Татьяна Соломатина - Мало ли что говорят
В отечественной акушерской школе «медикаментозная депрессия», то есть некоторая заторможенность сродни «обкуренности» – просто не успевает наступить – наркоз на первоначальных этапах – мягкий, щадящий, а ребёнка мы «дома» извлекаем на пятой, максимум – на седьмой минуте. Ну, в форс-мажорных ситуациях – на десятой. Американцы же до извлечения тащились с четверть часа, не меньше! «За всю Америку», конечно, сказать трудно. Может, именно Соне в одном из центров мировой медицинской культуры попались, как на грех, такие черепахи.
Кесарево сечение выполняли женщине с недоношенной беременностью сроком в тридцать две недели. Показания со стороны плода: кардиотокограмма выявила признаки острой внутриутробной гипоксии. Если перевести с медицинского на людской – на седьмом месяце ребёнку «в животе» стало очень плохо, что и зафиксировал такой гулко стучащий самописец, выдавая частые каляки-маляки, похожие на кардиограмму мыши.
На время извлечения плода из матки женщине, даже в Штатах, обычно вводят внутривенно какой-нибудь седирующий препарат кратковременного действия, чтобы на пару минут «вырубить» её из «прямого эфира». Потому что оценивать ваше остроумие она в этот момент не «настроена», а непременно хочет «посмотреть на ребёночка». Но «ребёночки»-то разные бывают. Особенно недоношенные. И, кроме шуток, этап достаточно сложный. Конечно, «зона» работы анестезиолога отделена от «зоны» работы хирургов небольшой ширмой на планке, но… Именно на этапе «рождения» плода возможны различные форс-мажоры, которые не предназначены для «открытого просмотра» даже самыми мужественными матерями.
Тут уместно сделать лирическое отступление для тех, кто собрался рожать непременно путём кесарева сечения, – не обольщайте себя околовсяческими сведениями о том, что нож и наркоз – избавление от мучений вас лично и меньший риск внутриродовых травм для ребёнка. Если вам поведала это соседка, подружка или ещё кто – бросьте ей на прощанье: «Дура!» Если же подобную чушь вам поведал доктор в женской консультации – немедленно поменяйте наблюдающего врача (не забыв ославить на всю округу такого «доброго советчика»). Да – это «не наш метод», но другого пути нет. Популярно и в доступной форме: разрез на матке скальпелем делается двухсантиметровый и разводится пальцами хирурга до двенадцати сантиметров, и оттуда – из оперативным путём созданного отверстия – «рождается», как положено писать в операционных протоколах, а на самом деле – извлекается, ещё и не всегда легко, ваш долгожданный карапуз. Иногда всё тот же голубоглазый «Иван Иванович» в пижаме делает жим, лёжа на вашем животе. Поверьте, то место, откуда обычно рожают женщины, гораздо более эластично, растяжимо и более подходит для подобного рода экзерсисов, нежели мускулатура матки (которая, случается, рвётся в процессе «рождения», что приводит к обильным кровотечениям), и уж тем более – чем кожа передней брюшной стенки, о которой вы так заботились всю беременность и буквально накануне упрашивали «Иван Иваныча» сделать вам, «чтоб было красиво», «косметику» и кто о чём наслышан. «Иван Ивановичу» или «Марии Ивановне» иногда бывает очень сложно выполнить ваши пожелания. Акушерский родильно-операционный блок – не клиника пластической хирургии. В общем, все, кто настроен на кесарево, – марш-марш смотреть старый добрый американский фильм восьмидесятых годов – «Чужой». Есть только один критерий для выполнения кесарева сечения: «Строгие медицинские показания». Доверьтесь профессионалам.
(+1 Соне за многолетний труд на ниве популяризации узкоспециальных вопросов.)
Итак, момент извлечения нового, полноценного, хоть и слегка недоношенного гражданина Соединённых Штатов близился. Анестезиолог шепнул хирургу на ухо что-то вроде, мол: ну что, вырубаем? И тут американский эскулап то ли пыль в глаза иноземной стажёрке решил пустить, то ли просто недооценил ситуацию, но он ответил «наркотизатору» что-то вроде: «Да хай так будэ!» – и «родил» из операционной раны глубоко недоношенного младенца. Он был очень маленький – «Где-то 1700 граммов», – привычно прикинул Сонин натренированный «на глаз» мозг. Весь покрыт смазкой и ещё «не свалявшимся» волосяным покровом – во время внутриутробной жизни мы все в ускоренном режиме проходим «эволюцию» – в человеке есть всё. И «морские гады», и «синие киты», и обезьяна, догадавшаяся палкой сбить банан. На пупса с открытки он был похож в тот момент, как Соня – на мамонтёнка. Младенец безжизненно повис на руке акушера и не издавал ни единого звука. Наши бравые неонатологи[37] в таких случаях немедленно приступают к реанимационным мероприятиям. А отечественные гиппократы пишут после в операционных протоколах: «Произведена эвакуация слизи из дыхательных путей, отделён от матери – передан неонатологу».
Но, видимо, всё же американский хирург «решил поразить Лизу широтой размаха»[38]. То есть – Соню. Наложив зажим на пуповину, он приподнял это слегка с виду зловещее для непривычного зрителя создание, привычным жестом – за его правую ножку (лично Соне эта процедура всегда слегка напоминала демонстрацию молочного поросёнка покупателям на рынке), и радостным голосом воскликнул: «Мои поздравления, мэм! У вас мальчик!» После чего «мэм»… потеряла сознание. Естественно, она не упала – поскольку уже лежала. Но «потеря сознания» на операционном столе – это резкое падение артериального давления, приводящее, естественно, к обильному гипотоническому кровотечению. Анестезиолог, немедленно опомнившись, сделал все необходимые инъекции в «жилу» капельницы и немного обматерил хирурга, сказав что-то на манер: «Чтоб я ещё раз тебя, мудака, послушал!» – чем очень напомнил Соне «родимый аквариум».
Не волнуйтесь, с детёнышем всё было ОК. Его «раздышали», он порозовел. Запоздало, но очень громко заорал, наверняка что-то возмущённо-скандалёзное. В общем, новый гражданин США появился на свет в городе Бостоне, в замечательной клинике, где любят и ценят жизнь.
Операция была завершена успешно. И не «ме-е-едленно», а – методично и спокойно. Эти замечательные врачи никуда не спешили. Просто двигались, не останавливаясь. И они точно знали, возникни неотложная ситуация – у них будет свободная операционная, инструменты, операционное бельё и медикаменты. А не только «авось» и «такая-то мать!». Так что – честь и хвала им. И государству, сумевшему создать такие условия.
К слову, Соня имела возможность оценить не только условия стационаров, поликлиник и прочих лечебно-профилактических заведений «там» и «тут». Как-то чуть позже Джим разок взял её с собой в американскую административно-бюрократическую структуру на манер нашего облздрава. Так вот, мебель в кабинете американского чиновника была куда скромнее мебели в кабинетах аналогичных чиновников отечественных. Во всяком случае, столичных. Ну так Бостон тоже не провинция. Зато что касается оснащения собственно «их» и «наших» больниц, то… То нельзя сравнивать Лувр и коровник, BMW и тачку с навозом, современную цивилизацию и палеолит. Даже комментировать нечего – можно только шапку оземь, руками развести, почесать в затылке и вопросить риторически: «Как оно так у нас получается?» И немного перефразировав… заключить: «Каждый народ имеет такое медицинское обслуживание, которого заслуживает».
* * *Валера припарковался, и они с Соней прошли к зданию Harvard University School Of Public Health.
Поднимаясь по лестнице, у подножия которой стояли спиралеобразные ухоженные растения в симпатичных горшках, Соня отметила, что ни одного окурка, ни одной бумажки – никакого мусора не было на светлой тротуарной плитке, и растения были целы и невредимы. Видимо, бостонские студенты и аспиранты элементарно воспитанны, в отличие от наших. Или же ген вандализма уже модифицирован учёными Гарварда. Неизвестно.
На ресепшене их встретил очередной дружелюбный охранник. Здесь не встретишь «бабу Маню» из приёмного покоя, и она не вытреплет вам все нервы, пока вы, в конце концов, не сунете ей пятьдесят рэ, дабы она снабдила вас информацией, которую обязана предоставлять «по долгу службы». Все учреждения, которые Соня посещала в Штатах, были «снабжены» добродушными интеллигентными охранниками, не имевшими, не в пример нашим, на лицах пренебрежительного взгляда и не «демонстрировавшими» власть какими другими доступными способами вроде: «не замечать», «не пущать» или просто хамить. Наши-то при малейшем поводе или вовсе без оного готовы потребовать у вас паспорт и «задержать» вас до «выяснения обстоятельств». «Пальчики откатать» на всякий случай. И ладно бы – для пользы дела. Так нет – исключительно с целью продемонстрировать вам, что вы «говно», а он – вчерашний сельский двоечник – «олицетворение».
Валера с Соней прошли в холл, и буквально через две минуты навстречу вышел малорослый худенький мальчуган, при ближайшем рассмотрении оказавшийся мужчиной в возрасте около сорока.
