Жанна Тевлина - Жизнь бабочки
На этот раз встретились на Патриарших. Градов немного волновался перед встречей. После Маниного рассказа он не знал, как себя вести с Севчиком. Он боялся, что сразу выдаст себя и тот, как в детстве, почувствует неестественность и сразу замкнется. Но когда Севчик подошел в своем длинном нелепом пальто, остатки злобы и раздражения куда-то улетучились. Погода была теплая, и решили прогуляться. К дедушке Севчик ехать отказался, сославшись на цейтнот, но Градову показалось, что тот просто стесняется навязываться. Долго шли молча, а потом нашли тихую лавочку, закурили. Градов спросил:
– А что ж ты мне сразу про сны не рассказал?
– Боялся. Думал, смеяться будешь.
– И что, ты их все помнишь?
– Абсолютно, со всеми подробностями. Я их как наяву вижу, будто кино смотрю. А утром просто записываю.
– Как удобно… И экономия на билетах.
Севчик отвернулся, спросил, как бы между прочим:
– Отгадал?
Градов улыбнулся.
– Это неинтересная загадка. Там отгадывать нечего. Зощенко и Набоков.
Севчик просиял.
– Неужели так просто?
Градов развел руками.
– Увы… Талант не пропьешь…
– Чей? Набоковский?
– Ну, и его тоже.
Севчик о чем-то задумался. Таким счастливым Градов никогда его не видел.
– А почему ты именно их выбрал?
– Ну, Зощенко я вообще люблю, а с Набоковым решил тебя уважить, как специалиста по бабочкам.
– Сравнил тоже! Я именно что «специалист», а Набоков энтомолог. А его ты не любишь?
– Тоже люблю. Но его я хуже знаю.
– Севчик, но если ты под других пишешь, значит, и под себя можешь.
Он вздохнул.
– Под себя не могу. Себя найти надо.
Градов пропел:
– «Ты ищи себя, любимый мой…»
Севчик быстро глянул на него, и Градов осекся.
– Песня такая есть… Вот ты Фрейда уважаешь. А он как сказал? Что снится, то и хочется. Тебе твои сны записать хочется? Хочется. Вот и пиши. Чего на других перекладывать? Лучше тебя все равно никто не напишет. А пока писать будешь, может, и поймешь, кто ты есть на самом деле.
Севчик молчал, глядя куда-то в сторону, и Градов уже пожалел о сказанном.
– А может, я никто? Может, я прикнопленный, как твоя бабочка, только от рождения? Я ж не переливница, чтоб светить после смерти.
– Кто знает… Поищи другой ракурс. Глядишь, и вспыхнет пламя, где не ждешь…
Севчик грустно усмехнулся.
– Кто б его разжег…
– Это только ты можешь. Пока мы живы, мы можем менять свою жизнь. Попробуй оторваться от земли. Главное, не бояться упасть и дать себе разрешение на взлет.
Севчик хитро улыбнулся. Тяжесть куда-то улетучилась, и он будто опять оттаял.
– Ты ж у нас доктор, ты и разрешать должен.
– Какой я доктор? Одно название…
Тот внимательно посмотрел на Градова. Сказал серьезно:
– Ты – доктор. Это я тебе как пациент говорю. Так бы и жил во сне до скончания лет.
– При чем тут я? У тебя талант, Севчик.
– Это у тебя талант, доктор.
Севчик встал, отряхнул пальто и, не попрощавшись, зашагал по аллее в сторону метро.
Казалось, бухгалтерша никогда не перестанет говорить. Иногда она, не отрываясь от трубки, скашивала глаза на Севу, показывая, что сама больше не может, но разговор не прекращала. Сева подумал, что он уже не в той ситуации, чтобы с ней церемониться, и эта мысль была незнакомой и радостной. Он слегка засучил рукав и настойчиво постучал ногтем по циферблату своих часов. Бухгалтерша сразу закруглилась.
– Вы даже не представляете, Севочка, как меня замучили! Я тут днюю и ночую. За такой труд надо платить миллионы. Беспрерывные отчеты, указивки… Разве так в нормальных странах работают!
Когда Сева вернулся из Мадрида, он долго изучал рынок. Все выглядело очень пристойно. Отечественные и иностранные фирмы приглашали на работу специалистов. Всюду мелькало слово «маркетинг». Сева приободрился. Он тщательно подготовился к первому интервью и все равно немного волновался. Там требовался специалист по маркетингу в торговую фирму, которая закупала испанское оборудование для офисов.
Его встретила девушка лет двадцати, одетая в строгом соответствии с дресс-кодом. Вежливо провела в комнату для приема клиентов. Комната была уютная, грамотно обставленная, и в ней даже висел кондиционер. Девушка светилась любезностью. Для начала предложила заполнить анкету, достаточно формальную, потом долгое время ее изучала.
– Какая у вас интересная биография… А можно спросить, почему вы вернулись?
Она посмотрела на него с любопытством и на минуту стала похожа на обычную живую девушку.
– Дело в том, что у меня престарелые родители, которые нуждаются в уходе. Да и потом, Москва – тоже хороший город. Я никогда не собирался уезжать навсегда.
– Это правда… Я смотрю, у вас тут большой стаж работы за границей… Вы не могли бы мне рассказать о своей работе.
Сева начал рассказывать. Он говорил спокойно и немного высокомерно, о чем ему потом было смешно и стыдно вспоминать. Не было в жизни ничего унизительнее, чем метать бисер перед свиньями. Но тогда он еще не знал, перед кем мечет бисер. Разве он мог представить, что это всего лишь игра, где распределены роли и каждый получает за это зарплату. Вот и эта девочка просто играла свою роль, совершенно не желая при этом обидеть Севу. Ей, наверное, и в голову не приходило, что он правда ищет работу.
– Значит, у вас испанский и английский… Как интересно…
Сева сдержанно кивнул.
– Ну, хорошо… Я передам ваше резюме руководству, и с вами обязательно свяжутся.
– А когда примерно ждать…
Девушка задумалась.
– Я думаю, дня через два…
Сева на всякий случай подождал три дня. А потом позвонил. Ему ответил вежливый женский голос, сообщил, что его девушка сейчас на переговорах, но после обязательно с ним свяжется. Потом еще несколько раз перезвонил, но с девушкой поговорить так и не удалось.
С тех пор было множество интервью, и все они проходили по одному и тому же сценарию.
Неожиданно позвонил Сашка Буравчиков, одноклассник. Страшно обрадовался, что застал Севу. Ходили слухи, что тот живет за границей. Сева сдержанно подтвердил. Правда, теперь он вернулся по семейным обстоятельствам. Оказалось, что решили собрать класс и, конечно, ждут Севу. Сева пообещал, хотя никуда идти не собирался. Спросил осторожно:
– Саш, а как сейчас на работу устраиваются?
– На работу? А какая тебе работа нужна?
Сева кратко изложил свои пожелания.
– Ищи знакомых… У тебя ж остались какие-нибудь знакомые?
– А вот всякие сайты по трудоустройству?
Сашка задумался.
– Сайты? Тоже хорошо… Все надо пробовать.
В какой-то момент он запретил себе рассылать резюме, потому что понял, что у него быстрыми темпами развивается невроз. Целыми днями валялся на диване и читал книги. Книг издавалось столько, что складывалось впечатление, что пишут все. Да и качество написанного подтверждало это впечатление. Именно тогда его осенило. Он тщательно изучил информацию о разных издательствах, выбрал самое крупное и записался на прием к главному редактору. Потом, поварившись в издательской жизни, он недоумевал, как Витошин согласился его принять. Его вели тогда наглость и отчаяние. Ему нечего было терять. Витошин принял его хорошо. Всячески проявлял заинтересованность, расспрашивал об Испании, о филологическом образовании. Он сразу показался Севе хитрым и скользким типом.
– Вы хотели нам что-то предложить?
– Да. Сны.
Витошин опешил.
– В каком смысле сны?
– В смысле сюжетов.
Сева достал из кармана флешку.
– Вот здесь несколько образцов. Буду вам очень признателен, если вы найдете время с ними ознакомиться.
Волнения не было. Ему было весело и спокойно. И был азарт.
Так началась серия «Сны».
Бухгалтерша широко улыбнулась:
– Ну, что, будем денежку получать? Вот здесь распишитесь… Сейчас пересчитаем ваш гонорарчик…
Сева протянул ей листок с резолюцией Витошина.
– К сожалению, на этот раз не судьба… Книжки не будет. Я разорвал договор. А вот расчет получу с удовольствием.
Она так и сидела с открытым ртом, пока он опять не постучал ногтем по циферблату.
Женя неожиданно пригласил в театр, на какой-то постмодернистский спектакль, и Маня испугалась. Пока были игры, она веселилась. С ним вообще было легко и весело. Он пришел к их стенду еще в первый день выставки. Просил одолжить пластиковые стаканы. У них, в «Лагуне», кончились, а сегодня ожидались важные гости. Разговорились. Он разглядывал книги на прилавке, закатывал глаза.
– Ну и хрень вы печатаете!
Маня возмутилась.
– А у вас, значит, одни таланты?
Он легко согласился.
– Увы. Такая же хрень. Но у нас хоть тиражи поменьше. Мы щадим народ.
Маня не удержалась и хмыкнула. Он весело посмотрел на нее.
– Меня Женя зовут.
– А меня Маня.
Он выглядел совсем мальчишкой, и рядом с ним Маня испытывала некоторую неловкость по поводу своего возраста. Хотелось выглядеть моложе, но и не показаться смешной, как бывает, когда зрелые женщины ведут себя как пионерки. Он сразу перешел на «ты», легко и без предупреждения. В тот же день зашел за ней, и они пошли обедать. Много смеялись, и она даже не могла вспомнить над чем. Выставка длилась четыре дня, и все эти дни они не расставались. Иногда приходила мысль, что она делает что-то нехорошее, и тогда она кидалась звонить Градову и стыдила его, что он не выполняет своих обещаний и вообще не интересуется ее жизнью. Когда тот наконец выбрался на выставку, она целый день была как на иголках, боясь выдать свое настроение. Но Градов вел себя как обычно, и она успокоилась. По большому счету, и выдавать было нечего, и от этой мысли было немного грустно. Но вечером зашел Женя. Долго рассказывал о какой-то начинающей писательнице предпенсионного возраста, которая подошла к их стенду с увесистой рукописью в листах и потребовала главного редактора. Женя объяснил ей вежливо, что главного редактора сейчас нет, и вообще он редко здесь появляется. Он спросила, с кем она разговаривает, и Женя представился. Немного подумав, писательница плюхнула рукопись на прилавок. Рукопись была упакована в картонную папку с тесемочками, какие Женя видел только в детстве у своей бабушки. Писательница строго спросила:
