Игорь Соколов - Двоеженец
Разумеется, что не могло быть и речи о том, что я стану опять патолого-анатомом, но занять какую-нибудь рядовую должность что-то типа санитара или сторожа я вполне мог. Мое обращение очень удивило Ильина, особенно мое желание занять самую низкооплачиваемую должность, однако желание помочь своему бывшему начальнику, показать во всем блеске свое целомудренное тщеславие было огромным, и Ильин с радостью взял меня работать сторожем в морге.
В это время царила страшная жара, а отсутствие ветра еще больше притупляло мой разум. Бессонные ночи с мучительным подслушиванием всех физических упражнений Матильды с Иваном Иванычем тоже никак не способствовали моему оздоровлению. Кроме всего прочего, я теперь гораздо чаще стал видеть родственников покойных, которые приезжали иногда среди ночи вместе с ментами и орали, и плакали, как сумасшедшие. Обычно в такие моменты я старался ни о чем не думать и только указывал им место, куда свалить очередного мертвеца, но постепенно я опять сорвался и пристрастился к спиртному, ибо мне почему-то показалось, что так легче будет переносить бессонные ночи в узнавании похотливых стонов Матильды и Иван Иваныча, как и легче через ночь созерцать чьих-то горюющих родственников, к тому же в нетрезвом состоянии у меня была очень тупая и равнодушная морда, которой я пользовался как своеобразным оружием против человеческих эмоций.
Обычно, стоило лишь раз взглянуть какой-нибудь скорбящей особе на мою пьяную морду, как у нее тут же пропадала охота пообщаться со мной, чего я в общем-то и сам изо всех сил добивался. В конце августа, начале сентября меня стал посещать «Инопланетянин», так я назвал Рудольфа, безобидного некрофила, которому, как и Штунцеру, доставляло удовольствие сношаться с молодыми покойницами. Раньше я весьма брезгливо относился к таким людям, но разоблачение Штунцера, а потом какое-то ужасное состояние духа с осознанием какой-то надуманной вины перед несчастным Штунцером сделали меня терпимым к таким вещам. Правда, был тут еще и чисто денежный интерес, за одну ночь с покойницей я получал 100—200 долларов США. Обычно он их забирал где-то около полуночи, а привозил под утро, около пяти. Когда у Инопланетянина не было денег, он расплачивался со мною золотом.
Время шло, а мои ночи были похожи одна на другую, ночное беспокойство дома из-за Матильды, следующей ночью такое же беспокойство из-за Рудика, из-за этого хренова Инопланетянина. Я бы, наверное, вряд ли когда-нибудь смог додуматься, до чего меня сможет довести моя несчастливая податливая и склонная ко всяким авантюрам натура. Я жил как бы по инерции, промежду прочим, иногда заходил к своему неунывающему Бюхнеру, у которого неожиданно появились, кроме огромных мадагаскарских тараканов, еще саравакские тараканы с острова Калимантан, которые умели не только ползать, но и плавать.
С этой целью Бюхнер помещал их в стеклянный ящик вместе с небольшим бассейном из прозрачного пластика, где его калимантанцы с удовольствием плавали. Бюхнер заставил меня весь вечер просидеть возле этого ящика, чтобы на время отключиться ото всего, наслаждаясь с ним на пару тараканьим купанием, хотя тараканам это занятие вскоре недоело не меньше нашего присутствия, и они быстро выбрались из воды и спрятались под листочек фикуса, который Бюхнер им заботливо положил в ящик.
Потом он долго цокал языком, с радостью объясняя мне, как эти саравакские тараканчики еще в личиночном состоянии прячутся там, у себя на родине, на остове Калимантан, по краям луж под листьями, осыпавшимися с деревьев, но как только они услышат какой-нибудь громкий звук, как они тотчас бросаются на дно и сидят там до тех пор, пока опять не станет тихо и спокойно, и в доказательство своего рассказа Бюхнер заорал таким страшным голосом, что тараканы тут же бросились нырять в бассейн, опускаясь на самое дно, а я упал со стула.
Поднявшись, я увидел, как счастливый Бюхнер прижимает палец к губам, глядя то на меня, то на своих сидящих тихо на дне тараканов.
– Ну, ты и садист, – сказал я.
– Не садист, а исследователь, – обиделся Бюхнер, но потом, когда мы уговорили шесть бутылок «Русского» пива и одну бутылку «Русской» водки, Бюхнер снова завел задушевную беседу о своих водоплавающих тараканах.
Я внимательно слушал его, порой встречаясь глазами с мрачным и тяжелым взглядом позабытого Бюхнером Тутанхамона, который сидел в своей маленькой колбе, как в клетке, и только ждал, когда же хозяин даст ему себя на короткое время почувствовать тараканьим царем.
Время шло, оно уходило, как песок, я проваливался в него весь без остатка и думал, что эту жизнь я могу и не беречь, как и самого себя, ибо не было у меня в душе человека, которого бы я лелеял, как самого себя, наслаждался бы им, как Бюхнер своими тараканами, и вообще ни о чем не думал. Однажды все-таки случилось то, чего я так ужасно боялся. Инопланетянин все-таки не вернул мне одну покойницу, то ли он заснул, то ли умаялся с ней или еще чего-то там стряслось, но в назначенное время он не приехал.
Правда, в эту ночь морг был переполнен покойниками, и вроде бы никто ничего не заметил. Выхожу я, однако, из морга и вижу: стоит рядом у выхода Инопланетянин со своей машиной, весь бледный, худой, и курит одну за одной, как чокнутый.
– Ну, что, говорю, сука?! Привез свою любовницу?!
– Привез, – отвечает он шепотом.
– А как мы ее обратно возвращать будем?!
– Не знаю, – он испуганно озирается по сторонам.
– Ладно, говорю, сейчас все равно ничего не сделаешь! Вот ночью я со сменщиком поменяюсь, тогда и привезешь!
– Премного благодарен, – он хотел пожать мне руку, но я убрал ее в карман, он только жалко улыбнулся и поплелся к своей машине.
Весь день я просидел, как на иголках, постоянно захаживая в наш морг, но, вроде, никто ничего не заметил. Наконец я договорился со сменщиком и заступил в ночь на дежурство. Уже стемнело, прошел час-другой, уже перевалило за полночь, а этого гада все нет, видно, одной ночи ему мало, не хватило, а может, покойница жутко красивой оказалась, но лишь под утро, где-то около половины шестого утра приехал Инопланетянин и привез мне бедную покойницу.
Помог я ему занести ее в морг, положил на полку, затем откинул покрывало, и вдруг гляжу я на нее и глазам своим не верю: лежит передо мной молодая покойница, только совсем не та, что была, а совсем другая! Выходит, что этот козел безрогий сам же ради собственного удовольствия потихоньку убивать начал, а тут перепутал их местами и привез не ту, которую убили, а ту, которую он сам убил…
И вот я стою перед ним как дурак и улыбаюсь ему, этому чертову Инопланетянину, а сам про себя думаю, как бы подо-стойнее из этой мерзости выбраться, ведь, как ни крути, а вляпался-то я по самые яйца!
– Ну, а если он ее не убивал, а взял, к примеру, из другого морга или где-нибудь на улице нашел да и перепутал?! А если это вовсе не так, и скажешь ему, а он тебя возьмет да и пришьет чем-нибудь так, чтобы тебя уже никто и никогда не заштопал?!
– Ну, сколько с меня за моральный ущерб?! – спрашивает меня этот идиот.
– Ну, давай, сколько не жалко, – сглотнул я от волнения слюну, а сам на меркнущие звезды поглядываю, и так вот мы стоим у морга, как два нормальных мужика на воздухе, и курим, и никто, глядя на нас, даже не подумает, что один из нас спившийся неудачник, а другой некрофил-шизофреник
– Ну, на двести, – Рудик протянул мне двести долларов, а сам уехал, и остался я на догорающие звездочки глядеть.
Ситуация казалась просто безвыходной, я глядел на звезды и курил, щупая в кармане грязные бумажки, за которые в морге подменили одну покойницу на другую.
Мой мозг отказывался работать, одно лишь подсознание твердило об опасности, лишая меня возможности добраться до сути вещей…
Я не раз и не два пытался запомнить номер его автомашины, но сразу же заметил, что всякий раз на его черном «Мерсе» висит новый номер, следовательно, он вывешивал фальшивые номера, боясь за себя, а главное, не доверяя мне.
Уже тогда я почувствовал что-то неладное в этом Инопланетянине, но все равно брал с него деньги и всякий раз давал любую покойницу на выбор.
Итак, я вляпался. На некоторое время я потерял способность соображать, я просто стоял, разинув рот на звезды, как будто от этих светящихся точек зависела вся моя последующая Судьба.
Потом я немного пришел в себя и зашел обратно в морг получше разглядеть привезенную им покойницу.
Красивая молодая девушка с русыми волосами была очень похожа на облик прежней, они были действительно похожи, и поэтому совершенно неслучайно этот странный Инопланетянин их перепутал, только у той, прежней, волосы были посветлее и покороче, и форма носа почти одинакова, и губы почти такие же, и потом покойники после смерти часто на себя бывают не похожи, но я все равно отказывался доверять своей памяти, в каком-то исступлении я выбежал из морга и как помешанный ходил кругами по двору и повторял одну и ту же фразу: «Ну, сколько с меня за моральный ущерб?!»
