Александр Самойленко - Долгий путь домой
В склепе подрагивал огонек свечи, сатанински металась тень – Грим сноровисто наполнял торбу пачками денег, бормотал мощам прадедушки своей Машеньки:
– Благодарю за сохранность, ваше сиятельство. Не извольте беспокоиться, я Машеньку не обижу, она уже и титул ваш имеет. Графиня!
– Здрасьте…
Многоопытный, всегда сторожкий майор ВДВ Брагин осторожно повернул голову, покосился через плечо, подивившись, как незаметно и бесшумно оказался у него за спиной плотный, с ёжиком мужик в расстегнутой до пупа рубахе, обнажавшей на груди, до пуза, явно зэковскую татуировку.
– Помощь не требуется? – спросил с деланной услужливостью Михалыч. – Может, вам подсказать что…
Человек этот майору сразу не понравился. Брагин изучил телесную живопись на Михалыче, спросил в лоб:
– Срок где тянул?
С лица Михалыча, как корова языком слизала, слетели смирение и услужливость, он скосил голову набок, сощурившись, изучил майора шарящим взглядом.
– Ты, я гляжу, с понятием… В Перми дело было.
– В Перми, значит… – майор помолчал и после паузы сделал второй выстрел.
– У Клычова парился?
Михалыч тоже помолчал, продолжая изучать опасного экскурсанта. Невинно спросил, сделав недоуменное лицо:
– Это кто?
– Конь в пальто, – зарифмовал майор. – Начальник пермской НТК полковник ВэВэ Клычов. Вспомнил?
– Был такой… – промямлил Михалыч, он нервно, будто разом озяб, вздрогнул всем телом, и Сталин на его плече подмигнул майору.
– Не нукай, не запряг! – дожимал майор. – Сейчас с Клычовым общаешься?
Ответа майор не дождался. От стелы голос Левитана громогласно окликнул:
– Товарищ Михалыч!
– Ась? – Михалыч начал мелко креститься. Панически спросил майора:
– Слыхал?
– Говорит и показывает граф Грушницкий! Приказываю проследовать на свое рабочее место! – повелела стела.
– Мля… – Михалыч присел, не прекращая креститься, и покатился на полусогнутых в сторону своей конторы. Заскочил в нее, грохнул за собой дверью.
Грим выскочил на аллею, как черт из табакерки, из заросшего частокола могил. Запрыгнул в машину, обхватил, прижал к себе тяжелую торбу.
– Уф! Всё, майор, гони!
Майор укоризненно покачал головой, сказал насмешливо:
– Ты кореша своего до поноса перепугал. Не обмарался бы твой хороший человек.
– Ничего, подмоется, – Грим повеселел. – Давай, давай, майор, делаем ноги! – Схватился за телефон: – Машенька, у нас всё в порядке, мы скоро будем! – Опять поторопил майора: – Ну чего тянешь, дуй отсюда!
Брагин был озадачен.
– Слушай… Я правильно запомнил, фамилия твоей графини Грушницкая?
– Ну да. А что?
– А во-он там гляди что написано, – майор мотнул головой в сторону стелы. – Там тоже такая фамилия, граф Грушницкий…
– Так это её прадед, – объяснил Грим, будто речь шла о сущей безделице. – Видишь, он граф, она, значит, по наследованию титула, графиня. Ты будешь, наконец, ехать?
Майор завёл двигатель, взялся за рычаг скорости передач, но всё еще тянул резину. Нервничая, спросил:
– Так там что, могила его?
– Ну да. Притом, доложу я тебе, не просто могила – шикарный мраморный склеп!
– Я не понял… – майор оторопел. – И что ты там делал?!
– Я там деньги забрал. А вообще… – Грим помедлил, соображая, как получше объяснить майору. – А вообще я там раньше жил.
– В могиле, что ли?! – уточнил ошалевший майор.
– Не в могиле, а в склепе! – Грим воздел указательный палец. – В мраморном склепе! Почувствуйте разницу! Притом со всеми удобствами, электричество, отопление…
– Ну да, электрифицированная могила с индивидуальным отоплением. И с мешком иностранной валюты… – майор затравленно смотрел на Грима. – Я правильно понял?
Пару километров ехали в гробовом молчании. Теперь майор не гнал, катил рыдван неторопливо, даже осторожно, тупо смотрел на дорогу, пребывая в глубокой задумчивости. Грим, наслаждаясь растущим облегчением, беспечно насвистывал какую-то мелодию и сам себе дирижировал.
– Не свисти, денег не будет! – сказал майор. И, всё еще зачумленный, пробормотал: – Хрень какая-то! Склеп, графиня, евро, Клычов… Бесовщина!
– Не вздумай с графиней об этом говорить, напугаешь хорошую женщину.
– А если спросит?
– Не спросит. Она лишнего не спрашивает. В отличие от некоторых, – съязвил Грим.
У дома Веника майор притормозил.
– Зайду, гляну обстановку.
Грим пошел следом… Сервировку на столе можно было бы назвать «инфаркт для ресторатора», но гастрономический развал ошеломил Грима. На столе громоздились кусками красная и копченая рыба, колбасы, вареные куры, пара бутылок водки, одна уже пустая. В центре стола стояла вместительная сковорода тушенки с картошкой, выеденная от краев к центру боевыми товарищами и бабулей. На стене висела на гвозде гроздь бубликов. При входе майора крепыши встали, поддерживая друг друга.
– Здравия желаем, товарищ майор! А мы тут, батя… поём!
Веник и крепыши были счастливы. Они вдохновенно, каждый в свою степь, пели:
– Есть у меня в запасе гильза от снаряда, в кисете вышитом душистый самосад…
Музыкальное сопровождение обеспечивал Веник – дренькал пальцами абы куда по струнам гитары. В эту разудалую какофонию встревал храп с посвистом – бабуля сладко спала в соседней комнате, заботливо прикрытая пальтецом.
– Солдату лишнего имущества не надо, махнем, не глядя, как на фронте говорят…
– Сокрушили бабулю, – осуждающе сказал майор.
– Это она с непривычки, – радостно завопил Веник. – Всего три стопки выпила, и… вон, отдыхает!
Майор приказал:
– Душевное пение закончить! Всем отдыхать! Убытие через три часа. – И вежливо изъял у Веника гитару.
В дворике, у крыльца дома Марии Владимировны, майор и Грим, по пояс голые, поливали друг друга холодной водой из садовой лейки, крякали, гоготали. Графиня, наблюдая с улыбкой, стояла на крыльце, готовая подать свежие полотенца. Бегемот забрался на яблоню подальше от жуткой опасности – вдруг обольют – бдительно следил сверху вниз за этими придурками.
На пороге комнаты они замерли, пораженные. Стол был сервирован изысканно – дорогая сервизная посуда, серебряные вилки, ножи, высокие хрустальные фужеры и рюмки…
– Одно слово – графиня! – воскликнул восхищенный Грим и сделал попытку ринуться к столу.
– Это ещё родительская посуда, – сказала польщенная Мария Владимировна. – Всё случая не было выставить её на стол. Артем, вы наш гость, прошу во главу стола! Располагайтесь. А мы рядом с вами сядем.
Майор, смущенный таким радушным вниманием, сел, как перед фотографом, выпрямился и замер. Не зная, куда девать руки, сунул их под стол на колени. Грим энергично откупоривал бутылки, в первую очередь схватился за водку.
– Подожди, – остановила его графиня. – Я тут, пока вас не было, вот о чем подумала…
У Грима стало такое выражение лица, будто у него в иссушающий зной отобрали кружку с прохладным пивом.
– Ну присядь же! – досадливо попросила она его. – Артем, сколько надо денег на лечение вашим солдатам? Сколько вы там насчитали?
– Семьдесят шесть тысяч, – отрапортовал майор и пошарил глазами по комнате в поисках своей папки. – Этих… евро. У меня записано.
– Этого мало, – уверенно сказала графиня. Грим в недоумении скосился на неё. Машенька успокаивающе погладила его по руке.
– Вы имели в виду непосредственно лечение, так? – спросила она.
– Ну да, – майор кивнул. Он уже напрягся.
– А младший персонал поощрить? А послеоперационная реабилитация? А лекарства, массажи? А питание? – Мария Владимировна загибала пальцы, начав с мизинца.
– Да зачем это?! – как-то панически запротестовал майор, голос его сделался страдальческим. – Бог с вами, Мария Владимировна, они же все молодые, на них, как на собаке, всё заживет!
– Гениально! – воскликнул Грим, сраженный прозорливостью графини.
– Я тут прикинула… У нас найдется сто тысяч? – спросила его графиня.
– Легко! – ответил Грим, исполненный решимости.
– Ну так неси их сюда! Что же ты тянешь?
– Момент! – Грим, резво метнулся в соседнюю комнатку и с ходу нырнул головой под кровать за торбой. Майор Брагин в полном смятении замер с полуоткрытым ртом, его здоровый глаз пылал черным огнем.
Грим вышел из комнатки, положил перед Брагиным пачки и пустой целлофановый пакет.
– Вот, майор, извольте принять… на лечение ваших боевых товарищей. Здесь сто тысяч евро. От чистого сердца!
Майор уставился на деньги, как на гранату без чеки. Сказал испуганно:
– Вы не беспокойтесь, я отчет представлю… Всё до копейки.
– Ты что, совсем дурак?! – возмутился Грим. – Угробить всех нас хочешь?! Никаких документов! Все чеки, квитанции, счета уничтожать немедленно! У этих денег не должно быть никаких хвостов, понял?
