Игорь Симонов - Неизбежность лжи
– Понимаю, что вы устали, но у меня еще вопрос. Когда окажется, что сценарий ваш неправильный, или пусть даже правильный, но главный режиссер, он же генеральный продюсер, его решил поменять на более привычный, что тогда делать мне и, например, тем, кто за мной пойдет… Это ведь не история с Платоновым, тут не соскочишь.
Юрий Петрович взял неожиданно долгую паузу, прежде чем ответить.
– Ты опять задаешь вопрос, исходя из сегодняшних раскладов. Я не уверен, что к тому моменту генеральный продюсер, которого ты имеешь в виду, будет способен заменить один сценарий другим. Думаю, что он уже не сможет встать над логикой исторического развития и по обыкновению управлять ей в ручном режиме. А если ты имеешь в виду другого генерального продюсера, то его пути, как известно, неисповедимы. Если все пойдет плохо для тебя, или для нас, это будет означать, что и для страны все пошло плохо. Тогда и решение надо принимать. Можно уехать, можно в тюрьму сесть, не знаю, Костя, ты парень умный, доверься себе и прими решение. Обещать только одно могу – я тебя не брошу. Для меня это последний шанс сделать для страны что-то полезное. Я могу себе такую роскошь позволить, потому что не хочу с острова Сен-Бартс наблюдать, как здесь все разваливается. Я слишком русский человек, чтобы со стороны за этим наблюдать, у меня слишком длинная биография, и в ней много такого, что не подходит для современного лидера. А ты чистый в этом смысле. Да и в других тоже. Так что, если предложишь, возглавлю штаб твоей избирательной президентской кампании через шесть лет. Вот так, а теперь все, чего-то я правда устал и голова кружится.
Несмотря на всю фантастичность услышанного, Косте показалось, что Юрий Петрович был с ним сегодня откровенен как никогда. Может быть, он действительно слишком устал, чтобы продолжать сохранять пусть очень короткую, но все равно дистанцию. Может быть, за последние месяцы он дошел до какой-то самому себе установленной черты, за которой все происходящее теряло для него смысл – деньги, влияние, постоянное подковерное единоборство в коридорах власти, попытки убедить людей, которые давно потеряли способность слышать и слушать. Несмотря на свое чекистское прошлое и не менее чекистское настоящее, Юрий Петрович был для Кости в первую очередь мудрым, образованным, сильным, искушенным в современной политической жизни человеком и несомненным любителем жизни. То есть Костя всегда считал, что он не совсем такой, как те, на кого они работают. Это была безоценочная характеристика, поскольку Костя никогда не встречался с «теми небожителями» и мог только догадываться, каковы они на самом деле. Вполне возможно, что при близком рассмотрении они оказались бы ничуть не хуже Юрия Петровича. Это было неважно. Им хорошо работалось вместе, Юрий Петрович многому его научил и, как не раз говорил, многому сам от Кости научился. Вот это, пожалуй, и было его главным отличием. Он все еще хотел и мог учиться, поэтому с ним было так интересно.
Оставив Юрия Петровича на диване в гостиной его небольшого по рублевским меркам дома перед включенным телевизором с Брюсом Уиллисом в привычной роли спасителя всего на свете, на попечении подруги Натальи, с которой, как теперь понимал Костя, его связывало нечто большее, чем сексуальные развлечения, Костя поехал домой.
Он не мог себя считать ни счастливым, ни несчастным в этот момент, но с уверенностью можно сказать, что в голове его все перемешалось. Прошлая жизнь на совсем другой планете, Лиза и расставание с ней, отец с Тессой и братьями – тоже на другой планете или на другом материке, все это несколько лет составляло его жизнь, и он переходил из одной ее фазы в другую, пусть и с потерями, но оставаясь самим собой, то есть все происходившее с ним изменяло, конечно, лицо человека, которого он видел в зеркале, когда брился, но это все равно было лицо очень хорошо знакомого ему человека. Сможет ли он остаться тем же человеком, если согласится на то, что ему предлагают? И нужно ли вообще оставаться прежним человеком? Может быть, пришел его час выйти из того состояния, которое называется зоной комфорта, а следует признать, что при всех своих переживаниях, как личных, так и профессиональных, Костя так и не выходил из этой зоны. Как вообще могло получиться, что в течение трех недель два столь разных человека, как Дэвид и Юрий Петрович, рассказали ему практически одну и ту же историю о том, как они видят его будущее. И это при том, что ни к одному из них он за советами не обращался.
Если попытаться привести в порядок хотя бы часть того, что перемешалось сейчас в его голове, то выходило, что события последних месяцев шаг за шагом подводили его именно к тому решению, которого ожидал Юрий Петрович, исходя из тех же соображений, в которых события последнего месяца подводили многих людей его страны к тем поступкам, которые они пока что не совершили, но неизбежно должны были совершить, следуя логике Юрия Петровича. Если бы он не занялся летом первым в своей жизни политическим проектом и не пережил бы даже того малого, но выводившего из комфортной зоны, что пришлось пережить, то не был бы готов, даже и неделю взяв на размышления, дать положительный ответ. Если бы проект этот оказался успешным и не закончился искусственным преждевременным прерыванием, то страна имела бы другой политический ландшафт, а сам он, скорее всего, и продолжал бы заниматься этим проектом в каком-то другом качестве. Если бы не расставание с Лизой, которое являлось уже свершившимся фактом, он бы наверняка испытывал комплекс вины от того, что не сдержал данного слова и из того, что представлялось ей несомненной авантюрой, прямо без продыха шагнул в авантюру куда большую.
Означало ли все это, что, по сути, он уже дал ответ. Костя и чужим-то людям старался не врать, а себе врать перестал много лет назад. Непослушное разуму воображение само выталкивало его на ту самую трибуну, о которой говорил Юрий Петрович, и хотя почти вся Костина сознательная жизнь прошла в отсутствие каких-либо митингов, хоть с трибунами, хоть без трибун, воображение чудесным образом заполняло все пустоты и складывало цельную картинку возможного будущего. «Изменить правила регистрации партий, дать оппозиционным партиям доступ к телевидению, начать, наконец, борьбу с коррупцией принятием одного-единственного закона – о раскрытии данных физических лиц – бенефициаров офшорных компаний и трастовых фондов. Если существующий парламент не способен принять подобный закон, его следует распустить, и тогда этот закон примет следующий парламент. Очевидно, что нынешние бенефициары не платили со своих миллионов и миллиардов никаких налогов и число этих людей измеряется десятками тысяч. Мы не хотим десятков тысяч уголовных дел и поэтому предлагаем простить все, что было до принятия этого закона. Но приняв его, страна узнает своих «героев», узнает, кто на самом деле стоит на каком месте в списке Forbes, и эти люди никогда уже не смогут изображать на экране телевизора последователей святого Франциска[62]. Через три года мы будем жить в другой России, которая будет намного чище, честнее и богаче нынешней…»
Текст не просто складывался из слов, он громко звучал из микрофона на морозном воздухе, и тысячи людей, переминаясь с ноги на ногу от холода, внимали ему. Стоп. Может быть, все то, что сейчас услужливо представило ему воображение есть не что иное, как проявление того самого банального тщеславия, о котором обаятельный дьявол в одном хорошем фильме говорил, что это его любимейший из человеческих пороков? Это не проверить никак, а вот что точно можно проверить, и совсем скоро, чуть больше суток осталось, так это прогноз Юрия Петровича на исход завтрашнего дня. Еще месяц назад Костя представить не мог, что столь рядовое, много раз отыгранное событие, как думские выборы, может стать для него переломным моментом в жизни. Но это будет завтра. Сегодня же следует совместить очень поздний обед с ранним ужином, может быть, познакомиться с кем-нибудь в ресторане и весело провести вечер, а также написать что-нибудь в блог, например, прогноз на завтрашние выборы, если Юрий Петрович прав, то окажется самый точный прогноз, а если нет, то это уже не будет иметь никакого значения. Завтра день тоже свободный, наверняка и сегодня, и завтра в Европе есть какие-нибудь интересные футбольные матчи. Странное дело, когда впереди тебя что-то ожидает, пусть даже и то, что не обязательно свершится, то вынужденное безделье не бездельем вовсе кажется, а драгоценными свободными часами, которые ты можешь провести по своему усмотрению. И радуешься, что тебе никто не звонит, тогда как отсутствие впереди чего-либо, называемого перспективой, приводит к унынию от отсутствия тех же самых звонков.
Так или иначе, субботний вечер прошел очень спокойно. Поужинав в ресторане рядом с домом и ни с кем там не познакомившись, Костя решил, что при очень большом желании всегда может воспользоваться платными услугами, но вернувшись домой и погрузившись в свой блог, через некоторое время заснул на диване и проснулся около десяти вечера. Попил чаю, пролистал программы каналов на ближайшее время, понял, что есть что смотреть и одновременно с этим не хочется никому звонить. Может быть, завтра в зависимости от того, какое будет завтра настроение. Так что судьбоносный для себя и страны день четвертого декабря Костя встретил, начав смотреть матч своей любимой футбольной команды «Барселона». Благодаря решению младшего президента отдалить Россию от Европы еще на один час, игра началась как раз в ноль часов по московскому времени.
