Игорь Белисов - Скорпионья сага. Cкорпион cамки
Проблема ли это? Или естественное течение жизни? Не знаю. С мужем мы почему-то не обсуждали. Меня все больше поглощала работа. Его – тоже работа, своя, скорпионья… Или… или, все-таки, нет?.. Или у него нашелся какой-то другой интерес, тем более что ощутимых денег от его долгих отлучек я так и не видела, и скорпионы – всего лишь легенда прикрытия для… непонятно, где, с кем и как он проводит время за пределами дома? Кстати, по выходным он снова начал ездить в яхт-клуб. Говорит, яхта – последняя в его жизни отдушина. То, что я ему надоела, это понятно, хотя трудно смириться. Но действительно ли ему женщина не нужна? Или это такой подлый мужской трюк?
Решила проверить. Выбрала время: пятница, вечер. Никаких отмазок типа «устал, завтра вставать на работу». В нашем распоряжении была целая безлимитная ночь для установления супружеской истины. Конечно, я нервничала. Все-таки год перерыва. Шутка ли? Насколько мы изменились? Жизнь ходит по кругу. Опять – первая брачная ночь. С собственным мужем. Да еще наш ребенок: как назло, села играть за компьютер, как всегда усадив рядом вялого папочку. Между прочим, с ним она постоянно делила свои интересы, а со мной – практически никогда. Нет, я не ревновала, но их игры меня раздражали. Только всласть наигравшись, родная разлучница отправилась спать.
– Слушай, – сказала я мужу, спустя полчаса, – у меня жуткая головная боль.
– Прими таблетку от головы.
– Не поможет. Я знаю точно. Постоянно принимаю таблетки, голова у меня болит почти ежедневно, причем, давно, просто я тебе никогда не жаловалась.
– Бедная ты моя Бедняжка… Соболезную…
– Не смогу уснуть, мне плохо.
– Давай вызовем «скорую».
– И «скорая» не поможет. Мне нужна твоя помощь. Понимаешь?
– Э-э… Но я же не врач.
– Я недавно была у врача…
Он, наконец-то, на меня посмотрел.
– И… что сказал врач?
– Мне нужна половая жизнь.
Наверное, сообщи я, что у меня обнаружили рак, он, пожалуй, огорчился бы меньше. Губы – в нить, лицо – в камень, глаза – в безысходность. Такова была первая, то есть, искренняя реакция. В следующий миг он изобразил сожаление, дескать, вот уж год, как живет в импотенции, и пытаться даже не стоит к нему приближаться. Развел руками: с гуся вода, взятки гладки.
Пришлось уточнить насчет моего здоровья. Женский организм может нормально функционировать только при наличии регулярного секса. Так разъяснил мне мой врач.
– Для этого существуют любовники, – отшутился мой муж.
Не хотела, не хотела я это использовать. Хотя лекарства – моя основная профессия, но в глубине души я всегда считала это чем-то абстрактным, к тому же, надеялась, меня никогда это не коснется, как все мы надеемся, что нас минет чаша химиотерапии или операции по замещению органов.
Я предложила ему принять «Лавеум».
Он прямо взбесился. Начал меня оскорблять. Стал выкрикивать пошлости о достоинстве и правах человека. Свою истерику он довел до того, что заперся в туалете и оттуда меня шантажировал, ни много ни мало, самоубийством.
– Вы чего расшумелись?
Я оглянулась. В коридоре стояла Малыш. Сонная, бледная, эфемерная, как привидение. Она была одного со мною роста. Под пижамой круглились два яблочка на груди. Я вдруг поняла, что она давно уже не ребенок и ясно сознает суть родительского конфликта, но, в тоже время, остается ребенком, и я не имею морального права травмировать ее подростковую психику.
– Что с тобой, мама?
– Со мной? Ничего особенного. Просто… просто… – Я не знала, что в данном случае хуже: врезать правду или отравить доверие ложью. – Просто твой папа больше не хочет меня любить.
– Это неправда!
– Неправда? – Я безрадостно хохотнула. – Мне бы тоже хотелось так думать. Но… Пшик!
– Я поговорю с ним.
– Доченька, об этом не разговаривают. Слова здесь ничего не решают. Видишь ли, существует одно интимное дело, которое мужчина, если он любит женщину, делает. А твой папа не хочет этого делать.
– Я поговорю с ним. Он сделает это.
Уж не знаю, о чем она с ним говорила. Для меня было очевидно, что песенка спета. Я прошлепала в спальню и легла на кровать. Посредине. Раскинула руки, словно убитая наповал. Столько лет мы живем под одним одеялом – и я еще должна упрашивать? Унижаться! Да нафига он мне вообще такой нужен! Не было бы ребенка, давно развелась бы и жила беззаботно… Да уж, дети – это, конечно, веревка. Это цепь с ошейниками на обоих концах. Дети – это наказание для родителей за то, что они по наивности когда-то решились на глупость.
Из туалета он все-таки вышел. Я услышала самый финиш переговоров.
– Обещай, что не будешь дебилкой. Не для этого я здесь мучаюсь.
– Обещаю папа. Но и ты мне пообещал.
Он вошел. Прикрыл за собою дверь. Встал над кроватью. Я подвинулась. Он вытянулся на краю. Какое-то время мы с ним лежали беззвучно, прислушиваясь, как в соседней комнате наше продолжение укладывается спать.
– Надеюсь, ты завтра не едешь на свою яхту?
– К сожалению, нет, – мрачно констатировал он.
Я протянула руку и нащупала то, что мне было нужно.
Он весь напрягся. Но уже не препятствовал.
Город приветливо улыбался. Фасады сияли красками жизни. Дорога стелилась навстречу. Автомобили услужливо расступались. Был понедельник, машины – плотным потоком, но я жала на газ и рулила с легкостью беспрепятственной. Меня распирало бойцовское настроение. Я неслась сообщить Виктору о победе.
Все сошлось. Вся его терапия подвела к критической точке, в которой я сама себя излечила: женщине нужен мужчина. Самочувствие стало прекрасным. Ни головной боли, ни подозрительности, ни тревожности, ни бредовых домыслов, ни панических атак. В ту, минувшую, ночь все вернулась к законному месту. Круг замкнулся. Мой Сладкий снова со мной. Если честно, само ощущение – ни рыба, ни мясо; так, тощий хвост скорпиона. Но это не суть. Главное – он опять в моей власти. Я – сверху. Я – лидер. Я – женщина.
Я простучала по дорожке к центральному входу, твердо процокала по мрамору вестибюля, прошелестела по линолеуму отделения. Нажала ручку двери.
Кабинет оказался заперт.
Сюрприза не получилось. Ладно, позвонила ему на мобильник. «Телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа»… Прошлась взад-вперед. Присела на кушетку. Поглазела на психов… Опять позвонила. Безрезультатно.
«Если вы к Виктору Марковичу, его нет, и не будет», – неожиданно бросила проходящая мимо сестра. «А когда он будет?» – «Никогда. Он уволился. Говорят, нашел работу получше… Да, и не пытайтесь ему дозвониться. По старому номеру он больше не отвечает, а новый номер рабочего телефона никому в нашей клинике не оставил».
Вышла ни с чем. Не то чтобы я чего-то ждала от визита, но так хотелось поделиться с Виктором гордостью, радостью – словом, рассказать об успехе его профессиональных усилий, наших сеансов, нашего долгого, интенсивного, откровенного общения по душам… Будто стукнулась о глухую стену.
В вестибюле пестрел киоск с печатной продукцией. Машинально остановилась, поглазела на глянец знакомых журналов. Почему-то мелькнула мысль: «Лживые краски жизни». Настроение омрачилось. И больше всего – оттого что реальной причины для уныния не было. Подумаешь, психотерапевт. Подумаешь, нашел работу получше. Подумаешь, не оставил никому телефона. Подумаешь, больше никогда его не увижу.
Никогда не увижу? Как-то вдруг внутри помертвело.
Это было только мгновение. Но оно меня, непонятно с чего, озадачило.
Прошла неделя, вторая. Я была в норме. По крайней мере, ничто меня не тревожило. Жизнь текла своим чередом, спокойная, блеклая.
То, что со мной что-то не так, заметила Дашка.
Видимо, у нее по-новому раскрылись глаза. Это мы так шутили: она сделала блефаропластику. Довольно удачно. Выглядела теперь лет на десять моложе. Я не сомневалась, ради кого она постаралась. Наверно, у Дашки на мой счет тоже вращались какие-то шестеренки, потому что однажды она подсела ко мне в столовой нашего офиса и между салатиком и горячим полюбопытствовала:
– Ну чё там у тебя за кручина? Колись…
– А что, так заметно?
– Не то слово. Лица на тебе нет. Прямо-таки картина Репина «Приплыли». – Заговорщицки оглянувшись, она придвинулась ближе: – Мужчина?
– Да не то чтобы… Даже не знаю…
Вдруг подумалось, что при всей непростой офисной кухне и некоторых подковерных, а так же интимных нюансах Дашка – моя единственная подруга. С кем мне еще перемолвиться словом?
– Знаешь, Дашка, ты догадалась о том, о чем даже я не догадывалась. Но это не совсем то, что ты, возможно, нафантазировала.
– Извращенец?
– Да нет же. Понимаешь, он влез мне в самую душу.
– Ага, понимаю. Учитывая, где у женщины находится тот самый лаз.
Меня как ошпарило.
– Не смей со мной так говорить!
– А чё я такого сказала?
– Шути свои шуточки знаешь, с кем?
– С кем же? – Она напряглась.
