Лариса Райт - Неслучайная встреча (сборник)
То, что Корк сегодня остался без утренней прогулки, было очевидно. Пес вертелся возле меня возбужденной юлой и не давал надеть колготы.
– Сейчас, Корюш. – Я кое-как натянула одежду и пошла в коридор. Проходя мимо комнаты сына, заметила, что он разбирает груду учебников. Хотела сказать, что в армии они не понадобятся, но сдержалась. Чертыхаясь и почему-то все время попадая не в тот рукав, стала надевать куртку. Сын высунул из комнаты голову, протянул виноватым голосом:
– М-а-а-ам?
– У? – Я наконец справилась с задачей и теперь рывком застегивала молнию на сапогах – они были слишком узкими, но единственными на плоской подошве, и в них я не рисковала сломать конечности или, того хуже, позвоночник при падении, когда Корк дернет поводок.
– Ты не переживай, ладно? Я, это, выучу все. Сдам, в общем. Нормально все будет.
– Ага. – Я хлопнула дверью, оставив при себе размышления о том, что со скрипом натянутые трояки, поставленные из жалости или из желания сохранить нерадивого студента ради финансового благополучия института, нельзя считать нормальными. Не стала я говорить и о том, что на хорошей работе задерживаются те, кто этого заслуживает, а не те, кого все время продвигают обеспеченные родители. Так что перспективы сына мне нормальными не казались.
Через полчаса, как и предполагала, я стояла возле подъезда с пустым поводком в руках и вертела головой по сторонам, тщетно стараясь разглядеть хоть где-то вдалеке приближающееся рыжее пятно. Корка я отпустила уже двадцать минут назад, после того как меня два раз уронили, три раза дернули, столько же раз поставили мне на плечи грязные лапы и один раз провезли прямо по центру лужи. С меня капала грязная вода, зубы стучали от холода, а еще было стыдно, потому что, как назло, дверь подъезда постоянно открывалась, и очередной вежливый сосед здоровался, рассматривая меня со смесью сочувствия и брезгливости. Рыжая бестия возникла на горизонте минуты через три. Еще через десять секунд пес стоял передо мной, радостно свесив язык и виляя хвостом.
– Как тебе не стыдно! – взвилась я, не в силах сдержать гнева, и потрясла поводком перед радостно улыбающейся мордой.
Собака взглянула на меня с плохо скрываемым недоумением, весь ее чрезвычайно довольный вид говорил лишь одно: да ладно, Тата, не парься, все нормально.
– Не нормально, – процедила я, пристегнув карабин и потянув Корка к двери.
Сын встретил меня у двери полностью одетым:
– Я в институт, – сообщил он и, заметив мой внешний вид, протянул (ну, что он мог протянуть?): – Норм-а-а-ально.
– Нет, не нормально, не нормально! – взвилась я уже в полный голос, но никто не пожелал слышать крик моей истерзанной души. Сын ретировался на лестницу, а Корк с чувством выполненного долга отправился оставлять следы грязных лап на паркете. Кричать стало бессмысленно, можно было только поплакать, что я от души и сделала, забравшись в теплую ванну и пролежав там, наверное, минут сорок, пока снова не почувствовала озноб.
Я вылезла, тщательно вытерлась новым махровым полотенцем (даже специально сбегала за ним через всю квартиру, хотя в ванной висело несколько чистых), намазалась кремами, высушила и уложила волосы. Потом, немного поразмыслив, нарисовала на лице яркий вечерний макияж, переоделась в спортивный костюм и отправилась в кладовку за пылесосом. Пора уничтожить следы преступления наглой собаки. Конечно, я знаю, что нормальные люди совершили бы все эти действия в обратном порядке. Сначала уборка – потом марафет, но сейчас во мне говорил дух противоречия со всем, так или иначе связанным с нормальностью.
Через три часа в квартире не осталось ни одного не отдраенного сантиметра, и я с чувством выполненного долга плюхнулась на диван и начала праздно размышлять, какому занятию посвятить оставшиеся полдня. Не прошло и трех минут, как в голове прочно укоренилась следующая мысль: я могу легко придумать себе дело на сегодня или даже на завтра, да, пожалуй, и на всю неделю способна составить плотное расписание дел, которые до сего момента откладывались в долгий ящик. Но что будет через месяц, через два, через полгода, когда я перемою окна, перестираю шторы, посещу всех подруг и составлю мнение обо всех театральных премьерах? Тоска прилегла рядом и тесно прижалась ко мне. Так мы и лежали в крепком объятии до тех пор, пока я не нащупала пульт от телевизора и не нажала кнопку.
На первом канале стилисты преображали мою копию (не внешнюю, конечно, – статусную). По подиуму грузно шагала домохозяйка и кокетливо улыбалась своему новому отражению. Я вскользь подумала, что посещением салонов красоты можно, наверное, убить еще месяц-два безработного существования, и переключила канал. На втором шел выпуск новостей и транслировался репортаж с очередного митинга. Я тут же решила, что могу вступить в ряды какой-нибудь партии и на общественных началах продвигать в массы ее идеи. Мысль утопическая, но смешная. Утопическая потому, что меня с моим маленьким ростом и тихим голосом было бы не видно и не слышно ни с одной трибуны. А мягкий, застенчивый характер даже и не позволил бы туда залезть. Так что от продвижения идей пришлось здесь же, на диване, и отказаться. Я снова щелкнула пультом, секунду посмотрела на уверенные гребки пловцов, что соревновались в скорости на спортивном канале, и вскочила. Как меня сразу не осенило? Я должна, в конце концов, заняться спортом! Я же так давно этого хотела. Кстати, хотела я всего и сразу: бассейн, ушу, восточные танцы, йогу или гимнастику с мелодичным и завораживающим названием пилатес. Но максимум, до чего я продвинулась в своих желаниях – это разглядывание объявлений на двери подъезда. Теперь появился реальный шанс воплотить мечты в жизнь.
Я так воодушевилась этой идеей, что тут же включила компьютер и потратила час на изучение предложений от всех районных танцевальных клубов, спортивных учреждений и досуговых центров. Выбрав несколько, на мой взгляд, наиболее подходящих, начала обзвон. Разочарование не заставило себя ждать. Где-то группы новичков были полностью укомплектованы, где-то предлагали только вечернее время занятий, где-то просили перезвонить в сентябре, а где-то снимали трубку и здоровались таким зверским голосом, что отпугивали всякое желание продолжать разговор.
Решив, что с поднятием жизненного тонуса и подтягиванием мышц вряд ли что-нибудь получится в ближайшее время, я вспомнила, что кроме своих рабочих функций, которые оказались не у дел, и материнских, в которых я, судя по всему, потерпела фиаско, я еще вполне способна выполнять функцию бабушки. Не могу сказать, что эта мысль вызвала прилив вдохновения, но все же любое занятие представлялось сейчас лучше ничегонеделания. Мне необходимо чувствовать себя полезной и нужной, если не самой себе, то хотя бы кому-то! Я снова схватила телефонную трубку и позвонила дочери, сжав на всякий случай кулачки и загадав, чтобы она сняла трубку.
Наташа – тоже журналист. Но мне до нее, как до луны. Во-первых, она работает на телевидении, во-вторых, на центральном канале, а в-третьих, снимает не малюсенькие, проплаченные богатым дядей репортажики, называемые джинсой, а настоящие проблемные фильмы, которым вполне может позавидовать любой репортер. В прошлом году ее работа даже номинировалась на ТЭФИ, и мы все очень переживали, но не случилось. Я расстроилась, а дочь только рукой махнула, отшутилась: «Все впереди». Конечно, она права. Ей всего тридцать два. Для настоящего журналиста – салага. Так что лучше продолжать мечтать, чем получить все и успокоиться. И она продолжала: фонтанировала идеями, все время с кем-то о чем-то договаривалась, куда-то спешила и где-то пропадала. Так что поймать ее на телефоне (если учесть, что она видит, кто звонит), задача практически невыполнимая. Но сегодня мне повезло:
– Алле? – В Наташкином голосе не наблюдалось повышенной резкости и раздражительности. Значит, она более или менее свободна.
– Привет.
– Мама? – Интересно, а кто, она предполагала, будет ей звонить с нашего домашнего телефона. – Ты дома?
– Да. Я… В общем, ты знаешь, я хотела узнать… э-э-э, как дела?
– Нормально. – Перевожу: это означает «Короче, зачем звонишь?» – Обычная реакция занятого человека, с которым обмениваешься новостями пару раз в неделю по вечерам и который никак не ожидает услышать твой голос посреди рабочего дня с праздным желанием поболтать. Я включила деловую женщину:
– Я просто хотела сказать, что могу посидеть с Аленкой, если надо. Ну… там завтра или послезавтра.
– Ма-ам? – В Наташкином голосе послышалось очевидное недоверие. – Что с тобой?
«Ну вот, приехали. Выражаешь желание провести время с внучкой, а у тебя спрашивают, не сошла ли ты с ума».
– Просто у меня появилось свободное время, и я вспомнила, что вы с Антоном (это мой зять) хотели…
– Три года назад.
– Что?
– Мы три года назад хотели, чтобы ты ушла с работы.
