Роза Листьева - Дом у кладбища
– Как же я мог забыть об этом?
Он осторожно открыл спальню своим ключом, но объяснять было уже нечего и не нужно. На столе в его собственной крови лежало письмо, найденное прошлой ночью в почтовом ящике. Оно было у неё в руках.
– Мне не нужны твои доводы по поводу того, что нужно спасти мир от этого монстра!
– Понимаешь, я тут ни при чём. Я нашёл это в почтовом ящике.
– Ты тут ни при чём? Нашёл в почтовом ящике?
– Да послушай же ты… – он схватил её за руку. – Ты всего не знаешь!
– Чего же я не знаю?
– Это письмо адресовано не мне. Человек, который попал в беду, нуждается в нашей помощи. Ты понимаешь это?
– Ну хорошо, допустим, но почему ты не сказал мне?
– Что я мог тебе сказать? Я сам точно не знаю, от кого это.
– Ты не знаешь того, чего не знаю я? Так получается? Ты даже не можешь объяснить. Я больше не хочу играть в кошки-мышки. С меня хватит! Я ухожу! Моё терпение лопнуло! Ты помогаешь всем, кто в этом нуждается, но мы тебе не нужны! Ты забыл, что у тебя есть семья!
– Не говори так! Я люблю вас! И маму, и отца, и тебя! Но есть люди, которые находятся в беде, они нуждаются в нашей помощи…
– Ну и кто же они, эти люди?
– Я прошу тебя, давай сядем, я тебе всё объясню. Это преступление ещё не раскрыто. Когда меня арестовали, я встретился с человеком по имени Энди Дупельт. Он мне рассказал, что его обвиняют в убийстве… которое произошло в Де Труале. Тот самый Джек Дупельт… Помнишь, мы с тобой смотрели новости?
– Что ты сказал?
– Так вот, его кузина, Элеонора Дупельт, потеряла здесь своего отца, он был расстрелян неизвестным в одной из комнат… нашего дома.
– Ты в своём уме?
– Она сейчас находится в опасности, ей некому помочь. Вчера ночью я видел её шаги на садовой дорожке. Её шантажируют, потому что она знает, кто убийца.
– Это правда? – с ошарашенным лицом она посмотрела на него.
– Мы не можем обратиться в полицию, слишком рискованно. Он ведёт себя очень осторожно, его легко упустить, но он боится суда и решил запугать её.
– И ты молчал?
Он не знал, что ответить, поэтому просто смотрел на неё.
– Да, ты предпочитаешь оставить без ответа мой вопрос. хорошо, я всё поняла, просто мы с тобой разные, поэтому нам не суждено понять друг друга, но рисковать своей жизнью я не хочу и не буду. Ты хоть понимаешь, что если мы здесь останемся, то нас всех убьют? Дом продали за бесценок, чтобы избавиться от него!
– Я согласен, с домом много проблем, но теперь, после того, что случилось, мы не сможем его продать, а ругаться и выяснять отношения – это тоже не выход. Пойми, я не хочу с тобой ссориться, ты мне дорога и я не хочу тебя терять.
– Любимый, я понимаю, что другого выхода у нас нет, но мы не можем здесь оставаться, это очень опасно.
– Мы должны рискнуть. На карту поставлено всё, что у нас есть. Мы распутаем этот клубок, и здесь будет райский уголок, о котором мы так мечтали.
– Мечтали… А что нам остаётся? Если обвалится крыша, нам даже переночевать негде.
– Крыша не обвалится. Дом несколько раз реставрировали, крыша держится крепко.
– И как мы только с тобой уживаемся? Если пессимист с оптимистом живут в одном доме, то их разногласия, достигнув точки кипения…
– Перейдут к решительным действиям.
– И начнётся извержение вулкана.
– Но, надеюсь, до этого не дойдёт!
Лиана взяла подушку и запустила в Легранского, он её поймал и начал целиться в неё, но попадание было неточным. Она увернулась. Тогда он подошёл к ней, обнял и прошептал:
– Не надо по пустякам устраивать бардак, а то мы так и не поженимся.
– Дорогой, ты же знаешь, что я люблю тебя, и этого никто никогда не в силах изменить.
Он приподнял её и поставил, за объятьями последовал долгий поцелуй.
– Я умру без тебя, если ты уедешь, – прошептал Феликс.
– Не слушай меня, иногда я говорю не то, что думаю, я очень подвержена чувствам, и мои страхи берут надо мной верх.
– Наши слабости иногда нас побеждают, надо с этим смириться.
– Ты меня прощаешь? У меня скверный характер, я знаю, но ты мне дороже всего на свете.
– Любимая, я прекрасно понимаю. Я тоже иногда жалею, что купил этот дом. Мы сейчас могли бы греться на тёплом песке где-нибудь на берегу моря, уехать вдвоём туда, где зной растворяется в вечерней прохладе…
– Всё у нас ещё будет, мы уедем вместе, как мы и мечтали.
Они держались за руки и тихо говорили о том, что им казалось несбыточным и прекрасным. Но вдруг они услышали гудок машины. Феликс подошёл к окну и стал всматриваться. Внизу что-то происходило.
– Что там?
– Почтальон. Сейчас вернусь, нужно взять газету.
– Нет, позволь мне.
– Ты мне не доверяешь?
– Я лично хочу убедиться, что газета без хамских статей.
– А если…
– А если там что-нибудь ещё, или, скажем, продолжение, то я лично разнесу издательство, идёт? – спросила она, обернувшись на пороге.
– Идёт! – сказал он ей вслед.
Она спустилась по каменной лестнице в парадную и открыла дверь.
– Так, посмотрим, что у нас тут. «Миррикал Дей» и что-то ещё. Повестка в суд.
Её прошиб холодный пот. Она посмотрела на его весёлое лицо. Он, машущий рукой, пытался что-то сказать, но было непонятно, что. Они встретились на лестнице. Её лицо не выражало никаких чувств.
– Мы пропали, – прошептала она.
– Что? Что случилось? Я разнесу эту дешёвую газетёнку, от которой одни проблемы.
Она отдала ему повестку.
– Он сведёт меня в могилу. Если бы я знал, что этим кончится, не пустил бы его на порог.
– Может, обойдётся? – неуверенно произнесла Лиана.
– Что обойдётся? Он же нас всех посадит!
– Так, спокойно, я еду с тобой.
– Никуда ты не поедешь! Ты остаёшься с родителями.
– Я не в силах за тебя переживать! Тебе нужен хороший адвокат, который сможет довести дело до конца. Сколько у нас времени?
– Два часа. Суд назначен на двенадцать. Нужно предупредить отца.
– Я сейчас, – убегая, прокричала Лиана.
Она предупредила Эдуарда Яковлевича, а Феликс поднялся в спальню, надел новый костюм, новую рубашку и галстук, нашёл растрёпанную газету, из-за которой всё началось, и спустился вниз. Там его уже ждал Александр Михайлович, тоже парадно одетый, с Виолеттой Михайловной. Эта новость сразила её, и она немного дрожала, словно на ветру. Феликс поцеловал Лиану, но она решительно собралась ехать с ними.
– Зачем? – не унималась она. – Ты сам знаешь, зачем. Я хочу спасти тебя!
– Меня ничто не спасёт, кроме хорошего адвоката.
– Милый, подумай, в такой трудной ситуации я просто обязана быть рядом.
– Мне твои обмороки совершенно не нужны!
– Так, значит, я тебе не нужна?
– Я же не это хотел сказать.
– Только что ты клялся мне, что меня любишь, что никто, кроме меня…
– Да, ты права, но…
– Я тебя не оставлю.
Она села в машину, он развёл руками.
– Поехали!
Через полчаса они были уже на месте. Там их уже ждали. На Легранского и на Александра Михайловича сразу надели наручники. Потом их отвели в специальную комнату, там им предоставили адвоката, с которым они долго общались.
Лиана сидела в коридоре, сложив руки на своей сумочке. Сердце её стучало, вернее, колотилось. Она любила его и боялась потерять. Тюрьма могла поломать жизнь им обоим. Она это понимала и внутренне корила себя за разлитый чай.
– Я смотрю только в твои глаза, которые сияют мне, освещая мой путь.
– Ты поверил мне?
– У меня нет ничего дороже тебя, и это навсегда, пока не разлучит нас небо.
Мимо ходили служащие, в руках у них были какие-то бумаги, видимо, что-то важное. Они спешили куда-то. В коридоре начали собираться люди. Её охватило волнение. Руки тряслись, и она поймала себя на мысли, что никогда так не волновалась. Где же он? Уже все пришли! Стрелка часов близилась к двенадцати. Стало шумно. Все уже собрались, не было только двоих подсудимых. Вскоре появились и они. Броуди встретился глазами с Легранским. Они явно недолюбливали друг друга. Наконец двери открылись, и они вошли в зал судебных заседаний. Когда все разместились, с подсудимых сняли наручники, и они пожали руку адвокату. Решётка отделяла их от присяжных на несколько метров.
– Прошу всех встать, суд идёт, – послышалось в тишине.
Судья медленно прошествовал к своему столу и чинно произнёс:
– Прошу всех садиться. Дело рассматривает судья Михаэль Морион и суд присяжных. Суд устанавливает личность подсудимых. Подсудимые, встаньте, пожалуйста, и представьтесь.
– Я, Феликс Эдуардович Легранский, частный детектив, тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения.
– Я, Александр Михайлович Рябинцев, тысяча девятьсот пятидесятого года рождения, временно не работаю.
– Спасибо, присаживайтесь.
– Обвинение осуществляет прокурор Джон Карни, защиту предоставляет адвокат Дениэл Клипсон.
– Все ли свидетели явились?
– Ваша честь, все свидетели явились и ожидают в коридоре.
– Прокурор, прошу вас.
