Сергей Семипядный - маленькие и неприметные-3
– Кстати, о дворниках, как вы их называете… – начал заводиться Евгений, но Лариса слушать его не стала.
– Мне эта тема не интересна, – жёстко перебила она. – А вот информацию о знакомых Козюкову Елизаветах, Лидиях и Ларисах попрошу предоставить. Жёны, любовницы, подруги, родственницы, однокашники. Желательно, с краткой историей взаимоотношений. Ну как?
– А если всё зря? Если убийц вы не найдёте?
– Не найду я – найдёте вы или милиция. Уж поверьте, время, потраченное вами на сбор сведений, о которых я сказала, напрасным не окажется.
Евгений с минуту теребил чубчик и хмурил брови, а затем всё же обещал, что они подумают. И добавил, что не всякую информацию они могут передавать кому попало.
– Это в милиции и прокуратуре могут работать кто попало, а я журналистка и сама отвечаю за свои слова и действия. Надумаете, позвоните. Замётано? – Лариса протянула свою визитку. – Пока.
И она покинула салон двухсотпятидесятого «Мерседеса».
Дмитрию Подлесному о торге с представителем службы охраны «Натурбойла» Лариса не сообщила ни до встречи, ни после.
19
После шести часов, проведённых на подъёмнике автосервиса, старенькая «семёрка» Подлесного пришла в чувство и задышала достаточно ровно, хотя и излишне громко.
– О, лёгок на помине! – воскликнул Пасько, открывший Подлесному дверь. – Буквально несколько часов тому назад про тебя спрашивали. Ну, заходь. Решил-таки забрать колесо?
– Да, нужно оно мне, – пожал протянутую руку Дмитрий. – А кто меня спрашивал?
– Двое каких-то парнишек. – Шестидесятилетний Павел Фёдорович Пасько всех не достигших сорока называл парнишками и девчонками. – А колесо твоё я после твоего звонка из хлама своего выгреб и поближе к двери перетащил. Я его поставил в уголке, тряпочкой прикрыл. Чайку? Кофе? Или покрепче?
– Я за рулём. От кофейку бы не отказался.
На кухне, ожидая, пока хозяин приготовит кофе, Подлесный вернулся к сообщению об интересовавшихся им «парнишках», которое его почему-то слегка встревожило.
– Павел Фёдорович, а как эти ребята выглядели? Что они говорили? – спросил он, стремясь говорить максимально равнодушным голосом.
– Да такие, знаешь, ментовско-бандитского типа, почти лысые, крепкие, выше среднего.
– Ну а что они говорили? Как меня называли? По имени? По фамилии?
– По имени и фамилии. Дмитрий такой-то из такой-то квартиры. Как у тебя фамилия-то?
– Подлесный.
– Да-да, Дмитрий Подлесный. Я говорю: жил там Дмитрий, фамилию его не знаю – я ведь твою фамилию и не знал, – потом ещё люди, говорю, жили. Семья, говорю, сначала, но совсем чуть-чуть, затем…
– А они что? – проявил нетерпение Дмитрий.
– Они фотку показали.
– Фотку? Какую?
– Обыкновенную, любительскую, как говорится. Ты там небритый такой, с недовольной рожей, со щетиной. Закипело, я сейчас…
– Говорили, зачем я им? Они представились как-то?
– Не, Дима, они не представились. Я спросил: кто, говорю, ему будете? Знакомые, говорят, дела общие, мол, у нас. Я им сказал, что ты звонил вчера по поводу колеса, но сам и не появился. Ну и всё. Ну и ушли.
– Понятно.
Павел Фёдорович поставил на стол чашки с кофе, придвинул к гостю сахарницу.
– Сахар, печенье бери. Телефон твой спросили, адрес. А я ж ничего не знаю. Ты мне телефон свой оставь.
– У меня нет сейчас. Я как раз квартиру ищу, – ответил Дмитрий.
– А, слышь, – встрепенулся Пасько, – они же на «девятке» приезжали. Кто у тебя из приятелей на оранжевой «девятке» катается? Я тут подошёл к окну, – Павел Фёдорович вскочил и подбежал к окну, – смотрю: оранжевая «девятка» подползает, а из неё… Тпрруу! А не она ли вон стоит? Точно, она!
– Где? – Дмитрий торопливо приблизился к Пасько.
– Вот же, слева. Правее джипа. Ну?
– Была у одного моего приятеля «девятка», – медленно выговорил Подлесный, просто так, лишь бы что-нибудь сказать.
Между тем он пытался быстрее сообразить, что же ему сейчас делать надлежит. В том, что встречаться ему с этими «парнишками» не стоит, сомнений у него не было.
– Оранжевая «девятка»? – спрашивал Павел Фёдорович.
– Что?
– У приятеля оранжевая была?
– У приятеля? Нет, кажется, – рассеянно отвечал Дмитрий. – А бинокля у вас нет? Если бы на номер глянуть…
– Есть, а как же? – радостно откликнулся Пасько. – Я же охотник. Теперь, правда, пожалуй, уж бывший. Так, по воронам… Когда к сыну на дачу, на шашлыки, выбираемся, стреляю по воронам. Сын мне, как старому охотнику и рыболову, бинокль и подарил на день рождения. – Он убежал и спустя минуту вернулся с биноклем. – У меня сын-то здорово приподнялся. Квартира у него сейчас, знаешь какая?
– Какая? – рассматривая оранжевую «Ладу», спросил Дмитрий.
Номер он уже запомнил, а вот кто там внутри находится, и находится ли, и не разберёшь из-за основательного тонирования стёкол.
Пасько, между тем, продолжал:
– У него же теперь двухэтажная, у сына-то. Он квартиру с четвёртого-то прикупил, а потом дыру в потолок и лестницу замастырил. Бабка Анна-то померла, а сын у наследничков и купил квартирку. Да я тебе сейчас и покажу. Ты, поди, и не видал двухэтажных? Слышь, Дима? А ты знаешь, как я к нему теперь в гости хожу?
– Как? – спросил Подлесный, возвращая бинокль. – Классная штучка.
– А у меня дверь отсюда и – к нему. А ну, пошли! – Павел Фёдорович увлёк Дмитрия за собою из кухни. – Вот дверь на площадку, через которую ты вошёл. Видишь? А сейчас сюда иди.
Спустя минуту они уже были в соседней квартире, где жил сын Павла Фёдоровича Валерий, занимавшийся продажей электрооборудования турецкого производства.
– Маша! – позвал Павел Фёдорович и повернулся к Дмитрию. – Машу-то, мою внучку, помнишь?
– Конечно.
Появилась семилетняя рыженькая Маша.
– Маша, ты дядю Диму-то помнишь? – спросил дедушка.
– Да. Здрасьте.
– Здравствуй, Маша, – поздоровался Дмитрий.
– Маша, я дяде Диме квартиру вашу покажу. Ты вот живёшь в двухэтажной квартире, а он даже и не видал таких. Пошли, Дима.
Пасько принялся показывать квартиру, и Дмитрию, занятому своими мыслями, приходилось, тем не менее, то и дело кивать и демонстрировать всячески свой интерес к осматриваемым евроотремонтированным хоромам.
Однако когда они с экскурсоводом Павлом Александровичем достигли двери, ведущей на площадку четвёртого этажа, Подлесный уже принял окончательное решение колесо сегодня не забирать, потому как велик риск попасть в поле зрения разыскивавших его ребят. Тем более если он выйдет из подъезда с Пасько, к которому те уже наведывались.
– А вот дверь на четвёртый этаж, на площадку, – указал Павел Фёдорович. – Видал?
– Она тоже рабочая? – спросил Дмитрий.
– Естественно. А как же! – Павел Фёдорович радостно загремел засовами.
– Я, пожалуй, тут и выйду, – вдруг решил Дмитрий.
– Дак мне-то одеться надо! – взмахнул руками Пасько.
– Да я сегодня не буду забирать колесо, – сообщил Дмитрий. – Пускай ещё пару деньков постоит, а? Не помешает, Павел Фёдорович?
– Да нет, в общем-то.
– У меня сейчас просто времени нет. Я только сейчас вспомнил, что меня ждут на Комсомольском проспекте. Опоздать боюсь. Завтра, Павел Фёдорович, или послезавтра… Но я позвоню предварительно.
– Ну, дело хозяйское, – развёл руками Пасько. – Бывай!
– До свидания!
Оказавшись за дверью, Подлесный закурил и стал спускаться по лестнице. Он уже решил, что, выйдя из подъезда, сразу повернёт направо и мимо окон пройдёт за угол дома. Если от оранжевой «девятки» кто-то последует за ним, то у него будет возможность убежать.
На площадке между четвёртым и третьим этажами он миновал парня в синей вязаной шапочке, возившегося со шнурками на ботинках. «Чего это он в шапке? – подумал Дмитрий. – Замёрз, что ли?» Поворачивая с площадки третьего этажа на лестницу, он обернулся на теплолюбивого парня и встретился с его насторожённым взглядом. Парень быстро опустил голову, однако тотчас же и вскинул её и, вперившись в Подлесного широко распахнутыми глазами, быстро выпрямился и сунул правую руку в карман широкой матерчатой куртки. Дмитрия словно что-то встряхнуло, и когда в руке парня в шапочке появился пистолет с безобразно удлинённым глушителем стволом, он уже приступил к осуществлению сумасшедшего прыжка с лестничной площадки – вниз, на убегающие в подъездный сумрак ступени.
А над головой запоздало треснули два сухих выстрела. Приземлился (прибетонился-приступенился) он удачно. И запрыгал дальше, уже менее безрассудно, однако стараясь выдерживать заданный темп. Выскочив из подъезда, метнулся вправо, добежал до угла дома и быстро обернулся. Позади – никого. И что теперь?
Дмитрий заскочил за угол дома, осмотрелся, затем осторожно высунул голову из-за угла и оглядел двор. Ничего настораживающего. «Девятку» из-за кустов почти не видно.
Распахнулась дверь, и из подъезда быстро вышел киллер в вязаной шапочке. Не глядя по сторонам, он быстро направился по тротуару влево. Дмитрий смотрел ему в спину и едва сдерживал себя, чтобы не броситься за ним следом. Зачем? Чтобы настигнуть и переломать кости. Чтобы превратить его в топтаный бифштекс, в обыкновенный кусок бесформенного мяса. И если бы не было поблизости оранжевой «девятки», он так бы именно и поступил. И даже наличие у киллера оружия не удержало бы его.
