Николай Семченко - Одиночество шамана
– Заменить его надо бы давно, – досадливо поморщился Сергей Васильевич. – Он уже не первый раз фокусничает. Помучаешься-помучаешься, но откроешь-таки. А тут, чёрт побери, намертво заело!
Он всё-таки внял совету Марго, пошёл к соседям напротив и попросил немного растительного масла, но оно не помогло. Сосед сверху, спускавшийся по лестнице со своей любимой рыжей колли, посоветовал взять тесак и поддеть им язычок замка. «Пять минут подождите – я Маркизу выгуляю, – сказал он. – Принесу топорик-то!» Но вышла соседка из квартиры напротив и, уперев руки в бока, громогласно объявила: «Никаких топоров, а также зубил, пил и долота! Косяк попортите – раз, дверь изуродуете – два, сам замок сломаете – три. Это какие ж тебе, Васильич, придётся деньги на ремонт тратить! Уж лучше позвонить в МЧС». На что владелец колли ехидно рассмеялся: «Ага! Так тебе спасатели и приедут забесплатно. Они нынче тоже коммерциализировались: оказывают услуги населению за денежку». Руки В Боки, однако, не сдавалась: «Дверь, Сергеич, полюбому дороже обойдётся! Что там долго думать? Я сейчас в МЧС позвоню, и все дела».
И тут Сергей Васильевич вспомнил о своём приятеле Никите Петровиче из дома напротив. Тот был мастером на все руки, и у него имелся всякий инструмент: вдруг найдётся какое-нибудь хитроумное приспособление для открывания замка? В конце концов, те же квартирные воришки за считанные секунды справляются с запорными устройствами любой сложности. Знают же какие-то секреты! Неужели Никита Петрович не скумекает, как пособить? Тоже ведь не лыком шит.
Марго вызвалась пойти к Никите Петровичу вместе с Сергеем Васильевичем. Она как могла поддерживала расстроенного Уфименко, и даже рассказала ему пару смешных анекдотов – для поднятия настроения. Но оно у Сергея Васильевича упало ещё ниже, когда выяснилось: приятеля дома нет, вот-вот вернётся, придётся его подождать на лавочке у подъезда.
Лавочка была оккупирована, как водится, местными старушками. Они сидели молча и глазели по сторонам. Сергей Васильевич с Марго стали бы для них роскошным подарком судьбы: происшествие с замком – это всё-таки какое-никакое, а событие. Посмаковать его, вызнать детали, обсудить – что ещё нужно скучающим бабуськам для разнообразия жизни?
– Нет уж! – сказал Сергей Васильевич. – Возле моего подъезда лавочка не хуже, и она обычно не занята. Лучше там посидим и подождём Никиту.
Но лавочка не пустовала. Её занял маленький упитанный мальчик, на вид не больше шести лет. Ребёнок сосредоточенно взирал на нечто, видимое только ему: его взгляд был направлен в одну точку, причем она находилась прямо перед ним, – и малыш, не моргая, зачарованно смотрел на неё. По его пухлым губам блуждала смутная улыбка, напоминавшая усмешку медитирующего ламы – такая же отстранённая, блаженная и далёкая от этого мира.
Короткие ручки и ножки, а также округлый животик, выпиравший из лёгкой белой футболки, усиливали сходство мальчика с модными нынче нэцкэ – фигурками ламаистских божеств. Неподвижный и молчаливый, кругленький малыш сам был как изваяние. По его бледно-розовой щеке ползала муха, но он даже не делал попыток смахнуть её.
Сергей Васильевич, приглядевшись к малышу, понял: это если не даун, то дебил. Для ребёнка с синдромом Дауна голова у него была маловата, но зато ярко-голубые пустые глаза вполне подходили: никакой осмысленности в них не было.
– Да-да, да-да, – вдруг произнёс мальчик неожиданно густым сочным басом. При этом он продолжал сосредоточенно разглядывать то, что никто, кроме него, не видел. Да и видел ли он сам что-нибудь? Наверное, видел, если на его губах застыла блаженная улыбка.
– И что за мамаши пошли! – воскликнула Марго. – Оставляют таких маленьких детей без присмотра. Ну, вообще!
– К тому же, он явно нездоровый, – заметил Сергей Васильевич. – Не помню, чтобы в нашем доме жил такой малыш. Слишком уж он приметный. Волей-неволей я бы его заметил.
Малыш продолжал дадакать – на одной ноте, тупо и заунывно. На двух взрослых людей, остановившихся у лавки, он не обращал никакого внимания. Мухе надоело ползать по его купидонистой щёчке, и она перелетела на голову малыша. Светлые, с пшеничным отливом волосы ерошил ветерок. Они были чистыми, да и сам малыш не оставлял впечатления неухоженного ребёнка.
– Где же его мамаша? – забеспокоилась Марго. – Во дворе вообще никого нет. Как можно кинуть такого ребёнка одного?
– Да-да, да-да, – продолжал тянуть мальчик.
– Ты чей? – Сергей Васильевич решил начать диалог с малышом. – Как тебя зовут?
Ребёнок бессмысленно улыбался и не обращал внимания на Сергея Васильевича. Широко открытые голубые глазища малыша безмятежно смотрели вперёд.
Марго решила поговорить с мальчиком и присела перед ним на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне – так всегда легче общаться. Ребёнок, однако, даже не переменил позу; то, что женщина закрыла ему обзор, не произвело на него никакого впечатления: казалось, он смотрел сквозь неё и по-прежнему видел нечто такое, что было недоступно взору других.
– Поговори со мной, – попросила Марго. – Как твою маму зовут? Откуда ты?
– Да-да, да-да! – радостно отозвался малыш.
– Ты не умеешь говорить?
Ребёнок замолчал, по его лицу будто пробежала лёгкая тень. Он вздохнул, и Марго вдруг почувствовала: на плечо опустилась невидимая рука мягко, которая мягко, но настойчиво потормошила её и заставила подняться с корточек.
Сергей Васильевич видел, как удивлённая Марго отшатнулась от малыша и, полная недоумения, растерянно пошарила в сумочке, пытаясь выудить из неё пачку сигарет.
– Какой-то он странный, – Марго пожала плечами. – Мне даже не по себе стало.
Зажигалка упорно не желала зажигаться: видимо, в ней испортился кремень. Спичек не было, а Марго отчаянно хотелось курить. И, как на грех, в округе не наблюдалось ни одного прохожего, у которого можно было бы попросить огонька.
– Скорей бы ваш приятель пришёл, – почти простонала Марго, наигранно преувеличивая свои страдания. – Может, он курящий, в отличие от вас.
Она сказала это таким тоном, будто равнодушие Сергея Васильевича к никотину – не достоинство, как принято считать, а самая что ни есть вредная привычка.
– Может, ещё раз попробовать ковырнуть замок? – предложил Сергей Васильевич. – Вдруг получится открыть? А спички у меня есть. Я ими газовую плиту разжигаю.
– Попытка – не пытка, – кивнула Марго.
– Да-да, да-да, – снова оживился малыш.
Сизая муха, путешествовавшая в волосах ребёнка, вдруг взлетела и повисла над его головой. Она висела как-то очень необычно для мухи: неподвижно, даже крылышками не махала.
Сергей Васильевич тем временем, благословясь, вложил ключ в замочную скважину, повернул его и, к своему удивлению, открыл дверь. Причём, легко и без всякой натуги. Он решил, что своё действие на старый механизм замка оказало подсолнечное масло соседки.
Оставив пакет с вином в прихожей, он, против своего обыкновения не разуваясь, прошмыгнул на кухню, взял коробок спичек и побежал на улицу. Марго обрадовалась возможности зажечь сигарету, похвалила Сергея Васильевича и, бросив малышу ласковый прощальный взгляд, взялась за ручку подъездной двери.
– Да-да, да-да, – встревожено загудел ребёнок.
Он явно не хотел оставаться один, потому что довольно резво спрыгнул с лавки и, переваливаясь, как утка, засеменил вслед за взрослыми. Марго, однако, прикрикнула:
– Нельзя! Жди свою маму. Она волноваться будет, если ты уйдёшь отсюда.
Сергей Васильевич, однако, был другого мнения. Он решил, что маленький идиот неспроста один: возможно, его просто-напросто подбросили на лавку, рассчитывая на добрых людей, которые позаботятся о нём. Или ещё проще: ребёнок – сын какой-нибудь бичихи, которая потеряла его по пьяни. Однако он был слишком чистенький, упитанный и никак не производил впечатления беспризорника. Нормальные родители не оставили бы такого малыша одного. Следовательно, случилось нечто неординарное. Может быть, лучше взять этого болванчика с собой и сообщить о найдёныше в милицию, или куда там в таких случаях звонят?
– Да-да, да-да, – идиотик закивал головой как китайский болванчик. При этом блаженства в его улыбке добавилось: он прямо-таки весь расцвёл.
– По-моему, он нас понимает, – сообразила Марго, – вот только говорить не хочет. Или не может?
– Какая разница! – махнул рукой Сергей Васильевич. – Не будем оставлять ребёнка одного. Не по-людски это.
– А муха-то будто прилипла к нему, – обратила внимание Марго. – Висит над ним как горный орел над вершиной Кавказа.
В самом деле, это было забавно и необычно: бедное насекомое продолжало висеть над головой ребёнка и, будто прикрепленное к невидимой ниточке, передвигалось вместе с ним. Малыш задумчиво пожевал пухлыми губами, пустил слюни, дадакнул пару раз и встряхнул своими кудрями. Муха наконец-то обрела способность двигаться и, оторвавшись от незримой ниточки, стремительно улетела прочь.
