Владимир Гурвич - Погибают всегда лучшие
– Запляшу, только сначала выберу подходящий танец. Черт возьми, но почему я ничего не знал. И почему вы мне ничего не говорили о Григоре? – посмотрел я на Вознесенского.
– Во-первых, я полагал, что вы кое что знаете о своем бывшем однокласснике, а во-вторых, мне казалось, что не стоит торопиться. Вы могли бы начать действовать чересчур поспешно и необдуманно. Такой пример у нас уже есть. А это все слишком серьезно и опасно. Но теперь, я надеюсь, вы понимаете, кто ваш главный враг?
– Честно говоря, неожиданный оборот событий. Я должен все обдумать.
– Вы непременно все обдумаете, но сейчас нам надо решить, что делать с приглашением?
Я посмотрел на красивую с тесненными золотыми буквами открытку.
– Я пойду к нему, – решительно произнес я.
– Владислав, это приглашение принесли сегодня утром не случайно, им не удалось ликвидировать тебя вчера, теперь они ищут возможность это сделать другими способами.
– Ты думаешь, Олег, что он посмеет мне что-нибудь сделать во время званого ужина. Это слишком рискованно даже для него.
– Этого мы не знаем. Но нам известно другое: этот человек способен на все.
– Я знаю Гришку, то есть Григора, сегодня вечером он мне ничего не сделает. Он жаждет со мной поговорить. Когда-то наш диалог прервался незаконченным, теперь он хочет его продолжить в новом для себя качестве. Ему очень хочется показать мне свое теперешнее могущество.
– Ты давно с ним не виделся и плохо представляешь, что с ним стало.
– Вот и посмотрю. Тем более это любопытно. И если он главный мой враг, то нам все равно придется столкнуться с ним на одной тропиночке.
– Но не при таких обстоятельствах, ни на его игровом поле.
– А почему бы и не на его игровом поле. Это даже еще интересней. На нем он будет чувствовать себя уверенней, а значит раскованней. Есть возможность, что он скажет больше, чем хочет. Я знаю его: ему бывает трудно остановиться. А именно это нам и надо.
Олег, словно ища поддержки, растерянно посмотрел на Вознесенского.
– А пожалуй, Владислав Сергеевич прав, – неожиданно поддержал меня Вознесенский. – Почему бы двум старым друзьям и не поговорить. Есть что вспомнить. Не правда ли?
– Вспомнить нам действительно есть что. Как странно все происходит в жизни. Кто бы мог подумать, что Гришка – так мы его в школе звали – станет главой местного преступного картеля.
– А вот поди же стал, – вдруг усмехнулся Вознесенский. – И руководит им довольно неплохо. Это я вам, как бизнесмен, говорю. У каждого из нас, если покопаться, можно найти бездну скрытых талантов. – Эти последние слова были произнесены с какой-то странной интонацией. Мы с Олегом одновременно посмотрели на него.
– В таком случае мы обязаны все тщательно продумать, – сказал Олег.
– Нечего думать, я просто пойду на прием, как записано в приглашении. Сегодня ничего не случится, я это нутром чувствую. В любом деле должна быть мера, иначе мы будем бояться собственной тени. Впрочем, я буду там не один, – вдруг осенило меня. – Я буду со своим другом. Я говорю об Анатолии Нечаеве, моем однокласснике. Сейчас он священник и настоятель монастыря.
– Я знаю его, – сказал Вознесенский. – Он не так давно крестил меня. Это действительно хорошая идея, в его присутствии сделать что-нибудь вам им будет особенно сложно. Насколько я знаю, этот ваш Григор старается не портить отношения с церковью и даже делает пожертвования.
– Любопытные настали времена, все хотят одновременно быть грешниками и святыми.
Вознесенский как-то странно поглядел на меня.
– Я полагаю, что этот вопрос мы решили. Олег, ты не можешь оставить нас ненадолго с Владиславом Сергеевич? – вдруг неожиданно попросил Вознесенский.
Олег по очереди посмотрел на нас и молча вышел из комнаты. Мы остались одни, но беседу не начинали. Вознесенский неподвижно стоял у окна; казалось, он был так углублен в свои размышления, что забыл о моем присутствии. Внезапно он встрепенулся.
– Я хочу с вами поговорить. Я хочу с вами поговорить о Ксении.
Мой взгляд, по-видимому, выразил такое откровенное удивление, что Вознесенский даже на мгновение отвернулся.
– Извините, как-нибудь в другой раз, – вдруг произнес он. – Я сейчас понял, что не готов к этому разговору. Я слишком взволнован вашим приглашением к Григору. Прошу вас, будьте предельно осторожны. До выборов осталась совсем немного времени. И судя по вчерашнему эпизоду, они готовы идти ва-банк.
– Я – тоже. Но только не так как они. А теперь я хотел бы отправиться к Анатолию, он еще не знает, что ему сегодня предстоит встреча со старым другом.
Анатолия я обнаружил дома. Он недавно вернулся со службы и теперь его семья готовилась к трапезе. Мое появление вызвало легкий переполох и мне пришлось затратить немало усилий, дабы уговорить хозяйку не слишком переживать из-за того, что у них не прибрано.
Я впервые видел жену своего старого друга. Она мне понравилась с первого взгляда. Именно такая женщина и должна быть спутницей священнослужителя. Ее нельзя было назвать красавицей, но у нее был очень ясный спокойный лик. С таких лиц пишут иконы. Глядя на собравшихся за столом семью, можно было не сомневаться, что в ней царит лад и покой.
Хотя есть я не хотел, но решил не обижать гостеприимную хозяйку и не отказываться от обеда. Я ел невероятно вкусные домашние щи, шутил с троицей ребятишек и чувствовал себя невероятно умиротворенным. Даже в начальный период своей семейный жизни, когда мы еще ладили с женой, я никогда не испытывал таких чувств; в наших отношениях с Мариной всегда ощущалась какая-то непонятная внутренняя напряженность, которую нам так и не удалось преодолеть. И может, она и явилась истиной причиной, почему, в конце концов, наши пути навсегда разошлись.
Хлебосольный обед подошел к концу.
– Пойдем во двор, я нарублю дрова, вечером иногда бывает прохладно, и мы топим печку, – сказал Анатолий. Мы вышли во двор, на меня бросилась собака, которую тут же усмирил одним словом хозяин. Анатолий положил полено на колотун, взял в руки топор и посмотрел на меня, словно приглашая меня начать разговор, ради которого я к нему и пришел.
– Я хочу пригласить тебя на день рождение, – сказал я.
– И к кому же? – спросил Анатолий, одним точным ударом разрубая полено на две части.
– К нашему общему другу Герману Григору по прозвищу Гришка.
Анатолий на несколько секунд даже прервал свое занятие.
– У него день рождение?
– Так написано в приглашение, которое я получил.
– Но я же ничего не получал.
– Думаю, он будет рад видеть нас обоих.
Вместо ответа Анатолий расколол очередное полено.
– Почему ты мне не сказал, в кого он превратился? – спросил я.
– Чтобы это изменило?
– Кое-что. Эта борьба становится для меня еще более личным делом. Я ничего не забыл.
– Этого-то я и опасался. Тебе опасно туда идти. Ты не представляешь, на что он способен.
– Представляю. Меня уже просветили.
– Нет. Ты давно с ним не встречался. Когда я работал в уголовном розыске, я пытался его достать, за ним столько водится дел, что его можно упрятать в тюрьму до конца его славных дней. Но он неуловим, он подставляет своих людей, а сам остается в тени. Он отдает приказы, а выполняют их другие. И в этом его сила.
– Но тогда и тебе опасно к нему идти, он же просто демон злопамятства.
– Нет, со мной он не хочет ссориться. Наоборот, я ему нужен для демонстрации своей респектабельности. Ведь официально он является крупным бизнесменом и в каком-то смысле это действительно так; в этом городе ему принадлежит едва ли не все самое лучшее. Поэтому он жертвует на реконструкцию монастыря.
– И ты берешь?
– У меня нет выбора. Честные бизнесмены в этом городе – почти все небогатые. Разве что твой покровитель – исключение. Но ему сейчас не до монастыря, все деньги он вкладывает в тебя. А Гришка в последние время резко увеличил взносы в наш восстановительный фонд. Два дня назад он передал значительную сумму.
– Любопытно. Он действительно умеет вести дела, атаку ведет по всем фронтам.
– Но ты должен четко знать: пощады тебе от него не будет. Если ты окажешься в его руках… – Топор сделал очередной замах, и полено, словно отрубленная голова, скатилась на землю.
– Но сегодня мы будем вместе, так что мне ничего не грозит.
Анатолий задумался.
– Пожалуй, это, в самом деле, неплохая идея.
– Значит, ты идешь?
– Да. Все будет как раньше. – Анатолий как-то странно посмотрел на меня и вдруг широко улыбнулся. Я тоже не смог удержать на лице улыбку.
У меня есть пагубная привычку; захламлять то место, где живу, А потому в моей замечательной квартире-крепости царил страшный бедлам. Так как до того, как идти на прием, у меня оставалось время, то я решил пожертвовать им уборке своего жилища. И одновременно воспоминаниям. Тем более одно занятие совершенно не мешало другому.
