Виктория Габышева - Любовь, или Пускай смеются дети (сборник)
– Ты спишь в заколдованном дворце? – не понял он. – Где?..
– Не я, другая русалочка… А может, я, – путалась она. – Не здесь, далеко.
Девочка бежала к реке, с которой у нее был особенный сговор. Вольная водяная стихия перебрасывала ее из волны в волну, как из ладони в ладонь, – нежно, родственно, приводя в изумление тех, кто еще не видел русалок. Жаль, что женщина, с чьей легкой руки Русалочка получила свое сказочное прозвище, перестала ездить на пляж.
Иногда Принц «плавал» на мелкоте, держась руками за дно. Девочка звала войти в воду глубже чем по грудь. Почти захлебнувшись, он в панике едва не закричал: «Помогите!» Выскочил на берег с ринувшейся в голову болью, запрыгал, выбивая горячие заглушки из ушей. Не скоро согласился снова рискнуть… и поплыл. Русалочка плыла рядом, подстраиваясь под неуклюжие гребки его рук, под неловкое еще парение, и оба были счастливы, словно летели в небе.
* * *Речка понемногу сделалась холоднее, небесная синь разбавилась дымчатой предосенней известью. Яркий зеленый цвет деревьев смягчился беглой желтизной, и лес в сквозных тропках раздвинулся шире для солнца. Сидя однажды на бревне у сарая, девочка пересказала Принцу папину незаконченную историю о спящей русалочке.
– Придет время, и белка найдет принца, или он сам найдет волшебную раковину! Тогда никакие злые силы не помешают ему снять заклятье и Русалочка проснется, – говорила она чужим голосом, и мальчик сообразил, что она подражает отцовской повествовательной интонации. Его изумило совпадение в прозвищах.
– Здорово, правда, что у нас клички – будто из сказки?
– Здорово… А может, это мы?
– Но ты же не спишь, и папа у тебя не морской король… был.
– Злая ведьма заколдовала всех – меня, папу, маму, – прошептала девочка, сладко плача на плече Принца. – Раковина есть на самом деле, я знаю. Она – моя…
Плечо затекло, но мальчик боялся спугнуть минуту ее откровения и не шевелился. Разболтав секрет одной из подружек, девочка была наказана за простодушие насмешками, стала осторожна и доверилась Принцу впервые.
От нее хорошо пахло смесью детского пота и молока. В предосеннем воздухе витал пряно-горький аромат увядающих смородиновых листьев, так похожий на запах кадушки из-под огурцов. На лопухах висели бисерные паучьи сети, унизанные вечерней росой. Сорвался и полетел лист смородины, полупрозрачный, с отчетливым рисунком каркасных нитей. А шелковистые веки Русалочки походили на чуть загибающиеся к вискам цветочные лепестки… Мокрые ресницы вздрагивали и сверкали, как густые щетинки лучей.
Принц прикоснулся губами к ее теплой щеке, и в его закрытых глазах запылало красное солнце. Волосы на виске девочки были влажными, от лица несло солоноватой прохладой… и красный-прекрасный мир вдруг взорвался выбросом тяжко разбрызганных слов.
Пакостные, чесоточные, блевотные, – не слова, а струпья гнилой парши в своре бродячих собак, они потрясли и оглушили мальчика! Никто в детдоме не делал тайны из жеста «палец в дырку». Все знали о любви Принца к девочке, но никому и в голову не приходило придать их отношениям такой ужасный, такой дикий смысл. Тем более – выкрикнуть это в лицо… с неоспоримой, властной уверенностью.
– Что вы делаете, что вы тут делаете?! – завопила Галина Родионовна, опомнившись после того, как выплеснула в воздух грязную брань.
Принца шатнуло: воспитательница ударила девочку по щеке… Подняв голову, он увидел черную тень против солнца – с круглой шишкой на темени, без шеи, с встопорщенными руками и пучками морковных пальцев. В горле мальчика застряло что-то липкое, выкипевшее изнутри, как рыбный пузырь их ухи. Принц трудно сглотнул его и с ненавистью прохрипел:
– Ведьма!
Во время ужина он обнаружил отпечаток увесистой руки на лице Русалочки и, с чувством саднящего ожога на коже собственной щеки, спросил:
– Больно?
– Нет, – качнула она головой, глядя в стол. – Медсестра дала мне таблетку. Скоро пройдет…
Багровое пятно не сходило с лица девочки несколько дней.
* * *Принц решил добыть Русалочке раковину. Любую – не до волшебной! Только бы успокоился, улегся на дно души отвратительный осадок от гадких слов. Главным добытчиком в дошкольной среде был, разумеется, Белоконь. Родственники мальчишку не посещали, но сладости и фрукты он где-то доставал чаще, чем выменивал их на собранные окурки. Удачливый торговец сам подошел в коридоре:
– Зараза эта Галька-Родька.
– Галина Родионовна? – догадался Принц.
– Ну. Руки, блин, распускает. Меня сколько раз лупила.
Белоконь вздохнул. Постояли, глядя в окно, и Принц отважился:
– Знаешь… Мне нужна раковина. Но чтоб по секрету.
– Ясно. – Короткий взгляд Белоконя был острым и понятливым. Он снова вздохнул и, помедлив, оглянулся по сторонам. – Ладно… Познакомлю тебя с ним. Сам раковину у него попросишь. Принесет… запросто.
– Кто?
– Ну, не Дед же Мороз, – усмехнулся Белоконь. – Тварь.
– Тварь?..
– Так я его зову, он не знает…
Ни к кому из знакомых не подходила эта мерзкая кличка. Попросить Тварь принести раковину, очевидно, можно было в залог какого-то дурного поступка.
– Воровать не буду.
– Глупый ты… Не надо ничего воровать и делать ничего не надо, только смотреть. Не боись, Тварь не тронет. Он и меня не трогает… почти. Братишки у тебя нет, значит, не будет ничем угрожать. Посмотришь, пока он… и все.
– Что «пока он»?
– Увидишь…
Вечером выходного дня Белоконь, приставив палец к губам, подозвал Принца из тени забора. В углу заросшего кустами двора, где земля над несчастным котенком взялась крепким бурьяном, один лист железа не был прибит к перекладине снизу и легко отгибался.
– Сюда…
За забором, тоже в кустах, плотных и высоких, ждал взрослый человек. Мужчина неопределенных лет, в серой рубашке и пиджаке, вздрогнул и сторожко обернулся. Лицо его не было ни некрасивым, ни каким-нибудь примечательным: небольшие голубые глаза, нос слегка приплюснутый, скулы с выпирающими желваками выбриты со всей тщательностью. Обыкновенный человек, не тварь… по крайней мере, оттенок отвращения, просквозивший давеча в словах Белоконя, в мужчине совсем не ощущался. Но когда он улыбнулся, Принца неприятно поразила ущербная щель его рта. В этой длинной красногубой щели недоставало зубов, поэтому улыбка вышла кривой и неестественной.
– Привет-привет, – пропел незнакомец шепотом и поддел пальцем подбородок нового мальчика. – Как тебя зовут?
– Принц.
– Поди, и принцесса есть? – шире осклабился мужчина. – Чего ты хочешь, мой маленький Принц?
– Потом скажу, – пробормотал мальчик.
– Понятно, – деловито кивнул человек. – Надеюсь, наш дружок предупредил, что говорить обо мне никому нельзя? Это будет наша с вами большая тайна… Ты же не предатель и умеешь держать язык за зубами? Умеешь? Дружок отлично знает: если он растреплется о нашей дружбе, я найду его сладенького братишку в доме малютки и сделаю из него вкусную-превкусную конфетку. – Он отрывисто хохотнул. – Дружить со мной выгодно. Я могу принести все, что ты захочешь, даже перочинный ножик… Но только попробуй растрезвонить обо мне другим – я найду тебя, где б ты ни спрятался… и просто уничтожу.
Он поднес к носу мальчика синего жучка на ладони:
– Вот так, смотри, – и растер его между пальцами. – Ты умный малыш, иначе бы не назвали Принцем… От меня нигде невозможно укрыться. Хоть на земле, хоть на небе… Сейчас я кое-что сделаю, не бойся, будь внимательным и гляди в оба. Я не трону тебя… пока. Может, совсем не трону.
Встав спиной к мальчикам, мужчина опустил голову и, похоже, расстегнул ремень на брюках. Локти его двигались быстро и нервно.
* * *…Принц вылетел из кустов стремглав, не помня себя, и, подстегнутый криком мужчины, вынесся на дорогу. У калитки его схватила в охапку няня, навстречу шагнула Альбина Николаевна, кто-то еще. Мальчик бился в няниных руках, был почти не в себе, но наконец, содрогаясь от плача, ужаса и омерзения, сумел выдохнуть:
– Там… Тварь… Чужой дядька… там Белоконь…
Всплеснув руками, словно на излете с обрыва, воспитательница метнулась за калитку. Няня, физкультурник кинулись на дорогу, с метлой наперевес поспешил сторож.
Принц на деревянных ногах проковылял к песочнице, где Русалочка играла с подружками в куклы.
Тварь обещал найти его хоть на земле, хоть на небе, если он скажет о нем другим. Принц сказал и теперь должен бежать. Лучше всего на лодке по реке, о воде ничего не говорилось.
У бордюра песочницы мальчик остановился и вытер слезы рукавом, чтобы не напугать Русалочку. Да… а не подвергает ли он ее опасности? Тотчас же голос Твари, шуршащий, как испорченная пластинка, зашипел в голове: «Поди, и принцесса есть?» Не обнаружив на даче «предателя», Тварь обязательно отыщет его девочку…
