Александр Филиппов - Аномальная зона
– А-а… третьей? – заплетающимся от страха языком спросил Богомолов.
– После третьей на носилках приносят. Есть ещё четвёртая, но тех потом сразу в ящик кладут.
– В ящик? Ах, ящик… – сообразил, костенея от ужаса, писатель.
А потому, войдя в кабинет оперчасти и представ перед строгими взорами трибунала, он сразу сдёрнул с головы кепку и, дрожа мелко, полязгивая зубами, отрекомендовался срывающимся голосом:
– Б-богомолов. Иван Михайлович. Ч-член с-союза писателей. П-п-прозаик.
– Опять ты про своих заек! – рявкнул на него сидевший в центре красный от ярости подполковник.
– Это… это жанр такой. П-п-проза… – угодливо зачастил писатель. – Есть ещё п-п-поэзия. А у меня – п-п-проза….
– Гм… значит, стишки пописываем, а между ними диверсиями занимаемся, шпионажем? – вступил в разговор второй подполковник с измождённым лицом.
– Т-так точно, – торопливо кивнул Богомолов. – З-занимаюсь. Ш-ш-шпионажем. И эт-этой… как её… диверсией.
Подполковники удовлетворённо переглянулись. Третий сидевший за столом, дряхлый от старости майор, писал что-то, пришёптывая перепачканными чернилами губами и часто, со стуком, макая перьевую ручку в чернильницу-непроливайку.
– И что ж вы написали, любезный? – участливо поинтересовался худощавый.
– Э-э… – замялся Иван Михайлович. – Я, собственно, пока собираю фактуру… отдельной книги у меня нет… Есть публикации в периодической печати… в коллективном сборнике…
– Фактуру он, падла, собирает, – свирепо выкатил глаза толстый подполковник. – Секретные сведения вынюхивает…
– Я, собственно… – начал было оправдываться Богомолов, но, вспомнив Студейкина, повинно кивнул головой. – Признаюсь, граждане начальники. Искренне раскаиваюсь в содеянном. Готов искупить вину…. – он чуть было не ляпнул «кровью», вовремя прикусил язык, заканючив: – Надеюсь на ваше снисхождение….
– Профессия? – резко перебил его краснолицый.
Иван Михайлович вздрогнул от неожиданности:
– Чья? Моя? Я, это… институт закончил. Педагогический. А потом литературный. Отделение прозы…
– Опять он про свою прозу! Придётся, ха-ха, набить ему рожу! – багровый подполковник захохотал раскатисто своей шутке. – Он нам – прозу, а мы ему – в рожу! Я тоже стих сочинил! Ах-ха-ха-ха!
Богомолов заискивающе улыбнулся.
– Руками делать что умеете? – уточнил вопрос худощавый. – Профессия есть?
– Н-нет, – упавшим голосом признался писатель.
– А лет тебе сколько? – не отставал аскетичный.
– С-сорок… сорок два с половиной, – поправился Иван Михайлович, предчувствуя, что следующий, сорок третий, день рождения справить ему не удастся.
– М-м-мда… – протянул худощавый и сказал краснолицему: – Обрати внимание, Григорий Миронович, на характерную деталь: вражеские разведки чаще всего вербуют таких вот – никчёмных инфантильный лоботрясов. Ему за сорок, а профессии нет. Писатель – а книг не издаёт. Что этому бездельнику остаётся? Чем на хлеб заработать? Да ничем, кроме как пойти в наймиты империализма и вести подрывную деятельность против собственного народа!
Толстомордый презрительно оттопырил мясистую, алую, будто кровью напитанную нижнюю губу:
– Это ты, Кузьма Клавдиевич, как политработник, всё пытаешься в эти вражеские душонки проникнуть, понять, что они такое да как. А по мне с этой шпионской вошью разговор короткий – к ногтю, чтоб одна мокрость от неё осталась! – и рявкнул на Богомолова: – Кто тебя вербовал?! С каким заданием шёл? Отвечай, мразь!
– А-а-а! – в ужасе взвыл Иван Михайлович и вопросил затравленно: – К-кто в-вау-в-вербовал? К-ку-у-да?
– Кто вовлёк в шпионскую деятельность?! Быстро! – грохнул по столу кулаком красномордый.
Богомолов в ужасе вжал голову в плечи, соображая судорожно. Потом догадался:
– Этот завербовал… как его… Студейкин… Он предложил… Пойдём, говорит, в тайгу, в Гиблую падь, и всё там разведаем… или разведываем…
– То есть, к шпионской деятельности тебя приобщил Студейкин?
– Он, гражданин подполковник. Богом клянусь! Я чё? Я ничё. А он грит, пойдём, грит, шпионить! – брызгая слюной, со слезами на глазах каялся Иван Михайлович. – Я ж не хотел! Я домой, назад, собирался вернуться. А они с Фроловым силой меня заставили. Под дулом пистолета, можно сказать. Я ж, гражданин подполковник, не знал, что они диверсанты! – преданно глядя в глаза красномордому, сообщил Богомолов. – Но виноват. Пошёл у них на поводу. По незнанию и слабохарактерности.
Старый майор бойчее заскрипел пером, чаще забрякал ручкой о дно чернильницы.
– А этот, который узкоглазый… Фролов. Он у вас за старшего? – проницательно посмотрел на писателя багроволицый.
– Так точно, – заискивающе кивнул Иван Михайлович. – Он, если хотите знать, вообще милиционер. В капитанском чине. У него и пистолет имелся. С боевыми патронами.
– Ну, этот матёрый вражина, – согласно уже, по-свойски будто кивнул писателю толстый полковник. – Мы с ним позже разберёмся. А теперь скажи-ка мне, про… ха-ха… заек! Раскаиваешься ли ты в содеянном?
– Раскаиваюсь, – торопливо закивал, теребя в руках полосатую кепку, Богомолов. – Чистосердечно признаюсь и прошу снисхождения.
– Что ж, – казалось, подобрев, краснолицый обменялся взглядами с худощавым соседом. – С учетом чистосердечного раскаяния приговариваем вас к двадцати пяти годам каторжных работ. – И, посмотрев пристально на онемевшего, хватающего губами воздух, как после удара кулаком поддых, писателя, добавил: – Возможность искупить свою вину перед народом у вас, гражданин осужденный, вскоре появится. Добросовестные, согласные помогать оперчасти заключённые нам здесь нужны. – И приказал коротко: – Увести!
Когда Иван Михайлович возвращался на чужих будто, непослушных ногах в карантинный барак, дневальный похвалил его шёпотом:
– Молодец. Сразу видно, правильно себя вёл. Ты им, братан, явно понравился.
– Так ведь… на двадцать пять лет ни за что осудили… – со стоном пожаловался Иван Михайлович.
– А здесь меньше никому не дают, – беззаботно ответил шнырь. – Все сидят, и ты отсидишь. Первые пять лет тока трудно. А потом – как по маслу. Привычка!
5
– А вот и главаря привели, – несколько минут спустя, с любопытством глядя на Фролова, объявил сослуживцам красномордый подполковник и, грохнув кулаком по столу, рявкнул на вошедшего: – Ты японский шпион? Чанкайшист? Воинское звание, фамилия, с какой целью заслан? Быстро!
– Я старший оперуполномоченный уголовного розыска УВД капитан милиции Фролов, – строго осмотрев самозваных тюремщиков, ответил тот. – Предупреждаю, что нахожусь при исполнении служебных обязанностей. Не знаю, в какие игры вы тут играете, но обещаю вам всем вполне реальные неприятности за нарушение наших российских законов. Вам инкриминируется незаконное лишение свободы, ношение огнестрельного, в том числе автоматического, оружия, создание организованной преступной группировки и, вполне вероятно, террористическая и экстремистская деятельность… И за всё это придётся ответить!
Мордастый подполковник кивнул, и на Фролова налетели со всех сторон сразу несколько тюремщиков. Врезали кулаками поддых, по почкам, прошлись твёрдыми резиновыми дубинками по спине и шее, кто-то, изловчившись, нанёс ему сокрушительный удар вонючим сапогом в печень… Милиционер отключился ненадолго, а когда пришёл в себя, услышал:
– Поставьте его на ноги… Ты, гнида вражеская, кончай симулировать. Мы тебя ещё не допрашивали по-настоящему. Вот когда ногти плоскогубцами поотрываем, зубы повыдёргиваем, а потом руки и ноги ломиком перебьём… Вот тогда узнаешь, что значить врать рабоче-крестьянской советской власти. Не таких обламывали…
Мордастый подполковник победно расправил плечи, приказал своим подручным:
– Отпустите его. Он умный, понятливый. Сейчас всё нам расскажет.
Фролова отпустили. Он пошатнулся, но устоял. Сплюнув на пол кровавую слюну, прикрыл и без того узкие монголоидные глаза, кивнул согласно:
– Хорошо. Ваша взяла. А моя карта бита… Меня зовут Бонд. Джеймс Бонд. Я агент английской разведки….
– Это с японской-то рожей? – подозрительно уставился на него толстый подполковник.
– Пластическая операция, – со вздохом признался Фролов. – Чтобы сойти за местного. Якута или эвенка.
– Цель, с которой заброшен на нашу территорию? – ковал железо, пока горячо, подполковник.
– Разведка, сэр! – вытянув руки по швам и качнувшись при этом, сознался Фролов и даже слегка прищёлкнул деревянными каблуками опорок, выданных ему вместо бродней местным шнырём.
– Ну что ж, уже лучше, – удовлетворённо оттопырив нижнюю губу, кивнул краснолицый. – В чём заключалось твоё задание? Какие объекты на территории особлага интересовали? Планировались ли диверсии и теракты?
