Дмитрий Иванов - Как прое*** всё
Думаю, этот врач сам был такой же, как я. Он подмигнул мне, как бы говоря – не бойся, я тебя не выдам, мы должны поддерживать друг друга. Потому что это чисто геройская маза – поддерживать друг друга в мире, где все друг другом питаются. А героями питаются все. Героев всегда легко узнать по тому, что они стоят, а вернее, чаще всего лежат, на самом дне, внизу пищевой цепочки. То есть они никого не едят, потому что они сами – еда. Так вот, я не мог попасть внутрь волшебного домика. Тогда я решил хотя бы заглянуть внутрь через окошко. Там я предполагал обнаружить волшебство. Потому что был уверен: волшебство существует. Я и потом, когда вырос, всегда был уверен, что волшебство существует. У меня никогда не было доказательств. Но я всегда знал, что оно есть. Так всегда начинается полный просёр – он всегда начинается с волшебства. Точнее, с твоей уверенности в том, что оно, волшебство, существует. И ты начинаешь действовать так, будто оно существует. И попадаешь в полный просёр. Но ты сам выбрал этот путь. Теперь иди.
Мой папа, как оказалось, плохо закрепил елку. Или она была слишком большая и от этого неустойчивая. Так бывает. Величие часто напрямую связано с неустойчивостью, шаткостью, падкостью, наконец. Я всегда это чувствовал на себе. Когда я потянул игрушку, вся елка вдруг пришла в движение. Я успел посмотреть вверх. И увидел, как сверху на меня падает огромная ель. Сверху на меня летели с разной высоты, как бомбы, игрушки. Они сыпались сверху и взрывались, падая на паркетный пол. Потом елка накрыла меня полностью. Темным, колючим, пахучим кошмаром. Это был настоящий, трагический, полный просёр. В ту секунду я подумал, что было бы спасением сейчас умереть. Потому что родители теперь – за то, что я сделал, – будут меня страшно убивать.
Но, к моему огромному удивлению, меня не убили. Наоборот, мне очень повезло – так бывает в детстве, так бывает только в детстве. Мама испугалась за меня и поэтому совсем меня не ругала. И даже сказала, что игрушки ей совсем не дороги, а я дорог, и что я могу их все разбить, если хочу, лишь бы я сам был цел. А я заплакал, потому что мне, наоборот, было очень жалко игрушки. И я подумал, что лучше бы я разбился, а игрушки уцелели.
Когда я вырос, я потом много раз, при самых разных обстоятельствах, пытался исполнить это свое детское желание.
И еще я навсегда запомнил – что сказка может упасть на голову сверху, как бомба.
Слава и почести
Выше уже было сказано, что моя молчаливость в детстве была причиной серьезного беспокойства моей мамы. Она опасалась наследственности по линии папы. Ведь дедушка (отец папы) был чекист (палач), а его сын и мой папа – синяк (алкоголик). Мама очень боялась, что две эти романтические профессии наложатся как-то одна на другую и в результате миру в лице ее сына явится монстр. И действительно, я все время молчал. Все младенцы плачут, гукают, пукают, дают миру знать о своем отношении к нему. А я молчал, и от этого у мамы все холодело внутри. Она думала, что все-таки наложилось по линии папы. Но однажды произошел случай, который избавил маму от этих тяжелых мыслей.
У нас во дворе жила девочка, дочка соседей. Она любила играть со мной. Ее звали Лиля. Лиля была красивая. Мне очень нравилось, когда она брала меня на руки. Я хотел Лилю. Однажды Лиля – она не подозревала о том, что я ее хочу, и чмокала меня всюду, не подозревая, что от этого я хочу ее еще больше и именно поэтому писаюсь, – так вот, однажды Лиля взяла меня на руки и стала играть со мной в «ура». Лиля любила играть со мной, а точнее, играть мной в эту игру. Она подбрасывала меня высоко в воздух и кричала: «Ура!» Мне это нравилось. Как всякому герою, мне нравились слава и почести. Я улыбался. Улыбался я скупо, как подобает герою, которому почести нравятся, но которого они не слепят.
В тот памятный день Лилю неожиданно позвала ее мама. Лиля обернулась – то есть на секунду отвлеклась. Я взлетел в небо, подброшенный смуглыми руками Лили, я парил в синем небе (было летнее утро). И вдруг вместо женских рук меня встретил асфальт. Я упал. Это был полный просёр. Все соседи выбежали смотреть. Моя мама сразу отъехала в обморок. Лиля тоже отъехала. Даже мама Лили отъехала, но она притворялась, она меня не любила и была рада, что я упал.
И тогда я закричал. Но что это был за крик! Младенцы так не кричат. Я кричал громко, долго, потому что понял: славы нет и почестей нет, нет чуда, нет величия, нет женских рук, нет летнего утра. Ничего нет. Есть только асфальт. Я кричал. Мне было обидно и больно, больно и грустно. Потом это вошло в привычку. В том смысле, что именно так я потом чувствовал себя всю свою жизнь.
Бабушка
Бабушки бывают тусклые, бесполезные, бесформенные. Это можно понять, старость не радость. А моя бабушка была красивая. Она была трансильванкой. Широко известно, что Трансильвания – родина графа Дракулы, вампира и романтика, и, насколько я знаю, родственника моей бабушки по отцовской линии. У моей бабушки были черные волосы и присущие трансильванкам синие, такие синие-синие глаза, холодные и очень гордые. А лицо у бабушки было матово-белое. Топ-модели бьются за это сочетание: черные волосы, синие глаза, белая кожа. Но бабушка не билась за красоту, а просто носила ее, как платок.
Моя бабушка воспитала меня. Мой папа не смог воспитать меня, потому что он синячил и в его голове постоянно пели цыгане, вот так: «Ай-нэ-нэ-нэ, ай-нэ-нэ!» Это свело папу в могилу. А мама тоже не могла воспитывать меня, потому что в голове папы пели цыгане – «Ай-нэ-нэ-нэ, ай-нэ-нэ!» – и на маму легла вся ответственность. Маме пришлось много работать, чтобы обеспечить меня всем необходимым: фломастерами, пеналом и ранцем, а также лечить меня от детских болезней, поэтому мама сильно уставала. И меня воспитывала бабушка.
Бабушка была свирепа. Ее даже побаивался дедушка, то есть ее муж, старый винодел, молчун, человек мощный, изготовленный из цельной глыбы гранита.
Бабушка умела так взглянуть своими холодными синими глазами, что внутри у человека разливался холод и человек моментально заполнялся льдом. А будучи заполненным изнутри голубым, прозрачным льдом, человек полностью утрачивает волю. Это очень опасно. Если это состояние вовремя не прекратить, человек может погибнуть. Конечно, бабушка редко доводила дело до этого.
Бабушка видела будущее. Когда в детстве я узнал, что бабушка видит будущее, я очень удивился и спросил, как она это делает и зачем. А бабушка ответила, что она не знает, как это делает, а нужно ей это для того, чтобы готовить галущи – трансильванскую долму. Для приготовления очень вкусной долмы важно знать многое: в какой день сорвать виноградный листок и какой именно листок сорвать из тысячи возможных, сколько рисинок спрятать в каждый виноградный листок, в какой час зажечь огонь под казаном, а в какой погасить, и в какую минуту подойти к казану, снять крышку, понюхать вкусный воздух и сказать: всё.
Дар предвидения позволял бабушке, конечно, не только готовить галущи. Попутно она знала, кто когда родится и умрет, когда будет дождь, когда снег, когда засуха. Часто к моей бабушке приходили разные люди с нашей улицы и просили сказать им, что с ними будет. Бабушка одним говорила что-то на ухо, и они смеялись и благодарили бабушку, а другие, наоборот, плакали и спрашивали бабушку: «И что, ничего нельзя сделать?» А бабушка говорила, что нельзя. А некоторым, кто ей не нравился, бабушка ничего не говорила, прогоняла их, и они убегали с треском: это трещал заполнявший их лед.
Бабушка всегда была очень доброй ко мне, она никогда не смотрела на меня так, чтобы я заполнился льдом. Она мне пела очень старые песни. Бабушка сама не знала, на каком они языке. Эти песни ей пела ее бабушка, а той – ее, и даже бабушка Дракулы, звавшая его просто Владик, не знала, на каком они языке. Песни были разные, веселые и грустные. Грустных было больше. Я спросил однажды бабушку, почему грустных песен больше. Бабушка сказала, что я глупый.
Первое появление Светки
Героя всегда можно узнать по этому признаку: детство у него затянувшееся. Потому что герой только в детстве чувствует себя хорошо. Только пидарасу хорошо быть большим. Герою хорошо быть маленьким.
Герой до конца своих дней ждет. Чего? Чуда. Ждет, что наступит другая, настоящая жизнь. А пидарас ничего не ждет, потому что знает – в жизни надо выебать Светку и купить квартиру. Это ему, если положить на вышеназванные великие цели всю жизнь, чаще всего удается. Так человек и становится пидарасом. А герой скорее умрет, чем станет пидарасом. То есть справедливости ради надо сказать, герой тоже может выебать Светку, но всегда сразу же горько сожалеет об этом и убегает. А пидарасы остаются со Светкой.
Как-то я отвлекся, и откуда-то появилась эта Светка. Вымышленный, демонический персонаж.
