнило.
Неделю я лежала под капельницами. Меня поставили на учет в наркодиспансер. Хотели поставить на учет к психиатру, но хотя бы тут я смогла «договориться»: мне пришлось отдать все деньги, что у меня были.
Но мне всё было всё равно. Я жалела только об одном, что я проснулась.
Три дня я лежала в постели. Я, как будто, болела. И хотя была зима, мне казалось, что на улице идёт дождь. За эти три дня я даже ни разу не ела, но зато пила очень много воды. У меня была дикая жажда.
Если так получилось, что я осталась жить, то нельзя жить с осознанием того, что «терять мне всё равно нечего». Я решила хоть что-то исправить, если это возможно, конечно.
Для начала, я решила восстановить отношения с мамой. Пусть, лучше она меня ненавидит и осуждает, чем вообще никак.
Оказалось, она была рада даже тому, что я вообще пришла. Она даже не стала ни о чём спрашивать и ничего мне говорить. Ей достаточно было уже того, что я просто ходила у неё по квартире.
Я заметила, что она начала красить волосы, хотя раньше никогда этого не делала.
Из клуба я решила уйти. Я зашла, собрала вещи, костюмы стрипы. Пришли гости, но я даже не посмотрела, кто это.
– Димон, я увольняюсь.
– Вот ты как. Не успела придти, уже увольняешься? С кем хоть?
– Нет. Ты не понял. Я совсем ухожу.
– Надолго?
– Насовсем.
– Ну-ну, давай-давай. Удачи.
Целыми днями мы с брательником резались в NFS. Если кто не понял, это «Need for speed». Если кто и сейчас не понял, то нам не о чем с вами разговаривать!
Я до того забылась, что когда меня подрезал какой то чувак на бэхе, я заорала:
– Вот ты сука!!!! Вот……!!!!!!
Надо было видеть лицо моей мамы. Она была в шоке.
– Прости, мамочка, я больше не буду.
– Ты с кем жила-то, что так пополнила свой словарный запас???
Я не стала ей ничего рассказывать. Зачем? У неё вроде у самой вроде хорошая версия. Зачем её разочаровывать?
– Мамуль, мне надо найти работу.
– Я же тебе говорила, что он тебя… – начала, было, она, но вовремя прикусила язык: я только вернулась.
– Прости меня. Я виновата.
Я действительно была виновата. Только, она ещё не знает, как и насколько. Я надеюсь, никогда не узнает.
Ну и куда ты сейчас пойдешь?
Действительно, куда?
Я открыла газету с объявлениями.
Единственное, куда я могу устроиться без образования, это дворником, уборщицей продавцом и официанткой. Да уж. Выбор невелик.
Заведение называлось «Караоке рум», и находилось оно в самой жопе нашего города в высотном здании на первом этаже. Это был караоке-бар. Отлично, петь умеем, если что. Я устроилась работать официанткой. А что? Работают же люди, чем я хуже. Мне выдали красную юбку в пол и желтую футболку с надписью названия клуба.
Я её ни за что не надела она пахла чужим потом.
Со мной сразу начали знакомиться и устроили допрос: где училась, где работала. Блин. Ответила – нигде. Я сидела и слушала их разговоры. О капусте, о картошке, о преподах и парах. Они, наверное, подумали, что я не хочу с ними общаться, но, на самом деле, мне было нечего им сказать.
Я опять почувствовала себя инопланетянином.
И вдруг!!!!! Жора!!!!! Орджоникидзе!!!!!!! Зашел в клуб!!!! Постоянный клиент клуба!!!! НЕ дай бог он меня здесь увидит в форме официантки! Прежде, чем голова успела что-то придумать, я уже сидела под столом. Видимо, это был инстинкт самосохранения.
Я сидела там два часа, пока Жора не напелся. Когда меня спросили, что это было, мне пришлось соврать, что это был мой бывший.
– Так он же старый!
– Так он же страшный!
А бармен Кирилл заржал: «Понятно все с тобой, короче».
Утром все вышли на улицу. Они долго рассматривали мою одежду, сумку, телефон. Пошли на автобусную остановку.
– Тебе на какой?
– Я не знаю.
– Хорошо, куда тебе?
– К Авторынку.
– Тебе на 16.
Больше со мной никто не разговаривал.
Я ехала в автобусе и рассматривала людей.
Когда я вернулась в клуб, я готова была поцеловать каждый гвоздик. У бара меня встретил Артур.
– Блудная дочь вернулась! Дай-ка я тебя отжарю!
– Пиписька ещё не выросла! – заржала на весь клуб я.
– Опять ты! Как без тебя было тихо!
Но по дурацкой улыбке Димона я поняла, что и он скучал.
– Короче, иди, переодевайся, там уже час Селютин сидит. Мы ему за аренду должны. Уведи его в приватку, а то он всех девок заебал уже. Сидит и сидит. Посчитаю как увал.
Я танцевала и думала.
Это моя жизнь. Там я чужая, потому что я своя здесь. И надо её как-нибудь прожить. И не как-нибудь, а хорошо.
Артур ржал.
– Ты не думай больше на шесте, ладно? У тебя такое глупое выражение лица сразу! Я знал, что ты сможешь. Иди в приватку.
В приватке было джакузи. Меня накрыла волна. У меня бывает такое. Я взяла гель для душа и расслабилась. Я поймала кайф от каждой капли воды, которая на меня упала. Мне было пофигу, что меня кто-то ждёт, и сколько времени прошло. Я вылезла горячее, чем вода в душе. Эй, похуй, кто там, иди сюда, я хочу тебя.
Когда я подошла к мужчине, он сказал:
– А я это… Я уже все…
Действительно, штаны его были мокрые.
– Вот, все вы, мужчины, такие – только о себе думаете.
Я стала, носить митенки и подвязки. Меня просто прикалывало. К красному платью – красные, к черному – чёрные. Мне просто нравилось.
К нам в клуб пришла компания – мужчины и женщины.
Когда я проходила мимо, она женщина заявила:
– Митенки на свадьбу только носят! А тебя кто замуж-то возьмёт?
Вот шла же я себе спокойно и никого не трогала!
– А почему нет?
– Так не от большого ума ты здесь танцуешь!
Мне стало смешно.
– А может, поспорим?
Молодые люди очень оживились.
– Девочки, не ссорьтесь!
А один предложил «а давайте устроим баттл?»
– Я просто так не играю. Какой приз?
– Приз… Ну, давайте десять тысяч тому, кто выиграет.
– Ещё я хочу салют побежденного!
«Ну, ты азартный парамошка» – и полезли в телефоны придумывать конкурсы.
Фантазия у них, конечно, была убогая. Загадали пару примитивных загадок, попросили нарисовать и спрашивали, какой литературный герой из какой книжки.
Я сразу подкачала с математикой. Зато я круто нарисовала. Мы были наравне.
Я вспомнила про бананы. Мужчины же…
– А давайте, кто эротичнее съест банан?
Естественно, они приняли этот конкурс.
Я взяла банан, вставила одному мужчине между, ног и минут пять его ела.
Конечно, я победила!
– Представляешь, ты тупее стриптизерши!
Тут приехали Дима с Артуром, опять с какими-то тёлками.
Я лежала на сцене и с очень деловым видом играла в телефон. Димон опять ко мне пристал.
– Ну, покажи ещё раз, ну чего тебе?
– Я тебе что, обезьяна что ли, бананы есть, девок твоих развлекать?
– А давай за косарь?
– Я за косарь даже с места не встану.
– Сучка. Ну, давай за пятерочку?
– Ну, ладно.
– Ты продажна, как не знаю кто, ты за сотку Родину продашь, – веселился Димон.
– Сейчас тебе будет не до смеха, когда трусы менять пойдешь.
Он опять взял банан. Меня уже тошнит от них!
– Девочки, смотрите и учитесь, – он вставил себе между ног банан. – На колени, сучка моя!
Пока я ела этот банан, зашел Артур с загорелой длинноволосой худой блондинкой. Я сразу почувствовала, что она будет моей парой. Натуральные некрашеные волосы – это круто!
По блеску в её глазах я поняла, что даже спрашивать ничего не надо.
– Тебя как зовут?
– Юля.
– Пошли в гримёрку.
Там я дала ей свой костюм и начертила «дорожку».
Мы посмотрели друг на друга и начали ржать. Через полчаса мы уже опустошали бар на спор «кто больше выпьет».
Последнее, что я помню, это, как Юлька, я её окрестила Юлька Мелкая, влила в меня двести грамм вискаря «а слабо залпом?» Я боялась открывать глаза. Стопудово, меня Артур потом замотал кому-нибудь, с кем я не хотела уезжать. Он всегда так делал, когда я была «в дрова». «Меньше пить надо», – всегда ржал он потом.
Я открыла один глаз. Второй открылся сам собой. Причем, очень быстро, потому что я оказалась в комнате с белыми обоями. На стене висела картина с тигром.
