Юрий Быков - Московское Время (сборник)
И билеты поплыли по цепочке в сопровождении тяжелых взглядов. Как раньше и утверждал Ершов, всеобщее презрение было обеспечено им с Виленом до конца поездки. Удивительно, но это презрение передавалось и новым пассажирам, которые, едва усевшись, начинали с неприязнью на них посматривать.
В конце концов, приехали. На укоризненное молчание Вилена Илья ответил:
– Думаешь, я всегда билеты в маршрутке требую? Да ни фига! Только сегодня! Потому что достало все!
Вилен ничего не ответил, видя, что Ершов готов распалиться. Так и дошли они до дома Воротникова в молчании.
Генка долго не открывал. Они уже решили уходить, когда вдруг что-то шевельнулось в мертвом выпуклом глазу на двери, а затем цокнул язычок замка. Генка предстал босой, с голым торсом (если так можно сказать о его слабой груди) и в тренировочных штанах.
– Ты не один что ли? – догадался Вилен.
– Ну… в общем да… – смущенно подтвердил Генка.
– Дело житейское, – смело шагнул за порог Ершов. – Забыл, где у тебя кухня? Там, кажется?
– Нет, только не на кухню!
Но было поздно. Длинноногому Ершову понадобилась пара секунд, чтобы преодолеть крохотный коридорчик от прихожей до кухни и оказаться нос к носу с Леной Осокиной, практиканткой-дипломницей из Генкиного отдела.
Бедная девушка жалась спиною к стене и была ни жива ни мертва.
– Пардон, – развернулся Ершов с мгновенно загоревшимся глазом от вида девичьего смятения и второпях прикрытого женского тела. А еще он заметил на столе бутылку вина.
– Значит, утехам предаешься, – начал, понизив голос, Ершов, когда все трое вошли в комнату. – Наслаждаешься жизнью, Эдисон хренов… А мы там…
– Да в курсе я, – перебил его Воротников, садясь на стул.
– Откуда? Ты же в отгуле!
– А я днем ездил в институт. Позвонил Веселиныч и вежливо пригласил побеседовать по неотложному делу.
– Ну?
– Что «ну»? Дело конфиденциальное, я предупрежден. Мне неприятности не нужны… Видели? – прошептал он, скосив глаза в сторону кухни. – Я жениться хочу. А она еще замужем.
– Да брось, – не поверил Вилен. – Когда это она успела?
– На втором курсе. Ранний брак.
– Ну и…
– Веселиныч, сука, знает о наших отношениях. Обещал, в случае чего, аморалку впаять – и мне, и ей.
Установилась тишина сопереживания.
Ее прервал Вилен:
– Ты скажи, этот твой прибор хоть как-то можно обмануть?
– Нет, – покачал головой Воротников. – Вот настроить его на что угодно можно: хоть на алкоголь, хоть на никотин, хоть на колбасу любительскую… Еще можно на страх… или радость… А обмануть – нет.
– Черт бы тебя побрал! – от сердца высказался Ершов.
– Если, конечно, не изъять из него камеру.
– Так, так… – насторожился Илья.
– Ну, если камеры, то есть уловителя частиц, не будет, то и прибор ничего не покажет – все просто. Как раз об этом и просил меня Камышев. Он же вам обещал, что в понедельник вместе со всеми пройдет тестирование на алкоголь, а у него в воскресенье банкет по какому – то там случаю… В общем, просил он меня эту камеру временно изъять… Е-мое! Проболтался!..
– Не проболтался, а искупил вину перед товарищами! – заулыбался Илья. – Да нам-то что с этого? – не понял Вилен. – Ну, пройдет он тестирование будто не с бодуна, а дальше?
– Нужно думать. Чувствую, есть здесь какой-то ход… – ответил Илья.
Воротников вдруг начал смеяться.
– Ты чего? – удивился Илья.
– Хватит ржать-то, – попытался остановить его Вилен.
– А меня потом… после Веселиныча… Короче, вышел я от него, спускаюсь по лестнице и сталкиваюсь с Порватовым. Хорошо, говорит, что я тебя встретил. Зайдем-ка ко мне. Стал меня про прибор расспрашивать, ну а кончилось все… – Генка опять начал смеяться, – так же, как и у Веселиныча: попросил прибор в понедельник отключить, потому что у него в воскресенье тоже какое-то торжество!
– Вот сволочи! – обрадовано изрек Ершов. – Я же говорил…
– Да погоди! – перебил его Генка, давясь смехом. – Я еще побывал в кабинете… Широкоряда. По той же причине! Вот теперь все! Теперь-«сволочи»!
Вилен и Илья присоединились к Генкиному смеху.
Не видя больше смысла таиться, появилась Лена, одетая в строгое платье. От ее испуга, растерянности не осталось и следа. Наоборот, словно в искупление недавней слабости, стала она вызывающе хороша, совсем не похожа на ту неброской внешности девушку, какой была на работе.
Вилен замер, пораженный, а у Ильи снова загорелся глаз.
– Ну и что вы тут застряли? Пойдемте к столу, – по-хозяйски пригласила Лена. – Я с вами тоже посмеюсь.
– А они торопятся, им некогда, – решил выпроводить гостей Генка, заметя алчный интерес Ершова к Лене.
«Вот ведь кобель, – подумал Вилен, следуя за Ильей к двери. – И никакие проблемы ему не помеха!»
На пороге Ершов остановился:
– Ген, а ты не отключай в понедельник прибор. Представляешь, какой цирк будет?!
– С ума сошел? Что я им скажу?
– Ну, скажешь, что сбой случился или что-нибудь еще… Неужели не придумаешь?
– Ага, так они мне и поверят!.. И потом, камера уже не в приборе, а в моем рабочем столе.
– Ты зачем вообще эту ловушку изобретал? – посуровел Ершов. – И ведь даже не ведаешь, что натворил!
– А что я такого натворил?
– Изобрел средство абсолютного контроля над человеком, – Ершов понизил голос, отчего фраза прозвучала особенно зловеще.
– Скажешь тоже… – попытался отмахнуться Генка.
– А ты раскинь мозгами-то! Кому ж, как не тебе знать, что это так!
Погрустневшие глаза Воротникова сказали: это так! И Ершов продолжил:
– Об ответственности тех, кто создавал атомную бомбу, знаешь? Читал? Ну, у наших ученых хоть благородная цель была. А у тебя что? Насолил всему человечеству…
Генка встрепенулся:
– Еще чего придумаешь! «Человечеству»… Ничего с ним не случится. А вот мне Веселиныч с Порватовым небо в алмазах покажут! Все! Привет! Разговор окончен!
И Генка захлопнул дверь.
– Переговоры закончились полным провалом, – подытожил Ершов.
– По-моему, с «человечеством» ты хватил через край, – говорил ему Вилен, пока они ждали лифт, застрявший где-то наверху. – И потом, если уж на то пошло, от Генкиного изобретения, как и от атомной энергии, может быть не только вред.
– Да? – усмехнулся Ершов. – Например?
Лифт, наконец, приехал.
– Ну, предположим, сел пьяный человек за руль и чешет беде навстречу. А на дороге стоит Генкин прибор. Он пьяного этого раз – и вычислил, передал сигнал гаишникам, а те его тормознули. Разве не польза?
– Что ж ты наивный такой?! Тормозить-то они будут всех подряд: и тех, кто, действительно, пьян, и тех, кто кефиру попил, и тех, кто корвалолу принял.
– Ну, знаешь, так любую идею можно до маразма довести.
– И не сомневайся: доведут! Они обязательно доведут!
Вилен и Илья вышли из подъезда.
Вечер был по-вчерашнему теплый. Говорят: «на сердце кошки скребут», а у Вилена эти неизвестно как появляющиеся там зверьки просто мягко пробежали, щекоча хвостами, и в память вплыла Вика.
– Как же я забыл?! – в растерянности от внезапного открытия воскликнул он и бросился искать телефонную будку.
Вилен держал трубку, звучавшую длинными гудками, пока автомат не проглотил монету.
– Илья, дай двушку! – высунулся он из кабинки.
– Держи, пару, больше нет.
Обе двухкопеечных монеты автомат съел, даже не тратя времени на соединение с номером.
– Да что же это такое! – вскипел Вилен.
– Вон там, на углу еще один автомат, – показал Илья.
– Двушки больше нет!
– Ну, если очень надо, можно и гривенником позвонить – он по размеру, как двушка.
– Точно! Совсем из головы вылетело…
Автомат оказался исправным, монетку он не глотал, но и трубку на том конце никто не поднял.
– Чего ты так подхватился? Шерше ля фам? – поинтересовался Ершов.
– Ты, как всегда, проницателен.
– Как я понимаю, свиданье сегодня не состоится?
– Я просто обещал позвонить…
Вилен вдруг запнулся и спросил самого себя:
– Интересно, а какой телефон она мне дала – рабочий или домашний?
– Блеск! – театрально раскинул руки Ершов. – Ты даже и не подумал спросить! Такое возможно только в двух случаях: или эта девушка не очень-то тебе и нужна, или ты совсем потерял голову.
– Не умничал бы ты…
– Ладно, ладно, – примирительно сказал Илья. – Давай, пока гастроном не закрылся…
Вилен его перебил:
– Нет, после всего, что сегодня случилось, надо в себя придти… Я-домой.
– Домой, так домой… А мне послезавтра еще на воскресник. Для отдела новую мебель закупили, а дальше, как водится, собирать, расставлять – это уж наша забота. Да… Не завхоза же. Хотя у Веселиныча этих разнорабочих!.. Не понимаю, что они у него делают? Похоже, только водку трескают. Особенно Степаныч. Он же с утра на ногах не стоит!
