Каринэ Фолиянц - Серафима прекрасная
– В дом вернись. Поговорить надо!
Ира молча пошла за ней.
Кровать здесь убрана, комната полупустая. Та самая комната, в которой много лет назад увидела она их с Виктором в кровати…
Сима села на стул. Ира стоять осталась.
– Некуда тебе ехать, Ира! Не сложилось у тебя в городе. Оставайся с нами. Я тебя дурным словом никогда не помяну. Оставайся.
– Нет. Я и сама уеду, и дочку заберу. Ты вон сына расти, а я Валюшку.
– Да как же ты ее вырастишь, Ира? Ты ж вон мимо рюмки равнодушно не ходишь! Как я тебе дочь отдам?
– Так и отдашь. Не родная она тебе, а мне родная! – закричала Ира.
– Нет. Это Витина кровь. Моя, значит!
– Витина? Да это я ему наплела! Хотела, чтоб бросил тебя, чтоб женился на мне. Ничего Витиного в ней нет, поняла? Моя она и только моя, все ей скажу! И заберу, заберу, заберу у тебя, слышала? – истерично вопила Ира…
Вот она что задумала!
– Нет. Валечка – она Зорина. – Сима стояла на своем.
Ира с кулаками кинулась на Симу.
– Моя дочь! Моя! Ты, гадина, все забрала у меня, все, все. – Она била Симу, но та не отвечала.
Забежали в комнату Мария Ивановна и Василий Аркадьевич, с силой выволоки Иру, из Симиного дома.
– Что ей надо, этой дуре? – спросила учительница у Серафимы, вернувшись к ней.
– Известно что. Валюшку.
Мария Ивановна страшно ахнула…
Мать тащила истеричную, пьяную Иру домой.
– Я все скажу ей, все. Кто мамка ей родная, скажу! И поглядим тогда! – орала Ирка.
Мать остановилась, влепила звонкую пощечину взрослой дочке.
– Сама родное дитя продала. Теперь уж поздно.
– Ничего не поздно. Не поздно ничего, слышишь?
– Замолчи, не ори на всю деревню! – пыталась утихомирить Иру мать.
– Деревня! Плевать я на вашу деревню хотела, повымирала да поуезжала вся ваша деревня, все поля бурьяном заросли. Дочку заберу и в город увезу! Уйди, уйди от меня!
Ира отпихивала мать и упала, потеряв равновесие…
Архитектор и Мария Ивановна собирались уезжать. Машина их стояла у дома Симы. Учительница обняла Серафиму, которая таким же каменным изваянием стояла у ворот.
– Детей береги! Они теперь одна твоя подмога и отрада. А мы всегда с тобой. Не бойся, через пару дней вернемся, мы тебя не бросим, Симочка. Никогда не бросим!
Вдруг они увидели, как по дороге к дому шла Ира. В руках она несла большущую куклу.
– Приперлась стерва! – ошалела Мария Ивановна. – А ну стой, Вася, мы никуда не едем.
Ира подошла ближе.
– Ну здравствуй, доченька. Это тебе! – Она протянула красивую куклу Валюше.
Валюшка испугалась, прячась за спину Симы.
– Я, доченька, твоя мама родная. А не эта тетя! Я… я! Слышишь, я!
Мария Ивановна взорвалась:
– Да уйди ты, бесстыжая! В такой момент отношения выяснять, посовестилась бы!
Сима жестом остановила ее.
– Мама, мама, что тетя такое говорит? – переспросил Ваня.
Серафима быстро отправила его в дом. А сама не ушла. И дочь не увела. Молчала, глядела, что дальше будет.
– Доченька, подойди ко мне! Вот тебе кукла красивая. Я тебе еще сто таких куплю! Тысячу! И платьев много и бантиков. И мы в город с тобой уедем, доченька, миленькая моя! – уговаривала Ира испуганного ребенка. Она упала перед девочкой на колени. – Пойдем со мной, Валечка, пойдем же, детка! Вот, бери куколку в ручки!
Вдруг девочка с силой отшвырнула куклу.
– Не хочу тебя! И куклу твою не хочу! Ты чужая, ты плохая, уходи! Уходи!
– Слыхала? Уходи, Ирка. Уезжай, – произнесла наконец Сима, – чужая ты ей.
– Ничего! Жизнь еще все по местам поставит! Не бывать Вальке твоей дочкой. Моя она! Моя! Моя! – бесновалась Ира. – Подрастет, все поймет, все узнает! Ненавижу тебя, ненавижу!
– При дочке-то не ори. Три дня только как схоронили Витю. Совесть имей! – уговаривали Иру учительница с мужем.
– А нет у меня совести, нету, ясно вам? С Витькой спала всю жизнь и дочку свою отниму, дайте срок только! А эта… Пусть ей дня счастливого больше не будет! Ни одного! Никогда! Жаба! – вопила Ира.
Вот уже полгода прошло. Сима рыдала на могиле мужа, так рыдала, что земля тряслась.
– Зачем жить теперь, Витя? Для чего? Что ж ты сделал со мной! Что ж ты ушел так рано, что ж ты меня бросил?
Голосила она так, что над всей деревней, над полями, просторами, над речкой слышен был ее бабий рев. Да не рев даже, а вой.
– Что ж ты наделал со мной? Ви-тень-ка!
Ваня с сестренкой робко подошли к могиле. Мальчик потрогал мать за плечо.
– Мама, пойдем, пойдем, мамочка! Ты тут уже пятый час лежишь. Пойдем, мам, Валька голодная! – просил Ваня.
Сима очнулась. Глянула на детей – слезы вмиг высохли. Встала, во весь рост поднялась, вся в земле, грязная. Дети стоят перед ней. Отряхнулась Сима. Подошла к ним.
– Пошли, детоньки. Пошли домой. Голодные вы у меня. Идем, идем… – И повела их домой. Потому что одна у нее забота и отрада – Ваня да Валечка…
На поляне у кладбища пасся конь.
– Мам, смотри, на нашего Кипариса похож, – показал на коня Ванька.
Сима остановилась. Залюбовалась на коня. Гулял конь по поляне, гривой тряс. Увидел Симу с детьми, заржал – будто радостно.
Сима обняла детей.
– Ничего, Ванечка, будет тебе еще и Кипарис, и других лошадок много!
– Папа ведь их любил?
– Папа и нас всех любил. И мы его любили. Очень. Мы всегда его помнить будем. И он всегда будет с нами. Пойдем.
В городском кафе за столиком сидели Ира и Пал Палыч. Она сама позвала его на встречу. Пал Палыч ласково улыбался.
– Вот и умница, что пришла. Прощаю тебе все твои дурацкие выходки. Понимаю: нервы! Много ты глупостей натворила, Ирочка, но все это поправимо, если слушать меня будешь. И помогать. Ты на Леньку, односельчанина своего, погляди: верно мне служит и хорошо за это имеет. Я своих друзей не забываю!
Ира печально кивнула.
– Мы с тобой друзья. А может, даже больше чем друзья, а? – Пал Палыч взял ее руку в свою.
Ира снова кивнула, не отнимая руки.
– Подлечиться тебе надо. Алкоголем совсем себя вымотала, не дело это. Отправлю тебя в теплые края, в далекие, но хорошие. А вернешься – новой жизнью заживешь. И дочку вернешь. И Серафиме отомстишь. Помогу тебе, помогу, если служить мне будешь честно. Ну так да или нет?
– Да… – тихо согласилась Ира.
Знала – никто ей больше не помощник, нет у нее ни друзей, ни родных.
Глава 11
Сима шла вдоль своих заново отстроенных владений: новой фермы и конюшни. Вот открытая левада, где гуляют кони и маленькие жеребята. За ней поле, засеянное клевером и люцерной.
Симу сопровождали Полина и два телевизионщика. Один Симу расспрашивал, а другой снимал на камеру.
– Ты расскажи людям с телевидения, с чего все начиналось? – просила Полина.
– Так с отца, – отозвалась Сима. – Он колхозных коней пас. Меня в три года в седло посадил. Потом, когда я уже выросла, а колхоз долго жить приказал, мы с мужем покойным землю в аренду взяли. Полина Сергеевна тогда помогла из Москвы жеребца и кобылку чистопородных приобрести… Спалили нам в тот год ферму. Ну да, мы всякое пережили… Теперь у нас таких чистопородных лошадок тридцать. В прошлом году наш жеребец Орлик выиграл приз элиты в области. А два русских рысака выступали на ипподроме в Москве.
– Значит, рысаков разводите? – поинтересовался журналист.
– Да не только. Вот пойдемте, что покажу! – повела за собой Сима.
Сима шла вдоль денников, где содержались лошади.
– Это вот кобыломатки, тяжеловозы. – Она засмеялась. – Я сама как тяжеловоз. Вот уж много лет назад впряглась в это дело, а только бросить не могу – люблю очень. Хотя, если по-честному, не самое, наверное, прибыльное на свете дело! Лошадь-то вырастить – это как ребенка! Ее ведь калечить дурным воспитанием нельзя. Добротой надо, лаской и только. Ни грубости, ни крика – с лошадками ни-ни! Тогда они и становятся друзьями.
– Вы и детей своих так воспитывали? – улыбнулся журналист.
– Так детей с лошадьми вместе и воспитывала. Они их любят безумно, ну как я сама. Старший, Ванька, армию дослуживает, Валюшка почти барышня – пятнадцать ей скоро. Вот со мной на ферме с утра до ночи.
– Ладно, про детей ты потом. Ты про своих тяжеловозов расскажи. На что они тебе нужны? – упрашивала Полина.
– Так кобыломаточки мои дойные, – с гордостью отозвалась Сима. – Кумыса хотите попробовать? Люда, угости людей! – Сима скомандовала одной из девушек-работниц.
Та принесла крынку с молоком.
– Да я как-то к кумысу непривычный, – замялся журналист.
– Не бойтесь, это вкусно. А пользы вообще не перечислить: и от туберкулеза лечит, и от желудка, и от нервов, – со знанием дела рекомендовала Сима.
Мужчина робко сделал несколько глотков.
– Ну как? С непривычки-то как?
– Очень даже вкусно!
– Очень даже хорошо – вот что я вам скажу. У меня его санатории скупают да и куча торговых точек. Кобылье-то молоко почти как женское. Им даже грудных детей можно выкармливать. Не знали? – засмеялась хозяйка.
