Вадим Молодых - Пустые головы
На улице он первым делом проверился – «хвоста» вроде как не было… Странно! Проверился снова – нет «хвоста». Бог любит троицу – нет ничего. Вперёд! Никакого такси – тут недалеко… Огородами… В капюшоне… Трусцой… В наушниках… Парень сам в себе – никто не нужен – трусца, капюшон, наушники, тёмные очки… Ствол поудобнее приладить… Раз-два, раз-два… Дыхание… Вдох носом, выдох ртом… Раз-два… Вот он, кафетерий этот дурацкий… И бабы там те же… Дуры!
Подъезды на домофонах… Нужный – удача! – открылся, выпуская кого-то…
И только Антон собрался было взять ускорение, чтобы успеть поймать закрывающуюся дверь, а случайные свидетели (тьфу-тьфу-тьфу!) подумали бы, что спортсмен делает финишный спурт, как во двор заехала машина Кирилла. Антону даже пришлось пробежать навстречу мимо неё, низко склонив голову – спрятав лицо. Точно – за рулём Кира!
Вход в подъезд и бег по ступеням откладывался. Пришлось занять позицию под деревьями, чтобы уж не очень-то светиться, и начать махать руками, вроде как, завершая спортивно-оздоровительный этюд на свежем воздухе.
Начал махать… И только в спокойствии однообразных движений и одной картинки перед глазами, сначала на уровне праздничного какого-то ощущения и потом только мысли, пришло осознание, что другого такого удобного момента не будет… Просто не может быть! Потому что не бывает… Достал телефон.
«Возьми трубку, крыса… Умоляю! Бабьи свои гордости потом покажешь… Ну!»
– Алло, – ответила Диана.
– Хочешь посмотреть на святость своего мужа – сразу, без «здрасьте», по-деловому напряжённо заговорил Малой, – приезжай прямо сейчас…
И он назвал адрес. Полный! С номером квартиры. Вход в подъезд и подъём по лестнице – спокойный теперь – откладывался ещё больше.
«Приедет… Никуда не денется… Она его не любит… Значит ей улики против него нужны… Хотя бы даже просто чтоб были…»
Антон под маскировкой деревьев и кустов делал гимнастические упражнения с затухающей интенсивностью – всё по уму, любой спортсмен подтвердит.
Диана приехала – как прилетела! – довольно быстро… Можно сказать сразу, как будто ждала вызова. Проехала – увидела! – мимо Кириного бизнес-класса и даже парковать своё дамское авто не стала – так бросила. И сама бросилась к подъезду. Что-то нажимала, что-то говорила – почти кричала…
«То-то! – удовлетворённо ощущая то самое, незабытое, но ярче теперь, злорадство, секундными фрагментами, делая в сгибе „мельницу“, видел её Антон. – Пробило тебя… И медсестра… И цветочки для неё… Лживая тварь! Лицемерить-то тоже уметь надо… Думать сначала, а потом врать… А у тебя с думалкой проблемы!»
Диана впорхнула в едва приоткрытую ею дверь – почти как тогда, вечером…
«Ну-ну! Ждать недолго…»
И действительно – минут через пять-десять она уже вылетела обратно.
У неё было одновременно жалкое и брезгливое выражение лица. Нервничая и замешкавшись с дверцей машины, она рефлекторно смахнула с лица…
«Слезу! Что же ещё-то? Вот и ладушки…»
…Завела двигатель и сильно зачем-то газанула. Резко сорвалась… Но поехала вокруг по двору уже аккуратно. Уехала…
«Всё! Теперь можно… Нужно, то есть!»
Антон шумно набрал три раза носом воздух и так же шумно три раза его выдохнул ртом, наклонив голову и поболтав опущенными руками. Спокойно двинулся к единственному для него подъезду длинного многоквартирного дома. На подходе дверь подъезда открылась – снова удача! – кого-то выпуская. Проскочил внутрь, не обращая внимания на выходящих и не давая тем самым повода обратить внимание на себя.
Глава 26
Дверь в квартиру была замызгана так, как бывает замызгана дверь только в ничейную квартиру. Съёмная – она и есть съёмная… Тем более, съёмная не у маклера, не у содержателя доходного дома, а у старушки, доживающей свой век и не пытающейся толково оборачивать получаемые деньги. Она их просто копит – то ли себе на похороны, то ли по привычке, как спички, мыло и соль, то ли от возрастного уже слабоумия, что тоже, в общем-то, похоже на привычку-рефлекс. Она, если и задумывалась о сдаваемой внаём жилплощади, то скорей всего так, что обрадовалась бы, узнав, что эта квартира умрёт вместе с нею.
Именно этим можно было объяснить то, что глазок входной двери был не просто залеплен жвачкой – он был залеплен намеренно, в самом клейком состоянии жвачки, залеплен так давно, что жвачка теперь уже окаменела, а все ранние попытки удалить её и восстановить обзор были так мимоходны и судорожны, что временные хозяева, делавшие их, представлялись нервно кусающими губы и вполголоса матерящимися неудачниками.
Глазка не было – хорошо. Если была цепочка, то она выбивалась бы ударом ноги, так как и дверь была уже очевидно «неродная», потому что открывалась не наружу, а внутрь, то есть против строительных правил.
– Кто там? – напряжённый волнением женский голос.
– Энергосбыт. Показания электросчётчиков снимаем, – позитивно протараторил Антон, убедившийся перед этим, что в щитке на площадке такового нет. – Минутное дело, хозяйка…
– А документы у вас есть?
– А как же, хозяйка! Открывайте, я вам удостоверение покажу.
Пауза. Молчание.
«Советоваться пошла, – понял Антон. – Хорошая проверка любовника на героизм или малодушие. После Дианы-то… Если не выйдет из укрытия, то всё пройдёт легко. Если же выйдет, то – орёл! – возможны осложнения. Ах, как не хочется!»
Дверь приоткрылась наконец, и Антон, оседлав эффект неожиданности, решительно вскочил на нём в раздвигаемую щель, делая тем самым взволнованное знакомое женское лицо отталкиваемой из проёма хозяйки панически испуганным.
– Привет, медицина! – прозвучало в тональности «А вот и я!» прямо в обычно милое и живое, а теперь белое, лицо.
Рот приоткрылся, зрачки медсестры, повинуясь мощному нервному импульсу, расширились до максимума, и глазные яблоки, не спеша от усталости, синхронно закатились за верхние веки. Она обмякла и упала в обморок на грудь и в руки Малого.
Антон был готов к такому – подхватил уверенно и сразу же поволок слабое тело… Куда? Огляделся, развернулся с нежной ношей в руках, толкнул ногой обратно распахнувшуюся от его решительности дверь. И…
– Оп-пачки! А вот и ты… – за нею стоял Кира.
Не сказать, что он схоронился… Спрятался! Просто спрятался – либо наудачу чтоб пронесло, либо для засады, на всякий случай. Скорей всего, затаился, как всякий нормальный загулявший муж – ото всех и от всего после того уже, как его застукала с любовницей жена. Поэтому, увидев Антона, Кира мгновенно перестал опасаться – забыл об опасностях, которые уже миновали, и сощурившись в злобе, почти не открывая рта, проговорил:
– А-а, с-сука! Друг за другом ходите… Спелись!
И молниеносно выбросил вперёд правую руку в направлении головы Малого.
Не надо было Кире ничего говорить – надо было бить сразу как узнал…
А так и Малой успел сосредоточиться, напружиниться – недаром ведь благодаря тому же Кире прикладным спортом столько лет уже занимался. Антон не просто отпрянул от нокаутирующего удара – он успел ещё и чисто рефлекторно выставить руками защиту от возможного развития атаки. А в руках была высокая обмякшая медсестра, безвольная голова которой от резкого Антонова броска случайно (конечно же случайно! – движение-то было рефлекторным) оказалась в почти конечной точке движения руки Кирилла.
С сухим треском кулак врезался в нижнюю часть затылка – туда, где две нежных жилки под распущенными волосами начинают свой изящный и гордый спуск вниз по шейке балетной толщины.
Голова, если и сказать, что дёрнулась, то настолько позже хрустнувших костей и так заметно слабее по сравнению с ожидаемым, сохранись она в целости как мяч, её отскоком, что и у Киры, и у Антона одновременно похолодели сердца. Они, замерев, испуганно посмотрели друг на друга, мгновенно забыв про ненависть.
– Дебил! – тихо, но внятно, заговорил Антон. – Ты куда бьёшь?!
– А ты чё её подставил?! – Кира от испуга тоже заговорил негромко и, себя оправдывая – обвиняя другого, даже нервно-нарочно голову вытянул к Антону и скривил в показной злости рот.
– Оба хороши…
Прозвучало хоть и негромко тоже, но прогрохотало в ушах друзей-врагов так, что они, бережно укладывая на пол прихожей мёртвое уже тело медсестры, даже зажмурились, сидя на корточках, и судорожно вжали головы в плечи.
– …Перелом основания черепа. Вы – убийцы, ребята.
Теперь это был уже не гром господень. Теперь Антон и Кира слышали уже человеческий голос, произносивший эти жуткие с своей правде слова. Теперь они смогли даже уловить, откуда он звучал, и повернули туда свои перекошенные в отчаянном, смертельно опасном испуге, лица.
На входе в квартиру стоял и смотрел на них сверху вниз Полковник – начальник отдела полиции.
Глава 27
Малой, в отличие от растерявшегося вконец Киры, самообладания не потерял и поднял голову на Полковника не за тем, чтобы тот удовлетворённо смог увидеть его испуг и покорность, а чтобы прикинуть, один тот или с группой захвата.
