Борис Хмельницкий - Интриганы
– Куда вносить деньги? – послышались унылые голоса.
– Минутку!.. – Кэбу громко хлопнул в ладоши. В зале тут же появились гейши, в руках которых были подписные листы.
– Пишите в листах имя и фамилию полностью и разборчиво, – попросил присутствующих Зильберлейб. – Надеюсь, что суммы, вами вносимые, будут исчисляться пятизначной цифрой, не меньше. Тот, кто подписал лист, может нас покинуть. О дальнейшем я буду вас извещать письменно.
Теперь денег для закупки оружия оказалось достаточно. Но ведь это всего полдела. Для того чтобы бумажки превратились в винтовки и калаши, нужно было произвести еще целый ряд действий. А именно: найти продавцов, войти к ним в доверие и, наконец, наладить тайную доставку оружия в город. Этим и занялся Калигула. К его огорчению, тут Мостовой от прямой помощи устранился.
– Оружейные склады в ведомстве маршала. Сам знаешь, как он меня любит. И не приведи бог, если мое имя в этом деле всплывет, сразу продаст информацию газетам, себя ради такого скандала не пожалеет. Действуй пока самостоятельно, Ваня. Но наводку дам. Пошуруй в Карпатах. В тамошних лесах несколько арсеналов при бывшем режиме было под землю спрятано. Правда, Карпаты сейчас – чужая страна, но люди там – наши братья и одноверцы.
Калигула засобирался в дорогу. Первым делом помчался в ОВИР выправлять себе заграничный паспорт. И тут же наткнулся на неодолимое препятствие. Заполняя анкету и выписывая подорожную, он выяснил, что для проезда в Карпаты иностранным офицерам нужно получать особое разрешение: местные власти Карпат испытывают к военным из Александровска необоснованное недоверие.
– Какой же я иностранный? – Калигула попытался уговорить чиновника, выдающего визы. – Я даже родился в Прикарпатье, в Долине. Мой отец там проходил срочную службу.
– Значит, твий батько там оккупантом був?
– Какой, к черту, он оккупант?! – возмутился Калигула. – Он в стройбате служил простым сантехником! Унитазы вам ставил!
– Ну, а як ты е закарпатьський сынку, то, будь ласка, розмовляй на наший мове.
Калигула выскочил из здания консульства чужой державы, в сердцах хлопнув дверью так, что вылетело дверное стекло.
– Ты мне за это ответишь, хулиган! – заорал ему вслед чиновник.
За обедом Калигула рассказал о своей неудаче.
– Это не препятствие, а так, глупости, мелкое недоразумение. Не пытались бы сделать Карпаты цветущим краем, ничего такого не было бы, – хмыкнул Зильберлейб. – Ладно, чиновный люд везде одинаков. И доллары везде одинаковы. Вот отсюда и потанцуем. Виза будет.
И Зильберлейб, захватив стопку двадцатидолларовых купюр, отправился на встречу с чиновниками консульства. Вернулся он через час и положил паспорт Калигулы с открытой визой на стол.
– Вот, прошу. Я обменял его на банковскую упаковку стодолларовых бумажек. Сто по сто. Запиши, майор, в мои непредвиденные расходы.
Вторая неприятность возникла, когда Калигула, набив рюкзак деньгами, вскинул его на плечи. Стало тяжело. Не без тайной мысли, Калигула спросил Самсона:
– Вы со мной?
– Нет, – ответил Самсон. – Наших сподвижников нельзя оставлять без надзора.
– Пусть Диана присмотрит, – предложил Калигула, все еще надеясь переложить рюкзак на плечи спутника. Но Самсон, взглянув на рюкзак, понял, куда ветер дует, и категорически отказался. Пришлось Калигуле отправиться в путь самому.
17
Пожелав Калигуле удачи и пообещав по возвращению вручить ему погоны полковника, Антон Антонович заперся у себя в кабинете, пил маленькими глотками коньяк и размышлял. И было над чем. Когда Калигула добудет оружие и десять тысяч вооруженных людей выйдет на площадь, толпа может стать неуправляемой. И тогда весь замысел генерала лопнет, как мыльный пузырь. Этого допустить никак нельзя. И, чтобы удержать толпу в повиновении, нужно силе противопоставить еще большую силу. Но крупного воинского подразделения в распоряжение ГСБ нет, только ОМОН, и техники особой тоже нет. И маршал после недавних событий вряд ли окажет помощь. Значит, нужно все необходимое, вплоть до танков и водометов, приобрести на стороне. А за какие, извините, шиши, когда всю имеющуюся наличность увез с собой Калигула, а в казне из-за кризиса хоть шаром покати?
Но не так прост был Антон Антонович, как считали его недоброжелатели. И отсутствием памяти не страдал. Он помнил, что шесть олигархов удрали за границу, якобы на отдых и проведение футбольного турнира. Просто в суете до них пока не доходили руки. А сейчас пришло время разобраться с ними: отсутствие патриотизма в столь сложной международной обстановке недопустимо. Придется вернуть олигархов и футболистов на родную землю и примерно наказать. Нет-нет, не поймите Антона Антоновича неправильно, он понимал, что футболисты ни в чем не виноваты, им платят – они бегают, мало платят – не бегают. Но все-таки насчет патриотизма дают слабину, к нуждам Отечества относятся прохладно.
Мостовой нажал кнопку селекторной связи.
– Ухтомского ко мне! Живо!..
Ухтомский появился в кабинете через четверть часа, взмыленный, как загнанная лошадь.
– Вы вспотели. Волнуетесь? – спросил Мостовой, приподнимаясь и указывая посетителю на стул.
– Просто бежал, ваше превосходительство, – ответил Ухтомский, задыхаясь. – Кругом пробки, карета застряла, решил, что бегом будет быстрее.
– Вы здоровье-то поберегите, – посоветовал генерал. – Оно еще может вам пригодиться в тяжелых погодных условиях лесоповала.
После этого совета генерал без труда узнал, где именно проходят Игры доброй воли – так назвали отщепенцы свой футбольный турнир.
Ухтомский был ласково угощен рюмкой коньяка и отпущен, а Антон Антонович провел подробный инструктаж группы офицеров, подготовленных к отправке на один из затерянных островов Тихого океана. Что касается футболистов, то генерал приказал спортсменов особо не прессовать, пусть домой возвращаются за свой счет и своим ходом.
Как и предполагал Мостовой, сбежавшие предприниматели добровольно вернуться на родину не захотели. Пришлось непокорных вывозить с острова ночью под видом скульптур, предварительно обмазав их с ног до головы гипсом. Они пытались сопротивляться, но им популярно объяснили, что гипс можно заменить бетоном. А бетон, знаете ли, не всплывает.
По прибытию в Александровск гипс отбили, сковали изменников одной цепью и в таком виде доставили в кабинет генерала.
– Ждите! Генерал скоро к вам выйдет. А пока вас развлечет детектив Кривошей.
Должность детектива и чин капрала Кривошей получил за удачное внедрение в самое логово оппозиции – в квартиру, где проживают лидеры партии «Скифы» и ЛДПр.
Сейчас Кривошей в точности выполнил поручение. Заклеив задержанным рты скотчем, он стал показывать им фокус, постоянно перемещая три наперстка и предлагая желающим угадать, где спрятан шарик. Ставка в игре, предложенная новоиспеченным детективом, была божеской. Но олигархи на его предложение не повелись, они умели вертеть наперстки не хуже Кривошея.
Спустя час в кабинет из комнаты отдыха, находящейся позади кабинета, вышел генерал. В халате, с сеточкой на голове, ну ни дать ни взять – барин.
– Для начала поговорим о вашем безобразном поведении, господа, – сказал генерал, заталкивая щепотку табака в нос и многократно чихая.
В ответ Лацис промычал что-то невразумительное.
– Ах да! – спохватился Антон Антонович. – У вас же рты заклеены! – Он собственноручно и как можно бережнее, содрал скотч с губ бизнесменов и сел верхом на стул. – Ну-с, друзья мои, будем офшорные счета скрывать или вернем краденое государству? Только честно, пожалуйста.
– Мы всегда с вами честны, – сказал Ухтомский. – Друзьям не лгут.
Генерал метнул в сторону Ухтомского иронический взгляд. Он был не настолько наивен, чтобы рассчитывать, что олигархи немедленно назовут номера счетов в офшорных банках или выпишут чеки. Нет, конечно. Но не желал повторять собственные ошибки молодости, когда его чрезмерно торопливые действия приводили подследственных к полной амнезии и длительному лечению в травматологическом отделении тюремной больницы, и потому старался быть вежливым.
– Прошу, пожалуйста, не тяните.
Предприниматели молчали.
– Что ж, хорошо, – проговорил генерал. – Дам вам время подумать. А пока капрал Кривошей проведет вас на экскурсию по нашему музею истории криминалистики.
– Пройдемте, господа, – вежливо попросил Кривошей. – Музей в этом же здании, лифтом четыре этажа вниз.
– Идите, идите. Я скоро вас догоню, только переоденусь, – сказал Мостовой.
Бедолаги гуськом побрели вслед за Кривошеем. Они шли по темному коридору, ориентируясь на форму сержанта, светящуюся во тьме зеленоватым светом.
Спустившись в подвал, они оказались в мрачном помещении, где на длинном столе, сколоченном из голых досок, аккуратно лежали утюг, паяльная лампа, каминные щипцы и кнуты, часто используемые извозчиками. А в дальнем углу стояла жаровня с раскаленными углями. Кроме этих предметов, в помещении не было никакой мебели.
