Дарья Кузнецова - Увидеть Париж – и жить
– Ну и что, черт возьми?! У меня тоже нет такого. Можно сидеть и плакать о том, что нам никогда снова не будет семнадцать. А можно наслаждаться тем, что есть.
– Я трачу время неизвестно на что и не могу забеременеть, – я села на кровать и разрыдалась.
– Не расстраивайся, у нас еще все получится.
Пьер притянул меня к себе и стал целовать. Наша ссора закончилась страстным примирением, но осадок остался.
На следующий день я оделась попроще, в кроссовки, джинсы и куртку, и решила прокатиться в парижском метро. Я ехала по поверхности земли, над мостом и рассматривала добродушного пожилого негра, читавшего газету напротив. «Я не знаю цену деньгам, да, наверно, не знаю. Я никогда не создавала корпорации, не занимала свою нишу на рынке. Акции, конкуренты, спрос, предложение – это все для меня темный лес. Теперь я больше ни в чем не нуждаюсь. Но почему у меня нет полного доверия Пьеру? Почему даже в состоянии опьянения я помнила, что рассказывать ему всю правду нельзя? Почему я построила на лжи наши отношения? Я не могу ответить на эти вопросы. В кого я превратилась?»
Я поймала себя на мысли, что скучаю по Луи, мне хочется снова увидеть его худое лицо и то, как он нервно сжимает руки, когда говорит, как он смущенно улыбается, будто боится, что сейчас ему плюнут в лицо. Почему? Одни бесконечные «почему», бесконечные вопросы без ответа. Неужели я влюбилась в гомосексуалиста, больного СПИДом? Да, наша сексуальность преподносит нам массу сюрпризов. А может быть, это просто человеческое чувство, жалость, сострадание, дружба, в конце концов. Я согласна с Луи, что мир пропитан желанием как воздухом, но нельзя же сводить к этому абсолютно все. В вагоне метро ехали люди разных возрастов и цветов кожи, все спешили, наверно, на работу или по делам. Я почувствовала легкую ностальгию по тем временам, когда я приходила каждый день в офис, где меня ждали, всегда было с кем поговорить и за серыми буднями скрывались африканские страсти, бурные романы, встречи, расставания и разбитые сердца.
Я пошла по улицам Латинского квартала. На углу курили несколько негров, одетых в стиле рэп. Они засвистели мне вслед, и один из них сделал мне какое-то предложение, но в силу слабого знания языка, к сожалению или к счастью, я могла только догадываться, о чем идет речь. Ярко накрашенные и сексуально одетые девушки, по жилам которых текла горячая южная кровь, смело шли навстречу жизни. И мне неожиданно стало весело. Все-таки в жизни было много хорошего и, надеюсь, еще будет. Когда-нибудь у меня обязательно родится ребенок, которому я покажу этот печальный, жестокий и прекрасный мир, и он обязательно тоже будет счастлив, когда-нибудь будет счастлив несмотря ни на что.
Я зашла в бар, где играл джаз и за прилавком стоял настоящий мексиканец в шляпе и расстегнутой на груди рубахе. Я заказала полюбившуюся мне за последнее время «Кровавую Мэри». Скоро нужно будет опять начинать новые гормональные уколы для стимуляции суперовуляции, но не думаю, что один коктейль может плохо повлиять на репродуктивную систему.
Бармен сурово посмотрел на меня, потом подарил мне одну солнечную улыбку и протянул коктейль. Я села за столик. Напротив сидела чем-то расстроенная молодая женщина в топике на бретельках с открытым животом. На ее смуглом лице с огромными подведенными черным карандашом глазами застыла мировая скорбь. Она внимательно посмотрела на меня.
– Я вас узнала, – сказала она, – вы мадам Соколовская Лариса, подруга Пьера, финансового магната, я видела ваше фото в газете.
– Ну да, – ответила я и очень быстро выпила «Кровавую Мэри», – а кто вы?
– Я Люси, продавщица. Работа дерьмовая, правда? В Сорбонну я, к сожалению, не поступила. А как этот Пьер в постели? – как-то зло усмехнулась Люси и закурила.
– Послушайте, ненавидеть и завидовать кому-либо даже в несправедливом обществе – это неправильно, – начала я рассуждать, видимо, «Кровавая Мэри» уже достигла моих мозговых клеток. – Попробуйте принимать свою жизнь такой, какая она есть, находить что-то хорошее в каждом неповторимом дне на этой удивительной планете. И тогда что-то чудесное обязательно произойдет.
– Что-то чудесное? Встречу какого-нибудь урода с набитым кошельком? Боюсь, мне это не светит. Ах, если бы я могла, как вы, не работать и делать только то, что мне нравится!
– Вы думаете, что полная свобода дает счастье? Я почему-то далеко не счастлива. У меня нет детей, а я бы так хотела прижать к себе свое маленькое продолжение, подарить миру еще одного человека. Вы не представляете, сколько я перенесла, пока лечилась от бесплодия.
– Какой кошмар, а у меня было уже три аборта.
– Зачем же вы их делали?
– У меня финансовые проблемы, я не могу рожать от придурков, которые даже не хотят жениться.
– А почему вы не предохраняетесь? Ведь это вредно для здоровья, – я налила себе минеральной воды.
– Не могу, от этих таблеток я полнею как на дрожжах и болит голова, а многие мужчины не любят использовать контрацептивы, которые делают удовольствие не таким ярким.
Мне показалось, что Люси сейчас заплачет.
– Дайте мне, пожалуйста, ваш мобильный номер, – вдруг попросила она. – Я не буду вам звонить, просто это почему-то важно для меня. У меня будет телефон известной личности, и мне покажется, что в моей жизни произошли какие-то перемены.
– У вас обязательно все изменится, судьба преподносит сюрпризы, хотим мы этого или нет. Боритесь за лучшее.
Я зачем-то продиктовала Люси мой номер телефона – наверно, не стоило так делать, – и вышла из бара. А на выходе я увидела человека с микрофоном и еще одного парня с камерой.
– Мадам Лариса, очень приятно, журнал «Светская жизнь», вы не могли бы ответить на несколько вопросов?
– Конечно.
– Мадам Лариса, что вы делали в этом баре в Латинском квартале? Вы употребляете алкоголь?
– Я хочу лучше узнать Париж, его разные стороны.
– И что же вы узнали в этом баре? – спросил представитель прессы с доброй и открытой улыбкой.
– Я познакомились с одной девушкой, мы просто поболтали о жизни.
– Вы познакомились с девушкой? А как вы относитесь к однополой любви?
– Нормально отношусь.
– Понятно, – снова улыбнулся журналист. – Из достоверных источников нам известно, что вы отказали вашему возлюбленному Пьеру, который предлагал вам руку и сердце. Почему?
– Я не отвечаю на вопросы о своей личной жизни.
– Тогда скажите, откуда у вас миллиардное состояние? Мы знаем, что вы не богатая наследница.
– Это коммерческая тайна. Я хочу закончить интервью и передать всем парижанам и всем читателям журнала пожелание любить друг друга и наслаждаться этим прекрасным городом и каждым прожитым мгновением, несмотря на трудности и проблемы. Спасибо, больше нет времени.
– А куда вы спешите, мадам?
– В салон красоты, у меня через час шоколадное обертывание, – зачем-то соврала я, улыбнулась и помахала в камеру.
На самом деле эта процедура мне давно надоела, и я ее больше не заказывала.
Я снова пришла к Луи. Мой друг сегодня очень сильно кашлял.
– Из этого небоскреба на окраине открывается изумительный вид, – начал он, – видите, вон там Эйфелева башня, а вон там Монмартр? Я вам очень благодарен, я был на грани отчаяния, а сегодня смог позволить себе купить лекарства.
Я подошла к грязному окну и посмотрела на Париж. Город был прекрасен и равнодушен как всегда. А потом мы долго сидели и разговаривали обо всем на свете. Я принесла с собой вина, чтобы угостить Луи, и мы очень хорошо посидели – новоиспеченная бесплодная миллионерша из России и парижский гомосексуалист, больной СПИДом. При прощании он по-дружески обнял меня и сказал со слезами на глазах:
– Лариса, спасибо тебе.
– Не за что, Луи, обязательно сходи к врачу, – мне тоже хотелось плакать.
Я вдруг почувствовала, какие мы все одинокие, несчастные и потерянные на огромной бездушной планете из камня, воды и льда. Мы мучаемся от внутренней боли и не понимаем, почему жизнь так беспощадна, и рыдаем как дети, которые не знают, как выразить свои чувства словами.
Когда я пришла домой, вскоре явился Пьер, он был раздражен.
– Лариса, я же тебя просил не давать никаких интервью. Вот полюбуйся на эту статью, – он стоял прямо посреди комнаты в своем любимом кашемировом пальто и дорогих ботинках.
Я открыла журнал «Светская жизнь», там на первой странице красовался заголовок «Любительница магнатов и однополой любви вся в шоколаде».
– Что это за бред?
– Я тебя хочу об этом спросить. Я просто сказала, что нормально отношусь к однополой любви. Мне надо было сказать, что я осуждаю гомосексуалистов? – я тоже перешла на повышенный тон. – Меня бы обвинили в экстремизме.
– Лариса, ты ведь не девочка, это же пресса, им лишь бы поймать тебя на каждом слове.
– Пьер, я устала от твоих претензий. Я не могу пока выйти за тебя, у меня серьезные психологические проблемы. Если ты не принимаешь меня такой, какая я есть, нам лучше расстаться.
