Олег Северюхин - Я вас поглажу мягкой лапой

Я на полки кладу свои книги,
Достоевский, Есенин, Второй,
Затыкаю я уши от визга:
Это что за писатель такой!!!

Я не член из Союза писателей,
Не носитель престижных наград,
Не тусуюсь в толпе почитателей
И не нюхаю менторам зад.

Я простой человек из глубинки,
От сохи, от станка, прямо с нарт,
Мне видны нашей жизни слабинки
И рубашки у крапленых карт.

Я не лезу в карман за деньгами,
У меня их по-прежнему нет,
Но зато вас согрею словами
За бесплатно, без всяких монет.

Я пою о бескрайних просторах,
О любви, что летит надо мной,
О ночных у костра разговорах,
О стремленье поехать домой.

Вот поэтому я и не Пушкин,
А нормальный охотник Второй,
Если хочешь, стихи мои слушай,
А не хочешь, на солнце не стой.

На дне две амфоры лежали
На мелководье пару тысяч лет,
Лежали рядом и скрижали,
И фараона золотой браслет.

А рядом плавали в скафандрах
Сотрудники «девятки» КГБ
И проверяли бейджи Ихтиандров,
Снимавших фильм о ВВП.

И вот он выплыл с провожатым
Как доктор всяческих наук,
В руках две амфоры зажаты,
Для них уже готов сундук.

Студенты-наши пишут труд,
Помыв мозги на Селигере,
Что был в горшках знамений пуд
По нынешней партийной вере.

Что тот, кто амфоры отыщет,
Пойдет на третий и четвертый срок,
Ему удача в уши свищет
И «Северный» уже журчит поток.

Пройдет всего двенадцать лет
И будет недоразвитой Россия,
И ничего в России нет
Лишь кучка нищих и Мессия.

В фуражке Каддафи стоит бородатый,
Вещает о счастье в разбитой стране,
А где-то Каддафи, под жопу поддатый,
Считает пинки на побитой спине.

А в небе летят «миражи» и «фантомы»,
Бомбят все, что видит их глаз,
А там и спецназ разгоняет бездомных,
Вы что, мужики, мы за вас.

От гордости хрюкнул командующий НАТО,
Как семечки в горсти – Каддафи, Хусейн,
России друзей совершенно не надо,
А нам нужен нефти бассейн.

Россия сейчас пристяжная у НАТО,
И дружит с Каддафи, с врагами его,
Не знает Россия, что делать-то надо,
Что б люди в России не пнули того,

Кто шапку пошил как Муаммар Каддафи,
Чтоб править страной навека,
А всех демократов послать, словом, на фиг
И будет жестка у ОМОНА рука.

В фуражке Каддафи стоит бородатый,
Вещает о счастье в огромной стране,
И видно, что парень-то сильно поддатый,
И слово «ПЦ» написал на стене.

Потерпи мой верный спутник,
До привала далеко,
Я всего лишь бедный путник
И шагаю босиком.

Я был ветреным гусаром,
Конь, товарищи и честь,
Был грозой для дам недаром
И моих побед не счесть.

Награжден я был любовью,
Но ее я погубил,
Я поверил пустословью
И мне белый свет не мил.

Я спешу на богомолье,
На мне тяжкие грехи,
Один хлеб мое застолье,
Покаянные стихи.

Врачи ему прямо сказали,
Что может помочь только Бог,
Стоял он один на вокзале
В начале последних дорог.

Летел он по жизни кометой,
Как пуля куда-то в мишень,
Он не был испорчен монетой
И ведал, почем трудодень.

Он был королем и влюбленным,
Был весел и плакал в тоске,
И был одинаково скромным
С портретом своим на доске.

Судьбу свою встретил он стойко,
Боролся за жизнь, сколько мог,
А мир все крутился у койки
И был еле виден сквозь смог.

За что все случилось так рано,
За боль пережитых сердец?
И разом открылись все раны,
И титры экрана «КОНЕЦ».

А, может, то снова начало,
Еще раз допить, долюбить,
На лодке, что ждет у причала,
По вечности тихой уплыть.

В воскресенье на крещенье
Сели девки погадать
И под общее веселье
Стали валенки бросать.

В дверь вошла парней орава,
Каждый валенок несет,
Восемь левых, один правый,
Сказал точно звездочет:

Каждый счастье выбирает,
Как предсказано судьбой,
С милым счастье и в сарае,
Колокольчик над дугой

Запоет о свадьбе песню,
Сваты пьяны в рушниках,
Я тебя в тулуп одену,
Внесу в церковь на руках.

Ты – судьбы моей подарок,
Один раз и навсегда,
И горит на небе ярко
Полуночная звезда.

Молодым не до грамоты,
Молодые в тусовке,
По сознанию – мамонты,
Только ноги в кроссовках.

Однажды крутой Аполлон
Был дамой обломан слегка,
Не взяла она миллион,
Талант золотого песка.

Играя себе на кифаре,
Он видел, что будет потом,
Рассказ о большом гонораре
И шутке над старым шутом.

А, может, инфляция в мире
И цены растут на любовь,
Горды куртизанки в Пальмире
И месяцем черная бровь.

Могло бы быть все по старинке:
Светильники, явства, вино
И Поль Мориа на пластинке,
И светит луна сквозь окно.

Он даме ответил улыбкой
И сам проводил до дверей,
А встречу назвал он ошибкой,
Бывавшей не раз в сентябре.

И кто же в итоге обломан,
Совсем не седой Аполлон,
Такой же целитель с дипломом
И в каждую юбку влюблен.

Доверила девушка тайну мужчине,
А он был начальник и просто маньяк,
И вот он наутро без всякой причины
О тайне поведал тому, кто дурак.

И страшная тайна известна всем людям,
Доверилась, дура, ты змею в костюме,
Раскрылась пред ним как индейка на блюде,
Он первый тебе показался вдруг умным.

Ты станешь, возможно, лисицею хитрой,
Ты будешь лишь слушать, качать головой,
Пусть утром подумает пьяненький Митрий,
О чем за столом он делился с тобой.

Ты будешь хранить их в колоде, как карты,
И с легкой улыбкой внимать их вранью,
Ведь жизнь для учебы не школьная парта
И каждый получит свою же свинью.

Красавец-полковник в зеленой фуражке,
Границы не видел, ни дня не служил,
Но к девушке юной рукой под рубашку:
Диплом без постели, возможно, уплыл.

Фамилию эту и должность по службе
Мы знаем прекрасно, сидит в Погран.ру,
Придется прибегнуть к училищной дружбе,
Напомнить о чести ему поутру.

В столице всегда было много пороков,
Но были в чести офицеры границ,
И судят о нас лишь по кучке уродов,
Не видя в фуражках порядочных лиц.

Я ваш знакомый виртуальный,
Моя визитка – Шерлок Холмс,
Вот моя шляпа, я реальный
И даже запах свой принес.

Я к вам приехал для охраны
Как самый лучший детектив,
Встаю я утром очень рано
Играть на скрипочке мотив

Для размышленья о грядущем,
О разных формах бытия,
О том, какие наши души
И как вращается земля.

Моя постель давно остыла,
Никто мне кофе не несет,
Согрет я нежностью текстиля
И жизнь моя совсем не мед.

Мне незнакомо слово «тайна»,
Я в деле сыска как король,
Как у морского капитана
В делах семейных просто «ноль»

Для ваших глазок доктор Ватсон
Пропишет капли разных трав,
Вас успокоит нежным басом
И скажет, что всегда я прав.

Вот потому я одинокий,
Что знаю всё и обо всём,
Знаток имеющихся -логий
И неудачно был влюблен.

О ней мечтаю вечерами
И для нее пишу стихи,
Я прихожу к ней только снами,
Туманом утренним реки.

Чего ж ты такая капризная,
Семь пятниц на каждой неделе,
Я мягкий, но не подлиза
И в лавке твоей не сиделец.

Я тигр и люблю свободу,
Мне лапы связать невозможно,
Я пью и вино, и воду
И шпага в руках, а не в ножнах.

Я часто бываю как Карлссон
С пропеллером, руки как крылья,
Дружок мой летун Аполлон,
Команда моя – эскадрилья.

Летающих тигров на свете немного,
Как киса пушистых, потрогай.

Женщины, как пушинки,
Легко попадаются в паутинки.
У окна пятую вяжу сеть…

***

Коньяк бочковой —
Созиданье природы.
Но он не сближает народы.

***

Вот кактус растет
И там гонят текилу.
И что она даст современному миру?

***

Вот скотское виски,
Самогон на орехах.
И дружба народов в огромных прорехах.

***

И русская водка,
Чиста, как слеза.
И сразу сияют от дружбы глаза.

***

Пьют саке
На фоне Фудзиямы.
Однако, японцы.

***

За уши
Не оттянешь от суши.
Однако, японцы.

***

Глаза узкие,
Рожи пьяные.
Не поймёшь, кто.

***

Японец с похмелья
Без мата ни шагу.
Наш человек.

***

И чукча без мата
С похмелья ни шагу.
Все люди – братья.

***

Все хайку читают,
То чукчи, однако.
А, может, японцы.

***

Все молятся Солнцу.
Все дети Природы.
За водкой сдружились народы.