Наталья Чердак - Шутка костлявой девы
– Что же дальше? – задаю я себе вопрос. – Что мне делать теперь? Я не стал верующим, не получил ни просветления, ни ответов. Что дальше?
Река делает поворот, и вновь над водой виден старый друг. Сижу около берега Ганга и наблюдаю за тем, как Рой отправляется в последнее путешествие.
В этот момент, когда я смотрю на его тело, мне открывается нечто. Просветление, которого я так долго ждал. Это ответ на все вопросы. Ложусь на землю и закрываю глаза. Нужно пойти к Ледяному озеру и окунуться туда еще раз. Я либо умру, либо все вернется назад. Моя новая теория, я верю в нее, иначе жизнь будет казаться совсем бессмысленной. Должна быть у человека цель, подойдет даже теоретическое и недоказанное предположение.
Теперь я занимаюсь тем, что восстанавливаю физическую форму. Чтобы подняться на такую высоту и дойти до озера, нужны силы. Через несколько городов – граница с Непалом. Необходимо раздобыть деньги, чтобы купить одежду, отъесться.
Ловлю рыбу и спускаюсь вниз по реке. Через несколько городов нахожу нужного мне человека. Он стоит, повернувшись спиной, и наблюдает за водой, затем улыбается и тянет сеть. Как только человек затаскивает полную сеть рыбы, я осмеливаюсь заговорить с ним.
– Здравствуйте, мне нужна работа. Я готов работать сколько скажете и за любые деньги.
– Зачем тебе? – спрашивает он, доставая рыб из сети. Около его ног пробегает выдра. Она юркая и веселая.
– Куда это ты? – обращается он к ней и ловит руками. Животное не сопротивляется. Рыбак дает ей одну рыбешку и сюсюкается с ней, как с ребенком. Только когда он привязывает поводок, поворачивается в сторону, видит меня и удивляется. Затем вспоминает и повторяет заданный вопрос.
Отвечаю, что мне нужно в Непал. Нет смысла кривить душой и что-то придумывать. Для похода необходимо заработать долларов двести пятьдесят. Помимо снаряжения, куплю еще и телефон. Мой потерялся. В Петербурге сдается квартира, но денег давно не присылали. Может, они решили, что я умер? Или умерла тетка и больше некому заниматься делами?
Выслушав меня, рыбак задумывается, затем жует губами, будто пробуя рассказ на вкус.
– Хорошо, – заключает он, – хочешь подняться к Ледяному озеру, это твое дело. Не думаю, что мы встретились зря.
В Индии все верят в карму и считают, что нет случайных встреч. Вся ответственность лежит на богах. Так я получаю работу. Теперь я рыбак: встаю рано утром, чтобы наловить побольше рыбы и по выгодной цене продать.
Как-то раз я спросил товарища о семье. Почему до встречи со мной он рыбачил один? Есть ли у него дети?
– Мою семью разорвал бенгальский тигр. Как-то раз я ушел, вернулся, а никого нет. Только кровь и это животное посреди комнаты догрызает младшего сына. Жена умерла от родов за несколько недель до этого. Дочь замужем, редко видимся, да и не тревожить же ее. Теперь она принадлежит другой семье.
Пять месяцев мы вместе ловим рыбу. У него есть выдры, которые загоняют добычу в сеть.
– Это очень удобно и прибыльно, – хвастает он, – тебе повезло работать у меня.
Я и сам это знаю. Зарплата не самая высокая, большую часть индус забирает себе. Когда я накапливаю нужную сумму, говорю, что настала пора уходить. Он не настаивает и не задает лишних вопросов, только грустно улыбается и желает хорошего пути. Мы привыкли друг к другу за эти месяцы, и сейчас жаль расставаться.
Один раз, помню, спустились вниз по реке. Там течение не такое сильное, вода спокойная и прозрачная.
– Здесь большая рыба водиться должна, – объясняет индус, – но ее только на удочку поймать можно.
После получасового молчания меня начинают одолевать сомнения. Но судьба, как обычно, доказывает, что я неправ. Зрачки расширяются, тело деревенеет, и вот я уже, сам не помня себя от страха, ору что есть силы:
– Убираемся отсюда!
Индус щурится и смотрит на другой берег реки. Открыв пасть, там бездвижно лежит крокодил, половина его туловища в воде. Сквозь чистую воду я вижу, какой он огромный. Метров пять, не меньше! Его чешуйчатое тело пугает и говорит мне, что смерть близка. Сейчас он услышит нас и рванет с быстротой молнии. Кажется, я доживаю последние минуты жизни, и время, о котором я так молил всех несуществующих богов, наконец пришло.
Индус хлопает меня по плечу и смеется.
– Это не тот крокодил, которого нужно бояться, – объясняет он. – Смотри, какая у него пасть узкая, не проглотит. Видишь, на самом конце шишка?
– Да…
– Значит, самец, – улыбается индиец. – Чего ты трясешься? Не может он нас съесть физически, понимаешь?
– Хорошо, – выдыхаю я, – но, может, пойдем отсюда? А то еще руку откусит…
– Рыбу поймаем и пойдем.
Через несколько минут у товарища клюет, спустя недолгое время клюет и у меня. За день мы поймали три крупные рыбы и еще незначительных мелких штук десять. В тот день продали только две, а последнюю оставили для себя. Ужин был вкусный.
Сейчас я иду к одной цели. Теперь, когда мне не с кем разговаривать, остаюсь наедине с собой и вспоминаю обрывки прошлой жизни. По ночам я переживаю то, что должен был пережить.
Глава IX
Сны по дороге в Гималаи
Во сне я часто гуляю по Среднему проспекту Васильевского острова, теперь он пешеходный, и там, где раньше была дорога, прогуливаются люди. Этакий маленький Невский проспект. Совсем не узнаю город. Он стал лучше, но теснее. Намного теснее. Сотни огней, как на Бродвее. Пешеходная аллея, где я когда-то горланил мальчишкой песни, осталась прежней. Разве что все дома расселили, и теперь на месте квартир с их бытом магазины с покупателями.
Присаживаюсь на скамейку и, закрыв лицо руками, плачу. Мне не стыдно, я слишком долго держал эмоции в себе.
Сон первый– Зачем молиться за умерших?
– Что? – спрашиваю я удивленно.
Мы стоим посреди тюремной камеры. Человек в ярко-оранжевом пиджаке сидит на стуле и молча разглядывает меня. Ножки стула покрыты желтыми кружочками, точно такими же, как и галстук неизвестного.
– Считается, будто человек был бессмертен, но после грехопадения тело стало тленным и смертным. Значит ли, что мы умираем от нашего же яда и собственных дефектов?
– Вы ко мне обращаетесь?
Оборачиваюсь. Позади никого нет. В камере мы одни: исхудавший я и этот пижон, который читает мне проповеди. Если это какой-то посланник, то я представлял их иначе.
– С вами, с вами. Вы согрешили, друг мой, – подтверждает он, и рот его расплывается в любезной и в то же время насмешливой улыбке.
– Какое вам дело? – спрашиваю я и кошусь на незнакомца. Он все так же невозмутим и спокоен. В глазах усталость и легкое презрение.
– Лечение души – примирение с самим собой, приятель. Тебе нужно примириться с тем, что ты сотворил, и уже успокоиться.
– Я с собой в ладах, а вот ты, кажется, нет. До свидания, парень.
Он не произносит ни слова.
– Тем более мои язвы касаются только меня самого, – безапелляционным тоном заявляю я и отворачиваюсь.
Чего он ко мне привязался? Нужно отойти в другой угол. Делаю шаг и замечаю, что дверь на волю открыта. Не веря собственному счастью, подбегаю и выхожу. Прохожу мимо камер. В них нет людей. Заглядываю в одну из них и в ужасе отшатываюсь. Внутри не люди, на нарах лежат огромные черви. Отбегаю. В другой камере – большие насекомые в рост человека. Что происходит?
– Нас поражают болезни. Одна за другой, до тех пор, пока окончательно не сгрызут.
Человек в отглаженном костюме стоит рядом со мной и рассматривает собственные ногти. Иногда он поглядывает на жуков в камере, но их мерзкий вид его, похоже, не впечатляет.
– Вы кто? – с суеверным ужасом спрашиваю я.
– Какие же вы скучные все! – говорит он вместо ответа. – В общем-то, не важно, кто я. Сейчас нужно объяснить тебе кое-что, и тогда я смогу вернуться назад, чтобы мне дали еще кого-нибудь. Может, посообразительнее будет, – рассказывает он и, наконец, отрывает взгляд от безупречных ногтей.
Его костюм, появление, разговоры… Да он посланник с того света. Я, наверное, скончался в тюрьме. Весь бред про Индию – это картинки угасающего сознания, которое борется со скучной реальностью тюрьмы и потому придумывает что-то поинтереснее. Прекрасные видения! За мной прислали черта какого-то.
– Да не черт я! – говорит он. – Думай с точностью наоборот. Свет, на их я стороне.
Мысли читает… Не удивительно… Не похоже, что не черт, но придется поверить.
– А кто тогда?
Человек в ярко-оранжевом пиджаке закатывает к потолку глаза, и я слышу в голове громовой голос: «Посланник божий». От этого начинается мигрень.
– Я-то думал, добро повежливее будет.
Он разражается хохотом.
– Думаешь, я должен быть светлым ангелом с крылышками за спиной? Нет, брат, типичная навязанная схема. Так сказать, красивый образ с картинки из книжки. Да и с тех пор, как бог свихнулся, нам можно делать что угодно, но мы таки продолжаем учить вас, обалдуев таких. Принцип и немного давления со стороны.
