Татьяна Эдел - Секс, любовь, шизофрения?
Я все также увлеченно ходила в драмкружок, но играть с Геной в одних спектаклях не получалось, все еще была маленькой. А он играл уже Данилу– мастера в спектакле «Хозяйка медной горы». Ох, как же я завидовала Нелле, которая уже и грудь имела и была старше на год. Там даже была любовная сцена, о которой я могла только безмолвно мечтать.
Однажды во время репетиции чуть приоткрылась дверь и просунулась голова с яркими синими глазами. Голова оказалась Генкина. Он кивком вызвал меня в коридор. Странно было все. Он учился в другую смену и значит сбежал с уроков. Я, не веря своему счастью, вышла. Мы присели на диван в конце коридора. Он подал мне квадратик, вырезанный из бумаги, заполненный цифрами, похожий на кроссворд и такого же размера сеточку, в которой кое– где были вырезаны клетки.
– Разберись дома,– были его слова.
Он показал мне как пользоваться этим шифром и первые слова я смогла прочесть при нем. …Оля ты…
Мы немного поговорили ни о чем и он ушел. Ответ он попросил тоже зашифровать.
Я не могла дождаться, когда останусь одна и смогу прочесть его послание . Наконец, мне это удалось. Текст гласил: Оля, ты мне нравишься. Я хочу с тобой дружить.
Сердце замерло. Все звуки исчезли. Только бездонное счастье .
Конечно, я ответила « да» и стала ждать каких– то действий. Я думала может быть он будет приглашать меня в кино или просто приезжать в выходной погулять. Но зря думала. Мы дружили сердцами. Однажды он познакомил меня с двумя своими лучшими друзьями. Хорошие ребята, понравились мне, я им тоже и это было видно. Они позвали меня в кино, но сели все вместе, мое же место оказалось далеко впереди. Я была уязвлена и разочарована. Так прошел мой седьмой класс, его десятый.
В следующем году Юдифь Лянна решила ставить сказку «Одолень– трава». Интересная волшебная история про сестрицу и пропавшего братца, про злющую и гордую красавицу принцессу Зобеиду, про гусей– лебедей и бабу Ягу. Я обычно играла всяких Аленушек, нежных и тихих, а сейчас попросила роль принцессы Зобеиды. Юдифь Лянна сказала, что это очень темпераментная роль и я ее не вытяну. Так я стала сестрицей Аленушкой. Однако я чувствовала в себе силы могучие, мой темперамент давно проснулся, нужно было только показать его. И такой случай представился.
В новогоднем спектакле я играла Единицу. Злая, коварная единица, подруга двойки делает массу гадостей ученикам, при этом носится по сцене в ярости. Параллельно я играла еще и жар– птицу, красавицу. В шикарном оранжевом оперении– костюме, изготовленном мастерами ИЗО кружка, я танцевала на пуантах и пела. Пенье и танцы это хорошо, зал внимательно слушал, но, когда я вылетала Единицей на сцену и начиналась катавасия, дети орали и топали от восторга.
После первого же спектакля руководительница похвалила меня и сказала:
– Учи роль Зобеиды, она твоя.
И я стала бессменной и единственной исполнительницей этой роли. По ходу спектакля я превращалась в черную лебедь и танцевала красивый танец на мелодию Половецких плясок из оперы « Князь Игорь». Чудесным было и то, что танцевала я в настоящем костюме профессиональной актрисы, ранее игравшей роль черного лебедя. Это было настоящим счастьем и я мечтала, что тоже стану настоящей артисткой.
Приближалось время экзаменов, я заканчивала восьмой класс, Геннадий – одиннадцатый. Уже было известно, что он уезжает далеко в Россию поступать в военное училище. Меня это не очень расстраивало, здесь я его видела тоже очень редко, а вдали я могла надеяться хотя бы на письма.
При прохождении медкомиссии в военкомате у Гены обнаружили гланды и уложили в больницу на операцию. В Узбекистане уже буйно цвела весна. Перед тем как идти к нему в стационар, я зашла на базар и купила девять огромных кремово– желтых роз. Дивной красоты, они благоухали нежнейшим ароматом. Меня немного смутил желтый цвет, но одернув себя, что все это предрассудки, я отравилась на свидание.
Придя в больницу, отыскала палату и вошла. Кровать была пуста.
– А он где– то во дворе, к нему пришли,– сказал сосед.
Оставив на тумбочке розы, я поспешила на улицу. Оглядевшись, заметила в дальнем углу беседку. Когда подошла ближе, поняла, что небо рушится и земля уходит из под ног. Там сидел Геннадий рядом с незнакомой девушкой и его друг, которого я уже видела однажды. Мы поздоровались. Повисло напряженное молчание.
– Как себя чувствуешь? Как прошла операция?– спросила я.
– Нормально, мороженое вот ем, чтобы быстрее зажило горло – чуть улыбнулся он.
– Ну, нам пора,– вмешалась вдруг в разговор девушка. Она встала и пошла. Мы шли с другом сзади и я со щемящим сердцем увидела, что она маленького роста и даже ниже моего милого. Вот тебе и пара. А я выше его уже наверно на полголовы. Однако я старалась не думать о плохом, ведь это была просто его одноклассница.
Потом наступило лето и я уехала в пионерский лагерь. Решено было проводы Геннадия отметить именно там спектаклем “Одолень– трава”, где и он играл роль царя, отца Зобеиды.
Я очень ждала этот день. Представление получилось замечательное, детворе очень понравилась эта сказка, нам хлопали так, что казалось горное эхо вторило им.
После праздничного обеда, мы вдвоем пошли погулять по горной тропинке вверх. Жаркое солнце высушило траву и воздух был напоен зверобоем, мятой, душицей и еще какой– то сказочной смесью трав. Я и чувствовала себя в сказке.
– Ты писать– то мне будешь?– задал он вопрос, которого я ждала больше всего на свете, не надеясь на большее.
– Буду, конечно, адрес запиши.
– Я его итак знаю,– удивил меня ответ и порадовал несказанно.
Они уехали, а я еще долго не могла прийти в себя от счастья . Прибежала в палату и плюхнулась спать. Чувства распирали меня. На соседней кровати лежала девочка Вера. И слово за слово начала выспрашивать о кружке, о каждом, кто играл в спектакле. Сказала, что Генку иногда видела в городе, оказывается он живет в ее районе. Это как– то сроднило меня с ней и я поведала ей всю историю моей любви.
Закончилось лето, началась учеба. Я получила уже несколько писем от друга и даже фото в военной форме. Каждый день и каждую минуту я ждала весточку. Я писала письма, аккуратно следя за словами, боясь явно высказать свои чувства. Не могла насмотреться на фотографию. Это был настоящий Андрей Болконский и не меньше.
Однажды на перемене ко мне подошла сестра моего одноклассника и спросила:
– Как у тебя с Генкой, Оль?
Я растерялась. Откуда она знает о нашей дружбе? Он учился в другой школе и в другом районе города. И почему такой вопрос, и при чем тут она?
– Да, нормально, – отвечала я.
Тогда она вздохнула, посмотрела сочувственно и, тронув за локоть, отвела в сторону:
– У Генки есть девчонка, он просил, чтобы она его ждала. Ты была в пионерлагере и кому– то рассказала о вашей дружбе, ей доложили. Теперь она в гневе. Они узнали в какой школе ты учишься. Оказалось, что ее двоюродная сестра – моя соседка, конечно, спросила меня о тебе. Я сказала, что знаю тебя. Так что делай выводы.
Я пошла на урок и уже не видела ничего и не слышала. Дома меня ждал еще более сильный удар, письмо. Оно начиналось словами «Ну, Оля, я от тебя такого не ожидал.» Он писал, что я там себе напридумывала и наговорила девочке в лагере? Писал, что любит эту одноклассницу и хотел, чтобы она его дождалась. Сетовал, что подружка не хочет ему писать и я рушу его судьбу.
Лучше бы я разрушила, если бы могла представить, что будет дальше.
Я кинулась писать покаянное письмо о том, что это мои фантазии, выданные за действительность и что я рассказывала лишь о СВОИХ чувствах. Желала ему и ей счастья и уверяла, что они помирятся. Написала письмо и ей, убеждая в том же и вернула его единственную фотографию.
Пришла в школу, нашла Веру и передала ей письмо для разлучницы. На следующий день она сказала:-“Ответа не будет".
Так, казалось, закончилась моя первая большая любовь.
Глава 3.
Девятый класс пролетел быстро в трудах и заботах. Я снова оказалась на «ответственном» посту теперь комсорга школы. Вечные собрания, городские и областные конференции, отчеты, дебаты, ко всему прочему нужно было оправдывать звание первой ученицы и не забывать свой любимый драмкружок. А тут еще меня пригласили участвовать в вокальном кружке нашего Дворца пионеров, о чем я втайне давно мечтала. Всегда объявляла их в концертах и слушала с замиранием сердца, голоса у всех солистов были ангельские.
