Эдуард Юрченко - Сказка для взрослых
– Все пропало! – завопила сова. – Теперь силы зла захватят волшебное болото. Отныне только мрак да холод будут утешением одинокому путнику, забредшему сюда на свою погибель…
– Это еще почему? – поинтересовался котячий друзяка.
– Да тут ведь вот какое дело, смешные звери, – не то хохмила, не то гнала сова: – Тысячи лет наше болото пытаются захватить злые духи, и только свист соловья-разбойника отпугивал их из здешних мест. Все, кирдык вам всем теперь по-любому. Зря вы весельчаку зубки-то повыбили. Даю сто из ста, что до рассвета вам не дожить…
– А тебе, значит, злые духи не страшны?
– Мне – нет, я летать умею, – быстро ответила сова.
– Не поможет – я тебя, заразу, буду крепко держать аккурат до прибытия темных сил.
Сова дернулась раз, дернулась второй, и только осознав тщетность предпринимаемых попыток, заорала, что было мочи:
– Ну, ничего! Нас так просто не возьмешь! Мы еще повоюем… Держитесь, братцы, я сейчас вызову звездолеты!
– Послушай-ка меня, пучеглазая, внимательно, – обратился к беспредельщице старый кабан. – Сейчас я достану еще пару десятков ракет класса «Земля-воздух», уничтожу всю твою эскадрилию, а потом – захвачу к чертовой матери все твое болото.
– Не слушайте его, братцы, он блефует! – кричала непонятно кому сова.
Предводитель сделал знак кабану, и тот принес в охапке с десяток дрынов.
Казалось, аргумент возымел действие…
– Гм, – буркнула пернатая. – Похоже, не блефует… Может – договоримся? А?
– Может и договоримся, – медленно произнес клыкастый, помахивая дубиной.
– А хотите – я вам грибов ядовитых достану? Не грибы, а чистый мед с плесенью! Ешь – и еще хочется… Или – газа болотного вонючего галюциногенного? Это – вообще жир. Соглашайтесь же, а? Пожалуйста. Неужели вам не интересно – чего там можно увидеть?..
– Че ж ты там увидеть-то собираешься?
– Ой, а тама много всего… Вот чего больше всего хочешь – то и увидишь… Иногда, правда, бывает, что и того, чего не хочешь, можно увидеть. Но штырит так, други мои, что аж дух захватывает, спасу нет…
– Послушай, пучеглазая, – обратился к ней котяра, – а годков-то тебе сколько?
– Так я этого не знаю я. Считать – считала, до ста с гаком, а потом забрела на это болотце – ну, и все наладилось.
– Что наладилось?
– Да, в общем-то, все и наладилось. Ведь раньше, ну до болота, оно как бывало: то шкура сохнет, то перья сыпятся, то летать влом. А теперь я как будто молодею с каждым днем: глаза видят дальше, не спать могу дольше, летаю без устали, короче – все пучком, перышко к перышку, как говорится… Да и красавица я тут первая, опять же…С к а з о ч н и к: Да-а-а, сова была еще та красавица: помятая, толстая, как шарик, перекошенная и пучеглазая. Одного взгляда на это существо было достаточно, чтобы понять, в какой луже оно спало, а по дерганости и неадекватности – какой дурью баловалось.
– У-у-у… Красавица, это да! Ты – это точно, ну, в смысле – красавица… По сравнению с кикиморами болотными – ты да, на высоте, ягодка, можно сказать… – не то язвил, не то говорил то, что думал, котячий друзяка. – А давно ли ты, красавица, отражение свое видела?
– А че мне на него смотреть… Че я там не видела… Я – да и я.
– Ладно, пучеглазая, – сказал кот, – зададим тебе несколько вопросов и, если ответы нам понравятся, нюхай дальше свою отраву. Согласна?
– А то как же!
– Только – чесно.
– Как на духу!
– Вот и скажи мне, омрачающая лес тварь: а что ты знаешь о старом шакале?
– А что о нем знать – мерзкая тупая животная.
– А леший?
– Леший – тоже мерзкая тупая животная.
– А медведь?
– И медведь – мерзкая тупая животная.
– Я так понимаю, у тебя все – мерзкие тупые животные.
– Вы не поверите, но все обстоит именно так.
– А нормальные в нашем лесу есть?
– Конечно, дорогие мои, конечно…
– А кто?
– А вот хотя бы и я! Ну, и вы, конечно…
– А мы почему?
– У вас дрын в лапах вон какой здоровенный…
– Получается, что мы умные, потому как с дрыном?
– Получается так. Что же я – дура, что ли – все своими именами называть…
– Скажи-ка, тварь глазастая, а вот ежели бы мы без дрына с тобой разговаривали – как бы ты тогда нас охарактеризовала? А?
– Да дураки дураками… Приперлись за тридевять земель со мной в ромашку поиграть: дурак – не дурак, придурок – не придурок…
– Твоя правда, птица, – сказал кот, – мы здесь по другой причине. Хотели выведать у тебя – кто старого шакала танцует?
– А мне-то че с того обломится?
– Ну, хочешь – шишек дадим…
– Это на стольной поляне шишки в большом дефиците, а здесь они без надобности.
– Почему это? – спросил старый кабан.
– Да потому, что все, за что зверюшки на стольной поляне платят шишки, здесь есть абсолютно бесплатно и в больших количествах… Только надо знать – где искать. А я знаю… А почему? Да потому, что я – умная… Потому, что я – красивая…. И потому, что я – счастливая… А для счастья что?
– Что для счастья? – не понял котячий друзяка.
– А для счастья шишки абсолютно без надобности. Не продается на здешних болотах счастье – ни за шишки, ни за желуди, ни за шишки и желуди, вместе взятые… Потому как счастье – субстанция нематериальная, и поэтому – вот…
– Что – вот? – опять ничегошеньки не понял клыкастый.
Сова попыталась вырваться, но, осознав, бесполезность затеянного, сменила тон:
– Да вот, попускает меня… Плохо это…
– Почему? – никак не мог угомониться кабан.
– Меня когда отпускает – сразу счастье заканчивается… Вы это… Отпустите меня, звери беспредельные, а я только лизну чего-нибудь, нюхну или сожру – и сразу же возвернусь, вся такая красивая и счастливая…
– Э-э-э, нет, пучеглазая, фигушки, – сказал котяра, – знаю я вас, счастливых… Щаз дунешь, как следует, и начнешь облет территории делать на пикирующем бомбардировщике… Придется опять ракеты использовать… Это в тот раз тебя удачно подбили, а в другой может так произойти, что ты и без дури начнешь бесов гнать почем зря…
– А я без счастья не могу… Я без счастья некрасивая и страшная…
– Да ты и со счастьем-то – чистый гремлин, – так, чтобы сова не слышала, сказал котяра.
– И еще – я без счастья не могу ничего вспомнить.
– Ну, зараза, – сказал старый кабан. – Не нытьем, значит, а катаньем. Будет тебе счастье…
Кабан пошарил под деревьями, сорвал мухомор и так, целиком, засунул его прямо в пасть сове. Сова долго жевала отраву, пытаясь что-то сказать клыкастому, а дожевав, ляпнула:
– Все, пошла я…
– Куда это ты пошла?
– Да куда вы меня определили – туда и пошла. В отключку. Вы знаете, дражайшие мои, чтобы, например, свалить коня – достаточно шляпки от мухомора… Так что – большой вам поклон, милые други, и – до встречи. Увидимся через пару дней… – произнесла сова и со счастливой улыбкой вырубилась.
Чего только не делала наша троица с представительницей пернатого сословия: и полоскала в воде, и трусила, и подбрасывала, и выдергивала перья, и пинала со злости – все впустую. Не возвращалась сова из своего волшебного царства счастья…
На третий день она обнаружила-таки себя в этом бренном мире, кисло посмотрела на окружавших ее кабанов и кота, икнула, почесалась в разных местах, внимательно – насколько это было возможно в ее состоянии – огляделась по сторонам и, что-то увидев, обратилась к старому кабану:
– Кабан, а ты, это, не мог бы, по-дружески, подпрыгнуть и воткнуть хотя бы одну конечность вот в эту кочку?
– Да я-то могу, – сказал кабан, – только вот – что мне с того?
– Да что хочешь! – высокопарно заявила сова.
– Ответишь на наши вопросы?
– Легко!
– Тогда – показывай, где дырявить.
– Да вот здесь и дырявь.
Кабан подпрыгнул и со всего маху вогнал одну лапу в землю почти по самое туловище. Когда конечность была выдернута из глинистой почвы, все присутствующие услышали громкое шипение – из-под земли на поверхность вырывался какой-то газ. Сова опрометью кинулась к образовавшейся скважине и воткнула туда верхнюю часть своего изможденного тельца. Пока звери сообразили – что к чему, и выдернули пучеглазую из отверстия, птица уже была на полпути в нирвану, и все, чего путешественники добились от нее – прощального:
– Адьес, бамбины!
И вновь – купание с ополаскиваниями, встряски с пинаниями, приведение в чувство с кричанием, оранием и обещаниями прибить, но, как и в первый раз – все тщетно. Прошло еще несколько дней, прежде чем звери смогли лицезреть ожившую болотную тварь. Придя в себя, она, как и в первый раз, недовольно посмотрела по сторонам, почесалась и стала пристально всматриваться в окружающий ее мир… Просьба адресованная старому кабану, после отказа в ее удовлетворении была перенаправлена к котячьему другу. Получив отказ, пучеглазая загрустила, заплакала и сказала, что ее никто не любит, потому что она некрасивая, а некрасивая она именно потому, что ее никто не любит. Четырежды она пыталась засунуть голову в шипящие земляные отверстия, трижды хотела сорвать и сожрать растущие рядом поганки, и дважды пыталась сделать ноги, но все время попадалась на горячем. Поняв, в конце концов, что просто так пропетлять не получится, зараза с надеждой посмотрела на окружающих, сосредоточившись на реванше. Коварные замыслы ее были написаны черным по диагонали всей ее наглой рожи. Старый кабан взял большой сук и в полсилы стукнул пучеглазую по голове. Сова ойкнула, пискнула и еще больше выпучила без того выпученные глазища:
