Майя Белобров-Попов - Русские дети (сборник)
Почему-то мне всегда приходит на ум сравнение птиц и самолётов. Птицы, затрачивая минимум энергии, легко маневрируют в полёте, могут опуститься в любом месте, даже на ветке в гуще кроны дерева, а самолёты ломятся через пространство напрямик, расходуя при этом огромное количество энергии. Во время девятибалльного шторма, когда ветер срывал гребни, я с восхищением наблюдал за чайками. Они невозмутимо курсировали вдоль впадин между волнами, высматривая добычу и лишь слегка работая крыльями. Ветер даже не ерошил им перьев…
В одном походе мы во время сильного шторма вошли в тогда ещё советский порт Клайпеду, укрылись за его защитными сооружениями и вместе с другими судами – в основном рыболовецкими – стали дожидаться досмотра пограничников. Слово «экстрим» было тогда не в ходу, да мы и не считали ситуацию сколько-нибудь экстремальной. Ну, порвал ветер старенький латаный грот-парус, и что? Поставили штормовые паруса и уверенно добрались до порта. Могли бы идти и дальше, просто мокнуть надоело.
Я даже удивился повышенному вниманию и откровенному восхищению подошедших моряков. Нас хвалили и всё спрашивали:
– Как это вы в такой шторм – да на подобной скорлупке?..
Сколько мы ни объясняли, что к чему, – ребята так и не поняли.
Рядом стоял сейнер, и с него в знак уважения нам подарили целое ведро свежайшей трески. Я, вообще-то, не особый ценитель рыбы, но честно вам скажу – ничего более вкусного в своей жизни не пробовал.Как-то в информационной программе прозвучало тревожное сообщение с Чукотки: ведутся поиски пропавшего в пургу вездехода, перевозившего детей.
– Поехали бы на оленях или на собаках да с опытным каюром, – мрачно буркнула дочь, – небось, никого бы разыскивать не пришлось!
Я с ней согласился.Я уже упоминал, что мне приходилось частенько нести вахту за рулём. Это дело было по душе. Удерживать яхту на заданном курсе требовалось, сверяясь со стрелкой второго компаса, укреплённого на банке кокпита рядом с румпелем (рычагом руля). Конечно, неотрывно смотреть в компас невозможно, но этого и не требуется. Хороший рулевой не только чувствует курс, – он использует всевозможные ориентиры на берегу, на воде и на небе. Днём это может быть даже облако, а ночью – созвездие. Правда, облака несёт ветер, а созвездия вместе со всем небесным сводом поворачиваются вокруг Полярной звезды. Одни созвездия заходят, другие поднимаются над горизонтом, и ты чувствуешь себя крохотной частицей великого целого, мыслящей крупинкой необъятного мироздания…
Управляя яхтой, я быстро обнаружил, что сам привношу дополнительную магнитную девиацию. Дело в том, что я на свою больную ногу надеваю специальный поддерживающий аппарат. Он состоит из кожаных шнурованных гильз, скреплённых стальными шинами. Вот они-то и искажают магнитное поле. Пришлось мне учитывать это обстоятельство, располагаясь возле компаса.
Один из наших вахтенных начальников был добродушным балагуром и насмешником, большим любителем прихвастнуть. Однажды он принялся распекать молодого матроса за невнимательность на руле: судно изрядно рыскало. Матрос, оправдывая своё неумение, принялся жаловаться на волну, на порывистый ветер…
– Смотри и учись! – прозвучало в ответ. – Я сейчас в пределах одного градуса яхту проведу!
И он без промедления уселся за руль.
У меня, как когда-то в детстве, сработала шкодливая жилка.
– Ну-ка, ну-ка… – И я с самым заинтересованным видом придвинулся поближе к компасу.
Вахтенный начальник действительно очень хорошо управлялся… пока я не приблизил к компасу свою левую ногу с её стальными шинками. Картушка тотчас покатилась в сторону! Какой там «один градус», какое что!.. Парень ахнул, налёг на румпель, судно резко пошло в сторону, грозя совершить опасную смену галса… Я тотчас убрал свою злокозненную ногу и сполна насладился конфузом рулевого, мигом бросившего яхту в обратную сторону. Он недоумевал. А когда я раскрыл причину происшедшего – в первый момент порывался дать в ухо, но смешливый характер всё-таки взял своё, да и пошатнувшаяся было репутация рулевого была спасена.
На самом деле, когда люди оказываются в изоляции и в довольно-таки скученных условиях, без шутки и смеха им никуда. Иначе недолго и перессориться, и последствия могут быть самыми серьёзными. Когда моя дочь стала плотно изучать викингов, ходивших, как известно, в далёкие плавания, я даже не удивился, узнав, что эти вроде бы замкнутые, суровые люди использовали любой предлог для розыгрыша и подначки.
Всё становится понятным, когда прочувствуешь это сам.Знакомая дочери, детская поэтесса, написала милое стихотворение про бакен, который весело пляшет в волнах, указывая судам путь «в Кронштадт и Лахту». Дочь попыталась ей объяснить, что бакен – это на реке, а в море всё-таки буй. И ещё, что помимо раскраски и светового сигнала буй снабжён ревуном, который помогает судоводителю не сбиться с фарватера при плохой видимости, например в тумане. Когда буй раскачивается на волне, специальное устройство на одной её фазе набирает воздух в особую полость. На другой фазе воздух выталкивается через гудок, и буй ревёт. Но что это за звук! Это жуткие, ни с чем не сравнимые рыдания, вздохи и стоны из загробного мира!.. – Я так вижу, – обиделась поэтесса, мельком наблюдавшая буй из окошка быстроходной «Ракеты».
Однажды вечером, когда я сладко спал перед ночной вахтой, меня растолкали и потребовали наверх к капитану. Зевая и досадуя, я выбрался на палубу… Капитан указал мне на подаваемые с довольно далёкого и уже невидимого в сумерках берега световые сигналы, явно предназначенные нам. Капитан знал, что во время войны мне довелось служить в разведке радистом, и просил прочитать световое послание, судя по всему исходившее от пограничников. В войну я сигналы азбуки Морзе принимал на слух, да ещё интерпретировал их латынью… Но обстоятельства требовали – пришлось поднатужиться. По счастью, в яхтенном хозяйстве нашёлся карманный фонарик, снабжённый кнопкой, и я вступил в переговоры. Пограничники с поста запрашивали название яхты, её номер и наш маршрут. Я ответил. Погранпост удовлетворился и пожелал нам счастливого плавания. Если бы мы не отозвались, они выслали бы катер и задержали нас для досмотра.
Интересно, как решали бы подобную проблему сейчас, в случае отказа рации и сотовых телефонов? Азбуку Морзе теперь почти никто не знает, о семафорной азбуке я уже вовсе молчу. Когда в кино показывают работу радиста на ключе или матроса, размахивающего флажками, «передают» они, как правило, откровенную галиматью.
А с телеэкрана нас запугивают апокалипсисом: солнечная вспышка вот-вот лишит нас Интернета, мобильной связи и GPS, и тогда всё – хаос, крах, прекращение цивилизации. Может, лучше всё-таки не забывать про основы?
Несколько лет назад в Москве случилась крупная авария в энергосети, город буквально «погас». В новостях показали заседание городского правительства: на фоне приунывших коллег невозмутимым выглядел только транспортный министр.
– А что? – сказал он. – Хоть сейчас выгоним на линию тепловозы. А совсем припечёт, так у нас под рукой паровозы законсервированные стоят…
Вот это по-нашенски!…А зелёный луч в том своём походе, который мне казался последним, я всё-таки увидел. Яркая изумрудная звёздочка плавно зажглась на далёком горизонте, куда как раз уходил краешек солнца. Она горела секунды две, затем так же плавно угасла… Красота неописуемая! Такая, что даже не хочется рассуждать об особенностях преломления света и особых атмосферных условиях. Красоте это не нужно. Море прощалось со мной, зная, что я непременно вернусь…
Дважды в своей жизни я оказывался «предметом исследования» у людей, называвших себя экстрасенсами. И буквально первым, что я слышал от обеих довольно экзальтированных дам, было:
– Вы умрёте от воды!
Тут впору задаться вопросом об этике. Вот так взять и с бухты-барахты вывалить человеку достаточно пугающую информацию? А кроме того, с тех высот, на которых я в данное время витаю, позвольте ответственно заявить: не сбылось! Я умер вовсе не от воды. И даже не от внутренних жидкостей, – хотя они, как и тот пруд в Серебрянке, однажды всерьёз пытались меня погубить.
В юности я подхватил жуткий плеврит. Если кто не в курсе, это болезнь, при которой плевральная полость, окружающая лёгкие, начинает заполняться жидкостью. Она мешает им расправляться и давать кислород организму. Заболев, я тут же полез в медицинскую литературу. Сам себе поставил диагноз – и до посинения спорил с врачихой забытой Богом больницы, где меня столь же упорно, сколь безуспешно лечили от воспаления лёгких. Докторша в итоге признала мою правоту и наконец-то назначила спасительную процедуру. Мне вставили между нижними рёбрами длинную толстую иглу и откачали большой стакан чего-то зеленоватого. С этого момента я начал поправляться.
![Юлиана Еременко - Один шаг, навстречу жизни [СИ]](/uploads/posts/books/4888/4888.jpg)
