Александр Смирнов - Раб и Царь
– Это ты?
– Боже, как трогательно! А то ты не знал, у кого работаешь?
– Я сейчас же напишу заявление об уходе!
– Ну, теперь-то конечно. Когда ты меня обокрал, можно и свалить. Только я не понимаю – за что?
– Ты что мелешь? Ты хоть отчёт отдаёшь своим словам?
– Я то, как раз, отдаю. Ты – единственный человек, который выносил за пределы фирмы базы данных. Тебя вычислили. Может быть, хватит врать? Будь мужчиной, если попался, так хоть имей мужество признаться в этом. Или ты уже забыл, что такое офицерская честь?
– И это ты говоришь мне о чести? Ты, кто вырастил урода, а не сына, подонка, а не мужчину. А теперь ты не нашёл ничего лучшего, как обвинить меня в воровстве? Тебе дочери моей мало?
– Твоя дочь шлюха! А ты, её отец, – вор!
– Ты ответишь за свои слова, сволочь!
Михаил Александрович весь затрясся от ярости. Только сейчас он заметил, что выглядел смешно. На его руках была только одна перчатка. Он со злостью судорожно попытался стащить её с руки. Но перчатка не слушалась. Тогда Михаил Александрович дёрнул перчатку изо всех сил. Перчатка, соскользнув с кисти, вырвалась, описала дугу, ударила прямо в лицо директору и упала на пол.
– Можно и так, – багровея сказал Пётр Ефимович.
Он медленно поднял перчатку, потом отвернулся от Андреева и подошёл к стене, на которой висели старинные клинки.
Не успел Михаил Александрович опомнится, как на стол, возле которого он стоял, со зловещим звоном упала сабля.
– Защищайся, подлец! – крикнул директор и, не дав противнику опомниться, изо всех сил махнул клинком.
Михаил Александрович чудом увернулся от удара.
– Это тебе за сына моего!
Остриё просвистело у самого уха.
– Это за воровство!
Клинок звонко ударился о саблю, которую Андреев подставил под удар. Удары сыпались один за другим. Пётр Ефимович вкладывал в них всю свою силу. Перед ним стоял не противник, перед ним был сам злой рок, который посадил его сына в тюрьму и который хотел теперь отнять у него всё.
Михаил Александрович только успевал отбивать удары. Наконец его сабля, отбив очередной удар, описала в воздухе дугу, и вонзилась в голову директора.
– А это тебе за мою дочь поруганную, – сказал Михаил Александрович, плюнул в сторону директора, и бросил на бездыханное тело саблю.
Двери кабинета открылись и в них появились заместитель и начальник службы безопасности.
– Всё кончено, – сказал им Михаил Александрович, – можете вызывать милицию.
Глава 7
По настоянию Кати молодая семья Рабовых временно переехала к её матери. Оставлять мать одну после ареста отца было нельзя. Катя надеялась, что внук и круговерть большой семьи хотя бы отчасти смогут отвлечь её от горя. Она не ходила на работу и целыми днями была с матерью. Володя нанял кого-то, чтобы сдать квартальный отчёт, и все бухгалтерские документы складывал в стол жены. Эти действия были вполне оправданы, потому что Нина Фёдоровна находилась в самой настоящей депрессии.
Когда Володя пришёл с работы домой, то очутился в атмосфере гнетущей тишины. Тёща что-то тихо стряпала на кухне, возле неё, на подоконнике, сидела Катя и безучастными глазами смотрела в окно, даже сын в эти дни был тихим и играл, не дёргая ни мать, ни бабушку. Володя прошёл на кухню, сел за стол и тоже молча стал наблюдать за женой.
Катин взгляд вдруг перестал быть безучастным. Она внимательно что-то рассматривала.
– Что там? – спросил её муж.
– Диминого отца похоронили. С кладбища возвращаются.
– Господи! – воскликнула Нина Фёдоровна и, зарыдав, выбежала из кухни.
– В голове не укладывается… – как бы отвечая за мать, сказала Катя. – Зачем он это сделал?
– Ты женщина, тебе этого не понять.
– При чём тут женщина?
– Он отомстил за тебя.
– Я ещё понимаю, если бы сразу… Столько времени прошло…
– При чём тут время? Такое не забывается никогда.
– И кому от этого стало лучше?
– Ты понять не можешь, это эмоции, они, рано или поздно, всё равно должны были выйти наружу. Помнишь, следователь говорил, когда зам и начальник службы безопасности вбежали в кабинет он сказал: «Это за мою поруганную дочь».
– Володя, но когда это было? У него уже внук. Он же нам здесь нужен, а не в тюрьме, неужели он о нас не подумал?
– А вы подумали о нём? Подумали, как он жил всё это время? Что на душе у него творилось? Теперь ему легче. Теперь он отомщён.
На кухню вернулась Нина Фёдоровна.
– А как я жить теперь буду, он подумал? Ведь он только на работу устроился.
– За это не беспокойтесь, мы же теперь с вами.
– Да разве я про это? Мне и пенсии хватит. Я понять не могу, какая может быть дуэль? Сейчас же не восемнадцатый век?
– Значит, и в двадцать первом веке дуэли бывают, – задумчиво сказала Катя.
– А может быть, на него помутнение нашло? Он же с этой работой совсем голову потерял. Я слышала, что эти компьютеры на голову действуют. Вчера по телевизору говорили, что все эти залы с компьютерными играми закрывать будут. От них дуреют. Может, это совсем и не дуэль была?
– Экспертиза уже была, – пояснил Володя.
– А у убитого в кармане перчатку папину нашли, – добавила Катя.
– Какую ещё перчатку?
– Когда на дуэль вызывают, то перчатку бросают. А если перчатку поднимают, значит, вызов принят.
– Это что же, отец в него перчатку швырнул, а тот поднял?
– Мама, я со следователем говорила. Папа сам ему всё рассказал. Он сначала не хотел никакой дуэли, перчатка нечаянно упала. Это Димин отец расценил, что папа его вызывает. Ну, а когда тот меня шлюхой обозвал, то отец отказываться не стал. Кто мог знать, что директор фирмы, в которую устроился папа, Димин отец?
– Нелепая случайность, – вздохнув, произнесла Нина Фёдоровна. – Пойду Димочку спать уложу, поздно уже.
Нина Фёдоровна ушла. Володя и Катя остались одни.
– Случайность – частный случай закономерности, – задумчиво произнёс Раб.
– О чём это ты? – не поняла Катя.
– Да так… Слушай, на работе бумаг много накопилось. Тебе надо выходить, а то мы с отцом не справляемся.
– Куда же мне выходить? Её сейчас одну оставлять нельзя. Да и твоя мама… Я забегала вчера, ей совсем плохо стало. Хоть на части разорвись, ребёнок, моя мама, твоя, а ещё и работа.
– Ну, ладно, ладно, не заводись. Просто есть формальности, тебе надо кое-что подписать.
– Ну и принёс бы домой.
– А я и принёс. – Раб вышел в прихожую и вернулся с портфелем.
– Что там?
– Новые договоры подписать надо, – он вытащил и положил на стол целую кипу бумаг.
– Ого! Столько много? Откуда?
– Не было бы счастья, да несчастье помогло.
– В каком смысле?
– С кончиной Димкиного отца фирма его развалилась. Вот его клиенты к нам и перешли.
– Значит, теперь могут сказать, что папа специально это сделал?
– У нас всё что угодно сказать могут, ты же знаешь, что это не так.
Катя, не глядя, подписала все документы и отодвинула их в сторону. Раб аккуратно выровнял все листочки и сложил их в портфель. Неожиданно раздался телефонный звонок.
– Я возьму трубку, – сказал он Кате, – это, наверное, меня по работе.
Катя видела, что её муж снял трубку, но не слышала, чтобы он отвечал. Володя положил трубку и вернулся на кухню.
– Мама умерла, отец сейчас звонил.
– Когда? – раздался сзади голос Нины Фёдоровны.
– Только что, – ответил Володя.
– Езжайте, я посижу с Димочкой.
Когда Катя с Володей приехали к Рабовым, Елены Ивановны уже не было. Отец сидел за столом, уставленным бутылками и пытался удержать свою голову, которая раскачивалась и грозила упасть прямо в тарелку.
– Увезли Леночку, – еле выговорил отец. – Накрыли простынёй и увезли.
Владимир недовольно поморщился, увидев отца в таком виде. Он хотел что-то сказать ему, но Катя угадала его желание.
– Перестань, оставь его. Горе-то какое!
– Горе? Это у кого горе? У него? – Отец зло смотрел на Владимира.
Катя удивлённо посмотрела на тестя и мужа.
– Это же он собственную мать убил!
– Ты что несёшь? – не выдержал Владимир.
– Ты знаешь, кто перед тобой сидит? – вдруг спросил отец Катю. – Убийца. Да, да, убийца своей жены.
– Ну, понеслось! Допился, что называется, то я убил свою мать, теперь сам стал убийцей. Давай-ка спать, а то ты ещё что-нибудь выдумаешь.
– Не веришь, Катерина? А зря. Это ведь он меня заставил все деньги на свои дела пустить, вот у неё и был перерыв. А я, старый дурак, на поводу у него пошёл. И ты пошла. А ведь это он тебя в тот бордель затащил. Это он Димку в тюрьму усадил, и отца его это тоже он убил, и твоего батю он на нары отправил.
Раб подхватил отца под руки и потащил в спальню.
– Ты думаешь, он человек? – продолжал кричать отец. – Он Сатана! Он всех нас убьет: и меня, и тебя, и даже сына своего! Не веришь мне? Вспомни, он же обещал на тебе жениться? Вот и женился.
– Это случайность, он пошутил тогда, – не выдержала Катя.
