Юрий Быков - Московское Время (сборник)
«Господи, дурдом какой-то!» – в отчаянии подумал Селищев и вспомнил вдруг коллекционера.
«Вот-вот! – поддержал его этот «кто-то еще». Вовремя вспомнил! В психушке нормальному не выжить. Соглашайся! Упорствовать – только усугублять…»
– Хорошо, – обреченно объявил Селищев. – Я согласен признать…
Он взглянул на Славика – довольно неказистый у него вышел отпрыск.
– …ребенка.
Нонна зарыдала. Славик от радости обнажил зубы в брекетах, а Нюта подошла к Селищеву, который все еще не поднялся с табуретки.
– Папа, – сказала она своим грудным голосом, наклонилась и совсем нецеломудренно поцеловала Селищева в губы, толкнувшись между ними язычком. При наклоне она упруго коснулась грудью его плеча, и Селищев почувствовал, как по руке побежала струйка мурашек.
«Что она вытворяет?!» – подумал Селищев без всякого, однако, возмущения.
– Ну вот, – сказала Вера, когда Нонна перестала рыдать, а Селищев оторвался от табурета, – теперь давайте пить чай! Нет, лучше вино! Такое событие нужно обязательно отметить вином!
Тогда только Селищев вспомнил, почему оказался дома и поморщился.
– Вер, мне сейчас нужно к зубному. Я только за деньгами заскочил: не хватило расплатиться за рентгеновский…
– А можно мы с Нютой у вас поживем? – перебил его Славик. – А то мама замуж выходит.
Селищев пытливо посмотрел на Нонну. Глаза ее тут же налились слезами.
– Я по-твоему не имею права на простое женское счастье?
Селищев смутился:
– Да я что… имеешь, конечно…
Он взглянул на часы, кинулся к письменному столу, где в ящике хранились деньги.
– Так можно нам пожить у вас? – остановил его в дверях Славик.
Из глубины коридора на Селищева смотрели большие медовые Нютины глаза.
«Неужели это явь?.. А, может быть, сон?..» На секунду Селищев замер, а потом сказал:
– Что ж, поживите.
– Гена! – крикнула ему вслед сестра. – Мы тебя ждем!
7 Теперь, услышав в третий раз про бахилы и ресепшен, Селищев не обратил на зомбированного охранника никакого внимания. Сноровисто натянув на туфли синие чехлы, он направился в кассу.
– Ну и куда вы пропали? Платить-то будете? – недовольно спросила кассирша.
После расчета она направила его в регистратуру:
– Там снимок получите.
В регистратуре, однако, никого не оказалось. Селищев присел поблизости на твердый пластиковый стул. Стараясь ни о чем не думать, он закрыл глаза, но молчавший до этого зуб заставил их открыться. По счастью, девушка из регистратуры скоро пришла.
Селищев подал ей чек. Она подержала его и коротко взглянула на Селищева:
– Вас просили зайти в рентгеновский кабинет.
Ничему больше не удивляясь, он поднялся на второй этаж.
– Где вы ходите? – встретила его гневно смотрящая рентгеновская мадам. – Снимок не получился, переделывать надо! Но вы же где-то гуляете, найти невозможно!..
– Ну, вот он, я. Давайте повторим процедуру.
– Повторим… Теперь нельзя: аппарат ремонтируют. Ждите.
Из-за перегородки выглянул Рудик.
– Это вы? – узнал он Селищева. – Я, между прочим, рентген напротив починил. Собственно, и чинить-то было нечего: Аня один тумблер по ошибке не в то положение поставила.
– Учтите, если вы собираетесь туда пойти, мы вам денег не вернем, – предупредила рентгенша.
– Понимаю, – улыбнулся Селищев. – Вы же не отказываете мне в услуге. Нужно только подождать. Часа два. Так, Рудольф Альбертыч?
– Два не два, а поломка серьезная. Может за запасными деталями придется в офис чесать.
– Тогда вынужден с вами попрощаться, – слегка поклонился Селищев мадам.
Ему совершенно не было жалко денег. Какая-то легкость появилась внутри. Такое случается, когда все плохо – хуже уже не может быть, и дух захватывает от того, как хочется знать: а вдруг может?
Этот интерес Селищев довольно быстро удовлетворил. Перейдя улицу и поднявшись на второй этаж, он обнаружил повторение утренней картины: очередь все также тулилась на кушетках и подпирала стены. Картина навевала мысль о том, что вряд ли ему сделают снимок раньше, чем Рудик закончит ремонт.
И тут Селищев увидел… Нюту. Она стояла в проеме двери рентгеновского кабинета. На ней был белый халат, и Селищева осенило: она и есть та Аня – Анюта – Нюта, которая потеряла ключ.
Трагично объявив: «Следующий!» она тоже увидела Селищева, но на лице ее ничего не отразилось. Исчезнув за дверью, она появилась вновь, выпуская из кабинета пациента.
– Гражданин, – указала она на Селищева, – проходите на повторный снимок.
На сей раз глубокий голос ее окрасился грозовыми нотками, видимо, на случай, если очередь вздумает возражать.
– Спасибо, Нюта, – сказал Селищев, плотно закрыв за собою дверь.
Она поглядела на него в упор. На дне этого взгляда что-то таилось, но что – Селищев не понимал.
– Мы же теперь родственники, – ответила она.
– Как же вы, Нюта, ключ потеряли? Я ведь утром здесь уже был.
– Ничего я не теряла. Я его в халате оставила. Там он себе и лежал.
– Зачем же вы сказали, что потеряли?
– А как бы я тогда смогла со Славиком встретиться… у вас на квартире?
– И тумблер перевели, конечно, нарочно.
– Ну да.
– Вы, Нюта… отчаянная девушка… Ладно. Начнем?
– Прижмите пленку большим пальцем к десне, вот так, – говорила Нюта, не сводя с Селищева все тот же взгляд. И в том же деловом тоне вдруг сказала:
– А вы мне нравитесь.
Развернулась и пошла к аппарату.
«Так вот почему она так смотрела! – оторопел Селищев. – Если это все, конечно, не игра…»
– Держите, не отпускайте палец! – зная, что он теперь в растерянности, выкрикнула Нюта из-за перегородки.
Аппарат сработал. Подойдя к Селищеву, она заученно проговорила:
– Снимаем с пленки обертку. Пленку – мне, бумажку в корзину. Ждем в коридоре.
И ни разу не взглянула на него.
8
Когда Селищев, наконец, оказался в хирургическом кресле, зуб уже ныл не переставая.
Но жаловаться на него было грешно. Сколько ж еще оставаться в забвении?! Он и так слишком долго сдерживался, почти все время молчал, чтоб не омрачать, не отравлять… Но надо ж к нему и уважение иметь. Будто он не больной зуб, а какой-нибудь юношеский прыщ!
Селищев, ожидая приговора врача, скрючил пальцы на ногах: ему очень не хотелось расставаться со своим благородным зубом.
– Ну что ж, – заключила милая докторша, – зуб мы удалять не будем, но его надо лечить.
Я сейчас обработаю десну вокруг зуба, ну а потом – к Додину, он лечением займется. Не возражаете?
Селищев никак не мог унять глупую улыбку.
– Если не возражаете, тогда сделаем замораживающий укольчик. У вас есть аллергия на какие-нибудь лекарства?
– Нету, доктор!
Она склонилась над ним и словно опустила этим движением тишину – плотную, глухую. Селищеву показалось, что он утонул в стоячей воде, но может дышать и ясно видеть через глубину обращенное к нему лицо. Так было, пока губы на этом красивом лице не дрогнули и тревожно не произнесли: «Вам плохо?!» Селищев вынырнул, шум забился в ушах.
– Что?!
– Как вы себя чувствуете?
– Нормально.
– Ну вот, а сказали, что у вас ни на что нет аллергии…
– А в чем дело?
– Вы ненадолго потеряли сознание – реакция на укол. Сейчас точно все хорошо?
– Точно.
– Больше меня не пугайте. Я уже почти все сделала.
«Надо же, как барышня, в обморок падаю, – подумал Селищев. – А так хорошо, покойно было… Что мне еще этот садист Додин скажет?»
– Как?! – удивился Додин. – Вам хирург не стала рвать зуб? Почему?
– В карточке все написано.
Додин нашел в медицинской книжке нужный лист, поводил коротким пальцем по строкам.
– Ну правильно. Зачем же зуб рвать? И я говорю – не надо. Будем лечить.
Он закрыл карточку, прихлопнул ее и заулыбался мелким бесом:
– Но на сегодня прием окончен. Записывайтесь и приходите в следующий раз.
«Черта-с-два я к тебе запишусь, – решил про себя Селищев. – К любому другому, только не к тебе».
За порогом поликлиники Селищев почувствовал, как поднимается у него настроение. И ведь было отчего! Во-первых, зуб остался при нем, во-вторых, благодаря чудесной докторше-хирургу тот совершенно перестал болеть. В общем, проблема разрешилась. Хоть и не до конца, хоть и ценой немалых усилий…
Селищев начал перебирать в памяти эпизоды минувшего дня и вдруг натолкнулся на… семейку, поджидавшую его дома. Как же он мог такое забыть?! Хорошее настроение вмиг улетучилось: макушку просквозило холодком, и на плечи осела какая-то тяжесть. Что же делать?.. А Вера? Ей-то все это зачем?
Тут же, легка на помине, она и позвонила.
– Привет! Ты скоро домой?
– Иду уже.
– Я в холодильник твой заглянула – там мышь повесилась. Купи по пути колбаски какой-нибудь, сырку…
