Павел Крусанов - Железный пар
– Есть что снимать? – Вася крутил в пальцах зубочистку.
– А то! – Глеб вскинул бровь. – Я был там в восемьдесят девятом. Барьер – отвесная стена. При хорошем свете – сказка. И радиальные выходы на три стороны – гуляй, смотри. Дня три нам хватит. Главное, чтобы свет был. Седьмого утром идём обратно к Хакими. Договоримся с машиной – пусть в кишлаке встречает. Вернёмся в Душанбе и рванём на юг. Или в Фанские горы.
Я насторожился – Фанские горы в маршруте, который изложил мне в переписке Фёдор, присутствовали определённо, а не в форме вариации.
– А перевал открыт? – Сергей почесал русую бородку – глаза у него были ясные, лучистые, неморгливые. – В горах снег ещё. Если на Сатун-Камаре снег не сошёл, что будем делать? Местные ни ишаков, ни проводника не дадут.
– Да нет, – махнул рукой Глеб, – сошёл уже. Весна здесь, гляди, какая дружная. И перевал невысокий. Или вот ещё вариант… – Он снова нацелил палец в карту. – На юг по Ширкенту – и через перевал… Там такое место – Кадычи. Говорят, есть на что посмотреть. Но это километров двадцать пять. Набор высоты примерно тысяча метров и, что хуже, сброс тысячи полторы.
– Ты же спину потянул, – напомнил Вася.
– Да, – согласился Глеб, – тогда отпадает.
– Ишаков не дадут – Ваську навьючим, – сказал Фёдор сквозь непрожёванную самбусу.
По обоюдному согласию Вася играл в дуэте с Фёдором роль объекта дружеской насмешки. Впрочем, отнюдь не безобидного.
– Я на вид хрупкий, но жилистый, – согласился Вася. – Если б ты на прошлой самбусе остановился, я бы и тебя дотащил.
– Нет, – Фёдор вальяжно откинулся на спинку стула, – не дотащил бы. В коленках слаб.
Действительно, Фёдор был раза в полтора крупнее Васи.
– Теперь конечно: кишку набил – тяжёлый стал. Одной каловой массы… – Вася закатил глаза в трудоёмком подсчёте. – И зачем тебе столько?
У Фёдора заиграл телефон – Азим.
– Заходи, – сыто разрешил Фёдор.
Азим, вероятно, был на подъезде, потому что уже через пару минут позвонил в дверь.
Он договорился с водителем, цена умеренная, зовут Мурод. У Мурода корейский микроавтобус «старекс» – войдут и люди, и поклажа.
– Азим, – сказал Сергей, распахнув ясный взгляд, – мы на Ширкент хотим пройти, до Пашмикухны. Как бы узнать: Сатун-Камар открыт?
Азим достал чёрную плитку айфона, потрогал пальцами экран и приложил к уху.
Недолго поговорив по-таджикски, помотал круглой головой:
– Закрыт. Под лавину можно угодить. В кишлаках проводниками обычно детей посылают – сейчас никто не рискнёт.
– Тогда меняем маршрут. – Глеб, не вставая с дивана, круговым движением торса, будто раскручивал хула-хуп, размял спину.
– А вы в Чиль-Духтароне были? – спросил Азим.
– Это где? – Глеб замер.
– За Кулябом. – Азим махнул рукой, куда – я не понял: по сторонам света в квартире я не ориентировался. – Хребет Хозратишох. Живописное место. Там в одном кряже пласт известняков на ребро встал. Со временем повыветрился, образовались столбы. На женские фигуры похожи. Так и называются: Чиль-Духтарон – Сорок Невест.
– Знаю, – сказал Фёдор. – Туда мои гельминтологи ездили. Какое-то предание рассказывали. Военно-патриотическое.
– Да, – кивнул Азим. – Пришли враги и убили в долине всех мужчин. Тогда на защиту земли встали женщины.
Бедный Руслан извёлся бы – не поверил. История не для его скорбной головы.
– Ну что? – Глеб окинул взглядом присутствующих. – Чиль-Духтарон?
Фёдор и Глеб записали в своих трубках телефон водителя.
Азим набрал Мурода, поговорил и протянул плитку Фёдору, но в пути её ревниво перехватил Глеб. Описал водителю завтрашний маршрут, подтвердил цену. Договорились, что утром в девять машина будет ждать во дворе.
На правах хозяина Азим пригласил нас вечером на шашлык и отправился по делам.
Вася с Глебом принялись предвкушать – вспоминали, какой шашлык, какого чрезвычайного вкуса и в каком году довелось им отведать в Душанбе. Обзор вышел сочный, скворчащий, с жарким запахом углей.
Поскольку через несколько дней мы должны были в эту же квартиру вернуться, я решил перетрясти вещи и выложить лишнее.
Достал одну смену белья, запасную пару штанов, четыре из восьми контейнеров под сборы природной химии для брата и недочитанный том Джареда Даймонда.
На их место предстояло загрузить свою долю консервов и крупы – груз провизии распределили поровну на каждого.
Из тетради ГрошеваУ-ы-у-ы-обы-юбы-ура-сы…
Надо чаще разминать ротовые мышцы, тогда речь твоя будет ясной и чёткой даже при отсутствии мыслей. А при присутствии… при-при-при… при присутствии питай надежду быть услышанным и оказаться понятым. Да и не стоит без приложения ума пытаться на словах играть, как на – трень-брень – гуслях.
Зачем я написал свой труд, где разложил по полочкам, что в наше время думать надо уже не о том, как примирить людей с природой и друг с другом (эта задача сделалась невыполнимой), а о том, как на планете их сменить? Не проще ли привлечь сторонников по делу смены человечества (сторсменчелов) яркой и хваткой ораторской речью? Проще, разумеется, но. Во-первых, нет трибуны и нет кафедры. А во-вторых… Вот что сказал в зачине своего труда один из тех, кто царств земных судьбу держал в безжалостной руке и о замене человеческой породы думал тоже (передача о секретных фактах истории – дата, канал и время размещения в эфире записаны): «Я знаю, что симпатии людей легче завоевать устным, чем печатным словом. Всякое решительное движение в истории обязано своим размахом великим ораторам, а не великим писателям. Тем не менее, для того чтобы наше учение обрело законченную форму, лежащие в его основе принципы должны быть запечатлены письменно». Вот именно – запечатлены. Пусть и моя книга ляжет крепким камнем в основе будущего солнечного града! Два тиража (сто экземпляров каждый) практически уже раздал и разослал в библиотеки и учреждения науки. А также отправил уважаемым и дельным людям, чей адрес отыскал. Ещё – в издательства. Надо наладить массовый тираж, чтобы весть правды долетела до самых дальних уголков. И хорошо бы, чтоб издатель поспособствовал на деле, а то за собственные деньги – не расчёт…
Дальше.
Попил у Бодули чаю и забрал работу – через него, бывает, мне подбрасывают кое-что в починку. Иной раз попадаются редчайшие вещицы (однажды подержал в руках альдину: начало XVI века, кожа, тиснение блинтом и золотом; на верхней крышке – крылатый венецианский лев, на нижней – герб рода Джустиниани), но бывает – и откажу. Случается на свете чепуха, с которой проку нет возиться, вроде того, чтоб сшить (на прокол) нарезки из журналов – подборка руководств по вышивке или гастрономические рецепты блюд. Есть и нормальная пока ещё работа (хотя определённо меньше стало), так что иной раз можно носом покрутить. Было и дело у Бодули: завтра надо смотреть библиотеку. История известная: кто-то из вымирающих животных, знавших цену книге, почил, а наследников пыльное собрание ввергает в чих, вот и хотят продать весь склад бумаги целиком за раз. Бодуля, стало быть, решает – брать, не брать? Моя задача консультировать на случай: если издание (ценное) дошло до безобразия, возможно ли отреставрировать – вдруг покупатель (настоящий покупатель, которого уже найдёт Бодуля) пожелает фасад и внутренности книги сдать в ремонт. Словом, будем завтра осматривать очередные закрома культуры.
Ещё что? Славно потрудился утром, так что работать вечером не стал. Лишь поточил на мокром камне нож (шерфовочный), закруглил сшитый накануне блок атласа «Die exotischen Käfer in Wort und Bild» (Лейпциг, 1908), кашировал ему киянкой корешок, сплёл шёлковый каптал и заклеил корешок переплётной марлей; потом из пресса вынул просохшие листы (труд стародавнего профессора) и нарезал для составного форзаца из коленкора ленты. Ещё осталось сделать три тетради (проклеить надо крайние листы (по сгибу) прозрачной тутовой бумагой), и можно будет блок сшивать – «Лекцiи по Русской Исторiи профессора С. Ө. Платонова». Издание 8-е, исправленное и дополненное. С.-Петербург, 1913. Казалось бы, безделица, вещь заурядная, ан нет – есть у книги любители и верные Личарды…
Перед тем как лечь, пошёл на кухню выпить чаю, да заболтался: строго поговорил с кастрюлькой супа (бывает, пригорает), потом с банкой томатной пасты, потом подробно побеседовал со шкуркой от бекона. И не без пользы! Не без пользы!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вот вехи (этапы) большого пути.
1) С помощью веских аргументов убедить высокие международные инстанции в необходимости заняться проектом смены человечества (ПСЧ) в самой практической и неотложной плоскости. После чего принять международную конвенцию на этот счёт, сообразованную и увязанную со всеми крупными державами и главными соборами Церквей.
2) Создать международный центр, аккумулирующий, подобно двум горбам верблюда, умственные и материальные ресурсы, назначенные для практического (и скорейшего) осуществления на деле ПСЧ.
