Галина Маркус - Сказка со счастливым началом
– Мить, подожди. Я Бориса забыла!
Такое с ней случилось впервые, ей даже стало не по себе. Она бросилась назад в квартиру. Борис посмотрел осуждающе, но ничего не сказал. Провинившаяся, Соня поскорее спрятала его в сумку.
– Ни одной ночи не было, чтоб без него… – пробормотала она. – С семи лет…
Митя услышал и остановился.
– А теперь без меня не будет, Сонь… – сказал он, глядя на неё с нижней ступеньки, снизу вверх.
– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, – хмыкнул лис, когда тот отвернулся.
Борис снова на даче…
С врачом поступили иначе, чем запланировали. Дима позвонил с дороги, и они заехали к доктору прямо домой – в коттеджный поселок, оказавшийся по пути. Анька с Митей отвели Костю вглубь дома, а Соня осталась ждать в холле. Она растерянно озиралась – коттедж доктора снаружи представлял собой трехэтажный дворец, да и внутреннее убранство не подкачало – Соня ещё никогда не была в столь богатых домах. Она стояла и думала, как же тогда выглядит дом Калюжного, если так живёт его личный врач.
На Соню доктор не обратил никакого внимания, лишь на пару секунд задержался взглядом на Аньке. Он осмотрел Костика и успокоил: рёбра скорее всего целы, с почками тоже порядок, даже сотрясения мозга нет, так, синяки и ушибы. Но на всякий случай посоветовал сделать рентген.
– Только вы отцу ничего не говорите, – попросил Митя и протянул купюры.
– Не вопрос, Дмитрий Антонович. У тебя неприятности?
– У меня? С чего вы взяли? Просто помогаю приятелю.
Они распрощались, вышли из дома, и тут только Соня вспомнила.
– Мить, а ты видел отца?
– He-а, чуть-чуть разминулись. Он уехал в Расков, на несколько дней. Я позвонил ему и сказал, что забрал тачку.
– А он?
Митя неопределённо повёл плечом. Видимо, дневной разговор повторился, но Соня не стала расспрашивать – какой в этом смысл? Она сидела рядом с Митей на переднем сидении и впервые наблюдала, как тот водит машину. Похоже, практика у него имелась не малая – за рулём он чувствовал себя уверенно и спокойно, не лихачил, но и не осторожничал, как новичок.
В автомобилях Соня не разбиралась, только поняла, что это джип-внедорожник, без сомнения, очень дорогой – чёрный, просторный, комфортабельный, напичканный электроникой. И этот автомобиль очень шёл Мите, придавая ему солидности. Костик с комфортом расположился на заднем сидении, положив голову Анечке на колени. А та всю дорогу молчала, что случалось с ней крайне редко.
На дачу они приехали глубокой ночью. Один-единственный фонарь в конце улицы не горел, и они с трудом открыли замок. В доме было очень холодно. Пока Анька разбирала вещи и устраивала Костика поудобнее, Соня, отправив Митю за дровами, принялась разжигать огонь. У неё ничего не получалось – старая печка дымила и не разгоралась. Наносив дров, Митя не выдержал и отодвинул Соню. Присев перед печкой на корточки, он начал всё заново. Наконец, отсыревшие дрова схватились от старых газет. Митя открыл заслонку на нужное расстояние и отправился за водой.
Соня поставила чайник на электроплитку, и они с жадностью выпили горячего чая, пытаясь согреться.
– А я думала, у тебя слуги всё дома делают, – прищурилась Анька, глядя на Диму. – Где ты всему этому научился?
– В деревне, – просто ответил тот, не реагируя на подколку. – У бабушки с дедом каждое лето жил, пока мать работала.
– Ах, она у тебя ещё и работала?
– Конечно. И сейчас работает.
– А когда же она кандидатскую защитила? – вспомнила Соня. – До или после того… ну, как ты… как тебя…
– До. В НИИ, перед перестройкой. Она там самым молодым кандидатом наук была, все говорили – уникальный случай. А потом, через два года… когда отец… в общем, когда всё наладилось более-менее, стала преподавать. Сначала в институте, последнее время в колледже. Она у меня биолог.
– Опыты на лягушках? – брякнула Анька.
Она с сентиментальной жалостью относилась к каждой раздавленной невзначай букашке и терпеть не могла издевательства над животными.
– Говорю же, преподаёт, – нахмурился Митя.
– Ладно… посуду завтра помоем, а то холодно… – Соня уже падала от усталости.
– Ложись, давай. Я помою, пока вода теплая есть.
– Ты тоже устал… Ань, мы с тобой устроимся наверху, там постелено. А ребята – внизу, у мамы.
Анька насмешливо глянула на неё:
– Не разводи детский сад! Чё ты, как маленькая? Идите наверх…
Соня не нашлась, что сказать. Она растерянно замерла у лестницы, но никто больше не обращал на неё внимания. Анька хлопотала вокруг Костика. Дима, действительно, принялся за посуду. Надо было помочь ему, но он снова приказал твёрдым голосом:
– Соня, ложись, давай, ты уже зелёная. Сказал, помою! Иди, грейся.
Она взяла сумку и молча поднялась наверх. Но не успела её разобрать, как послышался топот на лестнице.
– Разговор есть! – заявила сестра.
– Давай, – кивнула Соня, внутренне напрягаясь.
– Насчет Костика, – решительно начала та. – Он хороший. Не наезжайте на него.
– Да кто на него наезжает? Просто Митя прав – дальше хуже будет. Это же болезнь, как наркомания! Люди всё из дома тащат, лишь бы…
– Да погоди ты! – мотнула головой сестра. – Слышали, читали… Ты же ничего не знаешь! Он… он из-за меня столько денег продул.
– Что значит – из-за тебя?
– Ну… я… Я его доставала… мол, ты мне не подходишь. Мне нужен парень с деньгами, найду себе такого в Москве… а ты мне даже сапоги купить не можешь… Сравнивала… что девчонкам их парни золото дарят. Ну, он и занял бабки. А отдавать нечем, не успел заработать. На него стали давить. Костик тогда взял, что осталось и пошёл в автоматы, ну, чтобы деньги вернуть, и – продул. Ну так он занял ещё и опять… Да он впервые в жизни играл!
– Вот почему ты у меня такая глупая, Анька?! – горячим шёпотом начала Соня. – Разве в деньгах счастье… видишь, что получилось?
– Да не говори ты со мной, как с ребёнком, Сонь, – горько усмехнулась сестра. – Знаю я всё… Не в бабках дело. Просто мне хотелось… чтобы меня так любили… чтоб всё ради меня… Ты не поймёшь. Тебя и так…
Анька отвернулась, наверное, чтобы скрыть слёзы.
– Я… вас вдвоём видела… сегодня, в парке, – вдруг сказала она.
– В парке?
– Нам там стрелку назначили. То есть, Костик ходил, уговаривал этих гадов, чтоб дали отсрочку. А я его ждала. И видела вас.
– Понятно…
– Ничего тебе не понятно! – вскинулась Анька.
Губы у неё сложились в страдальческую усмешку.
– На вас смотреть тошно, – сказала она. – И сейчас, дома… Он с тобой… другой какой-то. Вообще не такой. Знаешь, как он с девчонками в институте общался? И тебя я никогда не видела, чтобы ты – вот так…
– Как – так? – тихо переспросила Соня.
– Ты на него… не дышишь даже… Так Ира говорила, про маму и…
– Ох… дожили… – Соня закрыла глаза. – Ещё только не хватало… Мама и Вова.
Кошмар. Так недолго и до табуретки с воблой. И это при том, что она весь вечер старалась не прикасаться к Диме при Аньке, не смотреть на него, избегать его ласк!
– А он… – задумчиво продолжила сестра и умолкла.
– Что – он? – болезненно поморщилась Соня.
– Нет, ну почему, почему тебе так повезло? – заворожённо прошептала та.
– Повезло? Аня… Ты мне правильно всё говорила, а я… Анечка, прости меня! Я тебя обманула, но я не смогла… я с ума сошла. Ничего не понимаю, не могу без него… А что дальше – не знаю.
– А Женя? Ты ему сказала?
– Да.
– И что – он тебя отпустил?
– Конечно. А как иначе? Разве такое прощают?
Анька недоверчиво глянула на неё, но потом снова уставилась в потолок, чтобы слёзы не выливались из глаз.
– Сонь… мне так плохо, когда я Димона вижу. Просто сил нет! Но… я даже успокоилась как-то сегодня. Он всё равно бы не смог меня так любить… бесполезно всё это. И Катьку не смог бы. Сонька… я думала, так не бывает. Он так глядит на тебя… так говорит… я как кино какое-то смотрю – про любовь. Не оторвёшься… Вот в парке вы шли… Никого не видите! Слушай, у мамы картинка валялась – там мужик над землей летал, с тёткой в обнимку, я ещё думала – что за бред?
– Шагал?
– Не-е, не шагал! Именно что летал прямо. Так вот и вы как будто… Сонь, а вы что – правда женитесь? Вот это номер будет! Мы – родственники Калюжных…
– Анька, молчи! – замотала головой Соня. – Это ужасно. Они никогда не позволят. Они уже против!
– А вам-то что? – беспечно пожала плечами та. – Сонь… Сонь, может, Димон даст нам бабок? Для него же это не сумма…
– Нет, Ань, даже просить не стану. Сам он столько не зарабатывает, а у его отца и гроша не возьму!
– А сколько у нас на книжке?
– Анечка… Мама всю жизнь копила. Нельзя эти деньги брать, пойми! Да там всего двести семьдесят, кажется. Минус сто пятьдесят если – остаётся сто двадцать. Мало ли что… У тебя ничего больше нет. Ты пока без работы…
– Какие сто двадцать? Половина – твоя!
– Нет, там всё твоё, спорить не будем.
