Татьяна Осипцова - Утка с яблоками (сборник)
– Не-а, – отрицательно покачала головой Лиза. – У соседей в шестой комнате английский бульдог, он бы кота…
Лена все не могла успокоиться:
– С такой гордостью говорила о своих мужчинах! Про сына, как отлично в институте учится, в олимпиадах каких-то побеждает. Я даже завидовала чуть-чуть. Вот же, думаю, бывают семьи! Муж жену на руках носит, сын пушинки сдувает… Счастье в чистом виде. И она сама симпатичная. Ухаживала за собой. Прическа, конечно, старомодная, но кожа свежая, макияж аккуратный. Улыбчивая. А глаза – такие чистые, наивные, будто у девицы из девятнадцатого века.
Нина согласно кивнула.
– Вот-вот, – подтвердила и Лиза. – Там Татьяне и место было, с ее мечтаниями и характером… В квартире все, конечно, знали, что она сочиняет для сослуживцев. Но в остальном – отличная была тетка. В смысле чистоты – не придраться. И соседям всегда помогала, когда надо было: в долг дать или с ребенком посидеть. Игоря моего по химии подтягивала – это еще в школе. Нет, жалко ее, конечно…
– А что, никто и не знал?
– Узнали, когда из хосписа за ней приехали. Оказывается, у Татьяны уже договоренность была. А когда летом в больницу ложилась, не сказала. Предупредила, что не будет ее с месяц. Вернулась, как ни в чем ни бывало. И вроде ничего. Не жаловалась. Только в последние дни редко из комнаты выходила. Да никто и внимания не обратил. Мало ли…
Лиза проговорила это, и покаянно вздохнула. Затем взглянула на часы.
Нина встрепенулась.
– Пойдем, я докручу. Ленка, смотрю, совсем скисла.
Они вернулись из каптерки в зал.
Лиза вновь устроилась в кресле, Нина принялась за работу. Лена с убитой физиономией уселась у окна.
Тихо бубнил телевизор, вещая об очередном коррупционном скандале, о крупной аварии и компенсации пострадавшим. Нина споро накручивала бигуди, Лиза рассказывала о надеждах на комнату для сына. У парня девушка. Будет, куда привести.
За полтора часа Лена единственный раз открыла рот – чтобы попрощаться с клиенткой.
За окном давно стемнело. До конца рабочего дня чуть больше часа.
– Как ты думаешь, придет еще кто-нибудь?
– Бог его знает. Холодрыга. Метель.
– Может, закроемся?
Лена имела право предложить такое. Салон принадлежал ей. Раньше, пока ее парикмахерская была единственной в районе, здесь трудились три, а то и четыре мастера, в две смены. Теперь остались они с Ниной. Чаще работали вместе, но иногда и поодиночке, давая друг другу выходные. Подруги не придерживались строгого графика.
– Не идет у меня из головы эта Татьяна. Я сбегаю в угловой магазин? Помянем.
Нина кивнула.
Через пятнадцать минут на столике возле окна, где они обычно пили чай, стояла бутылка коньяка, две открытые коробочки с нарезками сыра и колбасы, хлеб, лимон. Нина достала рюмки из тумбочки, разлила коньяк.
– Давай. Царство небесное рабе божьей Татьяне.
Выпили, не чокаясь. Лена засосала лимоном, Нина положила на хлеб колбасу и сыр.
– Знала бы, копейки с нее не взяла! – не смогла сдержать слезы Лена и схватила салфетку, чтобы промокнуть глаза. Взглянула на отпечатки туши на мягкой бумаге и завершила: – Я себя такой сволочью чувствую!
– Да чего ты-то сволочь? Это я тебе твердила, что надо больше с нее брать, а ты, как всегда: «Договорились в первый раз, неудобно…» И так, считай, даром ее обслуживали.
– А мне сейчас стыдно. Тебе что – нет?
Нина уперлась локтями в стол, на несколько секунд спрятала лицо в ладонях. Когда подняла, призналась:
– Конечно, стыдно. Не за то, что деньги брали, а за то, что больше хотелось.
– Вот-вот. И у меня каждый раз, когда возилась с ней, в голове подлая мыслишка крутилась: «Неужели эта наивная дурочка не понимает, что три часа моего труда стоят в пять раз дороже? Хоть бы на чай добавила, что мне ее шоколадка!»
– У меня почище крутилось, я уж озвучивать не стану, – хмуро кивнула Нина, и взялась за бутылку. – Давай. Земля ей пухом.
– И Царствие Небесное, – отозвалась Лена.
Они выпили и, как положено на поминках, стали говорить о человеке, которого, как только что выяснилось, совсем не знали.
– Она эрудированная была, – припомнила Лена. – Как-то о книгах разговор зашел – много читала. А вот политикой не интересовалась. Большинство клиентов обычно просят новости погромче включить, а она внимания на них не обращала.
– Тебе не кажется, что она приходила, чтобы поговорить? Ну, типа, мы – новые уши? Лизка-то сказала, она не работала в последние месяцы.
– Тоже мне, соседи… – осуждающе покачала головой Лена. – Человек на больничном несколько месяцев, а им все равно.
– Поверили в сказочку о больной руке. Ты-то поверила?
– Так то – я. А они с ней бок о бок жили.
– Да по ней ведь совсем не видно было, что больная! Кожа белая, чистая, румянец на щечках натуральный.
– Глазки накрашены, помада на губах, – поддержала Лена. – Давай еще по одной, – показала она на бутылку.
Нина вновь наполнила рюмки. Выпили.
– У моей подруги муж от рака умер, помнишь, я рассказывала? – спросила Нина.
Лена кивнула.
– На него уже за два месяца до смерти смотреть было больно. Облысел, весь в каких-то пятнах… А эта Татьяна…
– Ага. Волосы густые. И заботилась о них до самого последнего дня… – у Лены опять на глазах показались слезы. – Я бы так не смогла!
– Я бы тоже, – подтвердила Нина. – Выходит, она у нас последний раз была за три недели до смерти?
– А мы и не заметили, что больше не появилась.
– Что там заметишь, накануне Нового года? Самая работа! А она в это время лежала одна, и знала, что скоро умрет.
Лена некрасиво сморщилась и заплакала. Сквозь всхлипы едва можно было разобрать:
– И никого-то после нее не осталось…
Более стойкая к коньяку и чужому горю, Нина вздохнула:
– Никого. Ее воображаемые муж и сын умерли вместе с ней. И кот тоже. Все-таки чудна́я она была, эта Татьяна.
– Не от мира сего.
Лена утиралась салфеткой, тушь попала в глаза, и она поторопилась к раковине. Умывшись и высморкавшись, обернулась.
– А я знаю, отчего она не подурнела до самого конца. Отчего рак на ней следов не оставил.
– Отчего?
– За ее чистоту. За ее наивную веру и верность погибшему жениху.
– Ну, ты даешь, Ленка! Скажи еще – за ее фантазии!
– Не фантазии. Это был ее мир. Судьба так распорядилась, что ей не дано было построить настоящую семью, и она построила ее…
– В своем воспаленном воображении, – докончила Нина.
Лена обиженно поджала губы и принялась старательно вытирать лицо, глядя в зеркало.
– А может, ты и права, – раздумчиво заговорила Нина. – Она ведь не выглядела несчастной. Как она всегда сияла, рассказывая о любящем муже и сыне-умнице!
– С ними она была счастлива…
Лена вернулась за стол. Коллеги помолчали. Глядя на полупустую бутылку, Нина спросила:
– Будем допивать?
– Что-то уже не хочется, – пожала плечами Лена.
– Завтра я выхожу? Ты вроде в СЭС собиралась?
– Собиралась. Пойду. Куда деваться…
Женщины. Судьбы. Рассказ пятый
Тренькнул дверной звонок. Юля ожидала маму и открыла, игнорируя глазок. За порогом стояла незнакомая женщина лет пятидесяти, одетая дорого и со вкусом.
– Я Петина мама, – сухо представилась она.
– Здравствуйте, – смутилась Юля и отступила на шаг. – Простите, в комнату не приглашаю, там девочки спят.
В кухне гостья осмотрелась, задержала взгляд на швейной машинке и деталях кроя. Юля поторопилась убрать материал, вернула на стол клетчатую скатерку и предложила:
– Может, чаю, Ирина Петровна?
– Вы и имя мое знаете… – неприветливо покосилась гостья, усаживаясь. – И я о вас наслышана. Поэтому и пришла. – Она умолкла на несколько секунд, будто не зная с чего начать разговор, и вдруг выдала: – Оставьте в покое моего сына!
От неожиданности Юля замерла с чашкой в руке.
– Ему надо писать диссертацию! Вы отвлекаете его.
– Я тоже считаю, что Петя должен защититься, – не стала перечить Юля. – Он замечательный специалист, у него много материалов, собственных наработок. Его методы подтверждены положительной динамикой…
– Ты про свою убогую дочь? – неприязненно перебила Ирина Петровна.
– Элечка не убогая!
– Да видела я! Сидит в коляске, головку еле держит – а вторая-то бегает уже.
Юля задрожала от обиды, на глаза навернулись слезы:
– Как вы можете?! Вы ведь тоже женщина, мать…
– Да, я тоже мать, – жестко изрекла Ирина Петровна, – и забочусь о своем сыне. Я желаю ему счастья, хочу, чтобы у него была семья с его собственными, здоровыми детьми.
Юля опустила глаза, кусая губы, чтобы не разреветься или не наговорить гадостей. А гостья решила добить:
– В сказочку о том, что ты, в твои годы, захотела родить для себя, может поверить мой наивный сын, но не я. Шлялась с кем попало, забеременела, и не успела вовремя аборт сделать!
– Неправда!
– А где же тогда отец твоих близнецов? – ехидно поинтересовалась Ирина Петровна.
