Галина Маркус - Сказка со счастливым началом
– Вот видишь! – довольно констатировал Дима. – И хватит… не произноси это имя, слышать не могу: «Женя то, Женя сё…»
– Да только с тобой-то все ещё хуже, – усмехнулась она. – Какие уж там проценты, я бы гроша ломанного на нас не поставила. Господи, Митя! Я же не потому, что ухватилась за тебя и в загс тяну… противно всё это выглядит… со стороны представить… бррр… Мне не это надо, я хочу жить по совести. А не получается, опять не получается! И то поглядеть – какая женитьба, неделю знакомы, ну какая?
– А как же ещё? По-другому – и ты не можешь, и я не хочу. Какие варианты?
– Закончить всё это… – выдохнула Соня. – Всё равно когда-то закончится…
– Что?! Ты – серьёзно? – Митя потерял дар речи.
– Не знаю… Прогнать не смогу. Может, ты сам? – она испытывала почти физическую боль от собственных слов. – Пожалуйста, а? Пока не поздно… пока не случилось чего-то ужасного… Запомним всё так, как было. Самые счастливые дни моей жизни. Нереально-счастливые. Других мне не надо… Я буду знать, что ты не бросил меня, что мы так договорились. Буду думать о тебе, и никогда никого больше…
– Ты… ты с ума сошла… – даже задохнулся он. – Убить меня решила, да?! А как же твоя вера, твой Бог? Мы – уже вместе! Мы не можем быть по отдельности!
– Бог простит… Дальше-то будет хуже…
– Почему? Ну, почему?! – Дима вскочил. – Всё будет отлично! Завтра же идём – в загс и в церковь, как договорились. И совесть твоя будет спокойна! И ты никуда от меня не денешься.
Соня медленно встала и принялась приводить себя в порядок. Митя тревожно наблюдал за ней.
– Мить… а ты даже не удивляешься, что я… верю в Бога? – неожиданно спросила она. – Тебе это не мешает?
– А чему удивляться-то? Ты и не могла быть другой. Ты сама… словно прозрачная, что ли. Ну, оттуда откуда-то…
– Это ужасно! – она закрыла лицо руками. – Митя… я не могу думать сейчас ни о Боге, ни о вере. Только – о тебе. Это… это наказывается, очень серьёзно!
– Неправда! – он подошёл и нежно, но крепко обнял её.
– Ты самая лучшая! Других таких я не знаю. Мы всё с тобой сделаем правильно и хорошо. И у нас всё будет законно. Идеально. Ни у кого не будет так правильно, как у нас!
– Да тебе-то ведь всё равно, верно? Ты – только ради меня…
– Мне надо то, что и тебе. Если ты говоришь, что так надо – я тебе верю. Я только тебе верю, Сонечка…
И он снова покрыл поцелуями её лицо.
Борис обижается
Нина Степановна сама позвонила вечером – уточнить, выйдет ли Соня на работу. Дима, поняв, о чём разговор, энергично замотал головой, и Соня виновато попросила заведующую её заменить.
– Нина Степановна, я долго не буду болеть, дня на три, пожалуйста! Я уже нормально, просто… У меня давно не было такой температуры, боюсь осложнений.
– Конечно, девочка! Ты же никогда не злоупотребляешь, не то, что Надежда. Подлечись. Ты бюллетень открыла?
– Нет, скорая только бумажку дала. Завтра надо к врачу.
– Хочешь – отдохни просто так, в четверг выйдешь. А то в поликлинику сто раз ходить, да и копейки начислят потом по больничному.
Вот это номер! Обычно Нина Степановна не приветствовала подобных пропусков и всегда требовала документ.
– А как же группа? Кого на замену?
– Попрошу девочек по очереди, потом им смены отдашь, или объединю со старшей. Не волнуйся. Только пришли, пожалуйста, с Аней ключи от группы, Надежда Петровна свои унесла, а завхозу вы так дубликат и не сдали.
Они с Надькой, действительно, недавно поменяли замок и забыли передать экземпляр ключей в садик.
– Хорошо… – пробормотала она.
Попрощалась с заведующей и повернулась к Диме:
– Может, я всё-таки выйду завтра? Дети одни. Пришлют им Людмилу Алексеевну…
– Ничего, три дня потерпят. Тебе что врач сказал? В поликлинику едем?
Соня задумалась. В поликлинику ей, действительно, не хотелось. И денег почти не заплатят, и находится заведение у чёрта на куличках, да и ходить туда, как минимум, пару раз на свидания с Надькиной матерью – удовольствия мало.
– Меня так отпустили, до четверга. Вот только ключи… всё равно придётся идти рано утром. Скажут – тоже мне, симулянтка!
– Давай, я отнесу.
– Ещё чего! Чтоб тебя там увидели?
– Я Нине Степановне передам. Она и так уже всё знает.
– Что – знает?
– Я сказал ей, что люблю одну девушку. Какую, она уже поняла.
– Но не поняла, что ты у меня поселился!
– Сонь, какая разница – всё равно все узнают. Мы же не в подполье с тобой.
– Нет! Отнесу сама, скажу, напилась таблеток и…
– Ладно, посмотрим, – неопределённо ответил он и притянул Соню к себе.
Она тут же забыла и про больничный, и про ключи, и про всё остальное в мире.
Потом они заснули, обнявшись, быстро и крепко. Соня поставила будильник на четверть шестого, но проснулась на другое утро от звука хлопнувшей двери. Она села на кровати, не понимая – Митя ушёл? Но он уже появился в комнате, сбрасывая на ходу куртку, привезённую вчера из дома.
– Я всё отнёс, не волнуйся, спи дальше, ещё только семь.
– Как – отнёс? Ты что, отключил будильник?
– Ага, – беспечно ответил Митя. – Не бойся, я никого не встретил. Сразу прошёл к заведующей и отдал.
– О, Господи… А она? Что-то спросила?
– Да нет. Сказала «спасибо» и всё.
– Митя! Что ты наделал? Нет, ты идиот, что ли?
– А ты что – собираешься всё скрывать?
– Да! Это моя работа, моя начальница! Я не хочу афишировать…
– Правда? А почему? Хочешь, скажу? Хочешь?
– Чтобы спокойно жить… пока… И, чтобы, когда всё кончится, на меня не показывали пальцем.
– Кончится? Вот именно… – лицо у него болезненно дёрнулось. – Я так и думал! Конечно… Ты ведь не уверена, что любишь меня, да, Сонь? Скажи! Ты мне ни разу не сказала, что любишь… Для тебя это всё – чепуха, да? Считаешь, со мной нельзя – по-серьёзному?
Он буравил её глазами:
– Нет, посмотри мне в глаза и скажи правду! Я и так знаю: ты хочешь дать обратный ход! В любой момент!
– Ага… и ради этого ломаю себе жизнь… Нет, Мить. Если всё кончится, то не по моей вине, – устало произнесла Соня. – Но ляжет всё на меня.
– Значит, ты мне не веришь?
– Я верю тебе, хоть это и глупо. Сегодня верю.
– Сонь, ты пытаешь меня, что ли? Я и так боюсь, что ты выскользнешь… убежишь куда-то. Вспомнишь про своего крепкого и надёжного…
– Митя, хватит! Пойми, ты не должен был так поступать за моей спиной! Вмешиваться в мои дела! Подстава – вот как это называется.
– Да, подстава! Я хочу оборвать тебе путь к отступлению. Хочу, чтобы все знали, что мы женимся. Сегодня приедет отец, прочтёт записку. Я ему всё расскажу. Всем всё расскажу.
– Митя… какой ты дурак. Ты же своими руками… Хотя бы неделю покоя и счастья – ты и этого меня лишил… – застонала Соня. – Скоро не найдётся ни одной вороны, которая, пролетая, не клюнет меня по темечку!
– Пусть только попробуют! – самонадеянно заявил он. – Сонь, если ты спать больше не хочешь, то вставай потихоньку.
Я завтрак пойду приготовлю. Потом в загс поедем. Не забудь, кстати, паспорт.
* * *Соня вдруг поняла, что боится выйти на улицу. А, выйдя, невольно начала озираться – не видит ли кто. Пока они шли до остановки, ей казалось, что все люди смотрят на них, оглядываются и перешёптываются. Правда, знакомых они не встретили, если не считать привычных алкашей у второго подъезда.
Дима поймал такси, и они доехали до центрального загса, так называемого Дворца бракосочетаний. Соня не понимала, что происходит, знала только, что больше не владеет ситуацией, а слепо подчиняется воле другого человека. Но здесь их ждала осечка: загс в понедельник не работал. Вообще-то, это было вполне предсказуемо, если бы они могли что-то соображать. Дима досадливо стукнул кулаком по запертой двери. А Соня даже выдохнула с непонятным облегчением – она и не сомневалась, что ничего не получится. Наверное, люди приходят сюда совсем с другим настроением, полные любви и надежды на счастье. Первой в сердце у Сони было через край, второй – ну ни капли.
– Ничего. Поедем пока в церковь договоримся, – вышел из положения Дима.
Ему нужны были действия. Они поймали другую машину и доехали до Лавры – обычная церковь Митю не устраивала. Соня опасалась даже заходить, но, как ни странно, как только она пересекла порог храма, ей стало легче. Здесь она была дома – пусть больная и виноватая, но – дома. Здесь её примут такую, как есть.
Утренняя служба уже закончилась. Пока Соня молча стояла перед иконой, Митя развёл бурную деятельность. Ничуть не смущаясь, сначала переговорил со служительницей, принимающей записки, и та пригласила священника. Молодой, весёлый чернобородый парень в рясе приветливо улыбнулся. Дима подозвал Соню.
– Значит, венчание? Это хорошо, – кивнул батюшка. – Давайте уточним дату. Накануне надо обязательно исповедаться и причаститься. На исповеди когда-нибудь были?
Они одновременно ответили «да» и «нет».
