Алексей Смирнов - Обиженный полтергейст (сборник)
– Как вши какие-то, ей-богу! – негодовал Румянцев. – И лезут, и лезут… медом тут намазано, что ли?
– Ну уж и медом, – сказал Осетров. – Нет, не медом… Это все одно к одному. Еще одна шобла легко копируемых лидеров. Очередная разновидность. И у наших лидер нашелся – видал? Тоже нехитрый пример для подражания…
– Тима надо в их компанию…
Толстый Копосов, не однажды оскорбленный бессердечными гербалайфщиками, начал кричать:
– Не говорите мне о нем! Он совсем рехнулся! Он же поехал! Он все время жрет эту дрянь – худеет! Его невозможно слушать, у него изо рта слюна летит! И еще хочет, чтобы его копировали.
– Дурное дело нехитрое…
– Точно, любой дурак слижет. Только нет дураков.
– Чтобы заработать миллион, надо создать религию, – изрек Румянцев, разливая водку. – Кто-то сказал, не помню…
– Чудо, а не религия, – отозвался Осетров. – Все едят, худеют, другие тоже хотят, им продают, все богатеют… Делай с нами, делай как мы…
– Лидеров развелось, однако…
– Социальный заказ, – кивнул Осетров. – Вон, еще один! – он мотнул головой в сторону телевизора. Слегка сомлевший Президент удивленно бурчал что-то не вполне грамотное. – Легко копируемый лидер.
– Куда легче! – Румянцев опрокинул рюмку. – Оп! И вся копия!
…Тем временем Тим, не чуя беды, поднимался по лестнице через две, а то и через три ступеньки. В сей негостеприимный, как в дальнейшем выяснилось, дом его привела оригинальная затея с любовными письмами. Тим выискивал в газетах брачные объявления, помещенные полными, истосковавшимися по любви женщинами («беляночка-пухляночка ждет морячка»), и рассылал им предложения купить продукты «Гербалайф» и похудеть. Торговля не шла. Объявления давались анонимно, и в один прекрасный день Тим нарвался на их общую с Осетровым знакомую – неприлично толстую и нервную особу. Обиженная невеста нажаловалась Осетрову, и тот, облегченно вздохнув, расцвел.
– Попался, – изрек он разнеженно. – Что ж, звони ему и приглашай в гости. Вот по этому адресу. Только обмотай трубку платком, чтоб голос не узнал. Дальше – моя забота…
…Тим остановился перед дверью, прочистил нос, пригладил ладонью волосы, смахнул с пиджака перхоть. После этого глубоко вздохнул, расплылся в бодрой улыбке и позвонил.
Через несколько минут агент, задыхаясь от ярости, вылетел из квартиры и устремился вниз по лестнице. Лютая обида сочилась первыми пока еще скудными, вымученными каплями. «Сука какая!» – изумленно выкашливал Тим. Позади, за дверью, гоготали и рыкали на все лады. Когда вероломный жених добежал до первого этажа, дверь наверху снова распахнулась. Невеста – бородатый пьяный Осетров в подвенечном платье – с восторженным ревом запустила в Тима туго набитым мешком. «1 миллион СКВ» – таково было содержание корявой надписи, украшавшей мешок, но Тим, хорошо зная Осетрова, не рискнул заглядывать внутрь. Он выскочил на набережную и быстро зашагал куда подальше от проклятого дома. Солнечное утро померкло, мир прикинулся майей, и Тим, воплощенный хаос, продвигался, ничуть ему не вредя. Когда же Тим немного остыл, город начал осторожно, с опаской, материализоваться обратно. Гроза прошла стороной. Тим принялся тихонько костерить Городихина, так как именно Городихин соблазнил в свое время Тима столь неблагодарной работенкой. Городихин производил впечатление человека, твердо стоящего на земле. Он, конечно, считался легко копируемым лидером. «Кто хочет изменить свою жизнь? – гремел Городихин со сцены. – Кто считает, что он стоит дороже? Кто хочет узнать, как войти в нашу компанию?» Подмастерья дружно ревели. Ведущая, перебивая Городихина, тыкала в него трясущимся пальцем и вопила: «Этот человек точно знает, что нужно делать и как войти!» Тим, заурядный киномеханик без средств к существованию, остался после презентации и спросил. А потом и вошел.
И сейчас, злой и обиженный, Тим не сознавал, что ноги несут его опять же к Городихину в поисках защиты и справедливости. Спонсор, каким бы ни был прохвостом, оставался спонсором, с которого предстояло еще многое и многое скопировать.
По пути в офис Тиму встретилось множество других легко копируемых лидеров. Таковыми считали себя продавцы канадских игрушечных пианино, несгибаемые мормоны, понурые сайентологи Церкви Хаббарда, бритые солнечные кришнаиты. Евангелисты, пресытившись радушием православных ополченцев, тоже поплевали на руки и взялись за работу. В руках у Тима оказалась тощая брошюрка «Иисус и твой организм». Книжица отправилась в помойку. Тим рассеянно шагал вперед и думал уже о другом: утренние неприятности вызвали к жизни целый поток печальных ассоциаций. Особенно огорчали страшные сны, припомнившиеся вдруг почему-то все сразу. Эти сны превратились в последнее время в настоящее бедствие. Тим и так уже всерьез подумывал бросить работу в кинобудке, потому что здорово устал от созерцания бесконечной вереницы страшилищ и гадов на широком экране. Но к галактическим монстрам все чаще стали примешиваться политические и религиозные деятели, а то и вообще неизвестные, но чем-то неуловимым претендующие на значительность типы, – все это посещало Тима в сновидениях. Тут подоспел и нынешний сон – казалось, забытый, но надо же! вполне жизнеспособный. В этом сне Тим стоял возле памятника Кирову и вручал ему листовку с приглашением отведать напитков «Гербалайф» в коктейль-холле. Сразу после этого Тим увидел себя в прихожей собственной квартиры. «Ты звал меня на ужин», – сообщил ему Каменный гость, перетаптываясь на пороге. Широко улыбаясь, Киров вышиб косяк, шагнул в коридор и протянул ладонь, зеленую от птичьего помета… дальнейшего Тим не помнил.
«Сон-то вещий, с четверга на пятницу», – ужаснулся Тим. Склонный к депрессиям и суевериям, он окончательно раскис. Отцепился значок с призывом «Хочешь быть о’кей – спроси меня, как», и Тим долго, злобно возился с иглой, оттопыривая губу и роняя на пряжку ремня капельки слюны. Мимо прошла неприступного вида девица в длинной зеленой куртке-балахоне. Тим проводил ее взглядом. На спине по-английски было написано: «Сволочь, не спрашивай меня ни о чем».
2
Городихин сидел за столом с видом праведника, смиренно ждущего чуть запаздывающих ангелов с похвальной грамотой от Творца. Назойливый, верткий, в цепкости своей подобный клещу, имел он с последним и какое-то внешнее, скорее ощущаемое, чем распознаваемое глазом сходство. Особая втянутость черт его лица сочеталась с готовностью укусить и насосаться.
В углу, в кресле развалился возмущенный Гия. Отчаянно взмахивая рукой, он подавался вперед и кричал в телефонную трубку:
– Ты жить хочэшь, или нэт? У тэбя палтара сантымэтра злых падкожных шлаков!
Настроение у Тима тотчас улучшилось. Он громко шмыгнул носом и поздоровался с Городихиным за руку.
– Нет проблем, – бодро сообщил Городихин. Этой фразой он пользовался в любой жизненной ситуации. Самый тучный клиент мгновенно умалялся до приличествующих уровню беседы размеров.
Сзади послышались шаги. Дверь отворилась, и в офис вошел еще один работник, Шлема Гросс – и гордость, и головная боль Городихина. По мнению последнего, башка Шлемы была излишне забита всякой ерундой, мешающей процветанию. Впрочем, не всегда: Шлема, всеядный мистик, подписал контракт, как только Городихин убедил его в энергетической ценности питания «Гербалайф»со складов Земли Обетованной. Городихин тогда долго расшаркивался, бегал вокруг коробки с лозой, поминал ни к селу ни к городу католических и православных святых, но Шлема спокойно сожрал все это, не подавился и засучил рукава. Работал он как бешеный.
– В городе появился Иисус Христос, – объявил Шлема, не здороваясь. Он швырнул портфель в угол и, покраснев от натуги, принялся дергать узел галстука.
Гия, мрачнее тучи, встал. Выражением лица он смахивал на героя с обложки книги под названием «Устранитель неприятностей». Было видно, что с целью устранения ему предстоит учинить неприятностей гораздо больше.
– Нэ взял, казел, – пожаловался он и пошел к выходу.
– Слышали? – повторил Шлема. – Иисус Христос в городе.
– Вах! – Гия презрительно дернул плечом, похлопал Шлему по спине и ушел.
– Нет проблем, – автоматически среагировал Городихин и чуть смешался. Он почувствовал, что помянутое Шлемой лицо умалению не подлежит.
– Я видел, – подал голос Тим. – Целый пароход христов. Приплыли делиться опытом.
– Ясненько, – озабоченно вздохнул Городихин, показывая, что он ставит на проблеме крест и хочет перейти к вопросам более важным. Но Шлема думал иначе.
– Все не так просто, – молвил он зловеще и, поджав губы, уставился на Тима. – Я как-никак сумею отличить клоунов от объекта их дурацкого передразнивания.
