Татьяна Эдел - Секс, любовь, шизофрения?
-Посмотрите на меня. Вначале я закончила политехнический и даже проработала конструктором два года, но поняла, что это не мое. Я заводскую проходную видеть не могла. Потом снова училась несколько лет и вот теперь я на своем месте. Смотрите, чтобы вас не постигла моя участь.
Она почему-то звала меня на вы, это возвышало меня и давало силы и уверенность. Почему я не прислушалась тогда к ее совету? Скорее всего тоже испугалась конкурса, ведь я жила в Узбекистане, где все продавалось и покупалось, дипломы, экзамены. Поехать же в Россию мысли не было. Родители боялись отпускать далеко, а я и не просилась.
Таким образом, что же у меня осталось? Предложенный Славой инженерно-физический факультет, за которым будущее? Такой факультет в Ташкенте был.
-Правильно, Оля будешь инженером всегда на кусок хлеба заработаешь,– посоветовал в итоге отец.
Я и решила, идти на этот кусок. Как же я ошиблась.
Теперь, когда прошло много лет, я отчетливо вижу, что свернула не на свою тропинку.
За несколько дней до вступительных экзаменов появилось еще одно маленькое окошечко в другой мир, еще одна возможность, еще одна тропинка. Позвонила любимая школьная подруга Любаша, отличавшаяся неординарным мышлением и поступками и сообщила, что сегодня вечером уезжает в Красноярск, решила поступать в институт там, где конкурс небольшой. Я кинулась на вокзал, проводить, расспросить, пожелать. И какого же было мое удивление, и даже не удивление, а смятение и боль, когда рядом с ней увидела с чемоданом другую одноклассницу– Ларису. Значит они заранее договорились, видимо долго обсуждали, а я ее лучшая подруга ни сном, ни духом ни о чем не ведала. Видимо мое лицо выразило всю гамму чувств, поэтому замявшись, Люба промямлила:
– Ну, хочешь, поехали тоже с нами. Просто я подумала, что ты уже подала документы и не захочешь что– то менять.
Я молчала, потрясенная. Собраться в пять минут и уехать в дальние края не составило бы для меня никакой трудности. Но предательство лучшей подруги подкосило. Зачем я поеду? Им хорошо вдвоем, я в любом случае буду чувствовать себя лишней.
Потом она прислала письмо, сообщавшее, что провалилась, а Лариса, гораздо лучше учившаяся, теперь студентка института цветных металлов. Скорее всего при моих знаниях и оценках я бы тоже поступила, но меня ждал суровый путь русской абитуриентки в Узбекистане.
Забегая вперед, скажу, что Люба так и не вернулась домой и на следующий год поступила. Потом они обе выйдут замуж за сибиряков: хороших, умных и порядочных парней без завихрений в голове.
Глава 4.
Итак, я жду экзамены, готовлюсь, на душе смутно и тревожно. Не о таком поступлении я мечтала. Все десять лет школы надеялась заработать золотую медаль, а в итоге имею дырку от бублика, как говорил Глеб Жиглов. Медаль растворилась как утренний туман в желании моих любимых учителей помочь мне. На экзамене по математике учитель, заглянув в мою тетрадь, тихо сказал:
– Убери 4 Пи из знаменателя.
Я также тихо воспротивилась, но он был суров. Я убрала. Потом меня вызвал директор школы и сказал, что учитель признался в своей ошибке, но ничего сделать уже нельзя. Еще была надежда на серебряную медаль, но и она канула в небытие.
На экзамене по литературе обожаемая молодая учительница не разрешила писать на свободную тему, приказав писать по Горькому «На дне». Про этого несчастного Луку было писано– переписано, что нового можно было написать? Да еще к тому же я почти лежала на парте все часы сочинения. Страшно болел живот, и спасения не было. Так я схлопотала три четверки в аттестате и рухнувшие мечты.
Подруга уехала, предав дружбу, медали нет, с юношей тоже не сладилось– все это не добавляло энтузиазма.
Потом я докажу своим учителям, что мечтала о медали не зря, получив на вступительных экзаменах пятерки по обоим предметам. Но получив три пятерки по алгебре, геометрии и русскому языку и литературе, по физике мне поставили тройку. Даже если у меня все было сделано на пять, я не имела шансов получить более высокий балл. Дело происходило в Ташкенте, конкурс десять человек на место, и без блата не мог поступить никто. Я замахнулась, но мяч улетел в пустоту.
Потом предложу документы в два других факультета, где проходной балл был лишь пятнадцать в отличие моих восемнадцати, но и там меня будет ждать очередное потрясение.
-Вы же хотели стать физиком, и значит у нас вам будет учиться неинтересно,– ответили мне.
В итоге предложили учиться на механическом факультете вечернего отделения. Я в очередной раз послушалась родителей, которые не одобрили идею отложить поступление на следующий год. Так лучшая ученица школы стала лишь «вечерницей».
Я знала свои силы, почему же позволила себе уплыть по течению, а не воспротивиться и настоять на своем?
Так началась трудная жизнь длиной в шесть лет, когда днем я работала, вечерами училась, а в выходные дни чертила бесконечные курсовые работы.
Прошло полгода. Я сдала первую сессию и была дома на каникулах. Позвонила дорогая Юдифь Лянна и попросила прийти на репетицию, ничего не объясняя. Она теперь вела занятия в самодеятельном молодежном театре и позвала туда. Я конечно, помчалась, радуясь встрече. Встреча оказалась не только с руководительницей, но там восседал красивый военный, оказавшийся Геннадием. Мы вышли на лестничную площадку. Молчали.
-Оля, у меня произошло несчастье.
– Что случилось? Все здоровы?– забеспокоилась я.
– Моя жена изменила мне и родила ребенка....
Я потеряла дар речи.
– Как это? Когда она успела? ТЕБЕ изменить? Как она могла?– в ужасе вопрошала я.
– Когда мы прошлой зимой поженились и я уехал заканчивать училище, вот тогда она и связалась с ним. К моему приезду летом была уже беременна, поэтому и болела все время. Аборт делать побоялась и дотянула почти до семи месяцев, договорилась об искусственных родах. Но она не успела все скрыть, я приехал чуть раньше, она еще была в роддоме.
Мы распрощались с Юдифь Лянной и вышли на улицу. Он вдруг сказал:
– Проводи меня, пожалуйста, а потом я тебя посажу на автобус и ты уедешь.
Мы ушли в темноту, пересекли две улицы и, оказавшись на железнодорожном полотне, пошагали по шпалам. Дорога была неблизкой, длиной в пятнадцать автобусных остановок, но она была сладостной для нас. Теперь мы оба были уже взрослыми и вели разговор открыто выражая свои чувства. Костер, потухший было в моем сердце, вспыхнул с новой силой, будто и не было трех лет печали.
Когда мы дошли до конечной остановки автобуса, от которой ему ходу до дома пять минут, он взял меня за руку и сказал:
– Оля, пойдем к нам. Мои родители знают о тебе и будут счастливы принять тебя.
Мне было всего 18 лет, решиться на такой шаг сразу я не могла. Ясно понимала, что сейчас церемонии ни к месту и стану женщиной в эту же ночь. Я была не готова.
Я уехала домой. Мы стали встречаться. Он приезжал каждый день и оставался до позднего вечера. Я ходила с синими, от крепких поцелуев, губами и блуждающим взглядом. В один из таких вечеров, он сказал:
– Я так больше не могу, можно я останусь?
Как могла я позволить это, если в соседней комнате находились родители, которые остро переживали за мою судьбу и постель до свадьбы считалась в нашей семье позором.
Гена ушел. Его отпуск подходил к концу. Он сокрушался, что будет теперь с его воинской карьерой, ведь он комсорг полка и вдруг развод. Что я могла ему посоветовать? Он должен был все решить сам и сделать выбор. Он его и сделал: выбрал карьеру, а не меня. После отъезда я получила три нежных письма, вслед за которыми повисла тишина. А потом позвонила та же его одноклассница Нина и сказала, что Валентина уехала к мужу.
Развод бы испортил его продвижение по служебной лестнице… А жить рогатым лучше? Если она в самом начале пути сотворила такое, то где гарантии, что дальше она станет святой женой?
Было больно, но умный мозг заблокировал мое сознание и я несколько месяцев жила в каком– то коконе, где меня не касалась бегущая рядом жизнь.
Еще через полгода я познакомилась с молодым человеком, который через два года станет моим мужем.
