Коллектив авторов - Альманах «Истоки». Выпуск 9
Возвращение
Людмила Осокина
Люди Влодова
Юрий Влодов, как воистину народный поэт, никогда не был один. Около него всегда кто-то находился: ученики ли, женщины ли. Он был настоящий поэтический король, а короля, как говорится, делает свита.
Поэтому я решила, помимо собственно воспоминаний о нем самом, написать еще воспоминания о некоторых людях из его ближайшего окружения, о ключевых фигурах, которые долгое время около него пробыли.
Цапин или Апостол Владимир(Цапин Владимир Александрович, 1954 г. р… Находился около Влодова где-то с конца 1970-х до последних дней).
Цапин играет во всех «людях Влодова» для меня главную роль, так как именно он меня с Влодовым и познакомил в марте 1982 года.
Помимо всего прочего, Цапин прошел бок о бок почти через всю мою с Влодовым жизнь.
На фото: В. Цапин, Ю. Влодов, Л. Осокина. 1982 г.
С самим Цапиным меня познакомил один молодой поэт – Валера Романчук, года за полтора до этого. Это произошло на литобъединении «Весы», куда я тогда ходила. И вот с Романчуком они и приходили ко мне в гости, и мы проводили вместе какой-либо из выходных дней. Но никаких дел лямурного плана у меня ни с кем из них никогда не было, нам и в голову это почему-то не приходило. Мы были просто поэтическими товарищами.
В первое время нашего общения Цапин про Влодова мне ничего не говорил. Вообще ничего. Но, где-то спустя год, Цапин почему-то вдруг решил меня с ним познакомить. Он сказал мне, что есть такой поэт – Влодов, он нигде не живет, и что он может меня к нему отвести на какую-то из квартир, где он в данный момент обретался. Конечно, слово «нигде не живет» меня немножко поразило, я даже не понимала тогда, как такое может быть, но тем не менее, я согласилась.
Поэтому от меня требовалось в какую-то из суббот в 3 часа дня приехать на ст. м. «Арбатская» с бутылкой портвейна и ждать там Цапина. Он сказал, что бутылка необходима, так как Влодов без бутылки никого не принимал.
В назначенное время я приехала на ст. м. «Арбатская», стояла там, ждала, но Цапин почему-то так и не появился. Впоследствии я узнала, что Влодов в этот раз отказался со мной знакомиться. У него были на тот момент какие-то другие дела, и он мной пока что не заинтересовался. Так что наше знакомство с Влодовым отодвинулось почти на год.
Через год, когда я уже ходила на студию «Чистые пруды», Цапин пришел туда вместе с Влодовым. (Или, наоборот, Влодов пришел вместе с Цапиным). В этот раз было мое обсуждение, и в перерыве Цапин представил меня Влодову. Так состоялось наше знакомство. Потом, после студии, мы все вместе поехали ко мне домой, точнее, на квартиру моей сестры, где я тогда жила, а сестра в это время лежала в больнице. Цапин по дороге потерялся, и мы с Влодовым остались одни. Мы провели тогда вместе ночь, потом встретились еще через неделю на этих «Чистых прудах», а потом и вовсе уже не расставались. Я стала с Влодовым везде ходить.
Влодов называл Цапина учеником. Он называл так всех молодых поэтов, которые в то время около него крутились. Влодову в то время, в 1982 году, стукнуло 50, поэтому на роль учителя он вполне сгодился. Цапину было где-то лет 26 в то время или 24, уж точно не помню.
Но на самом деле, Цапин был нечто больше, чем ученик. Он был, в некотором роде, поверенный в делах.
Долгое время, особенно в первые годы моего общения с Влодовым, Цапин почти везде нас сопровождал, он постоянно присутствовал в нашей жизни. Я, правда, не знаю, каким образом он успевал еще и работать, он работал в типографии «Красной звезды» каким-то сотрудником, причем, полный рабочий день. Еще он к тому же был женат, у него была жена и маленькая дочь. Жил он в своей квартире в районе Измайлово. Не знаю, как ему удавалось совмещать свою собственную жизнь и общение с Влодовым, но каким-то чудесным образом удавалось.
Так что Цапин нежданно-негаданно из моего поэтического товарища превратился для меня как бы в слугу, в адъютанта Влодова, и мы не могли уже вот так как раньше свободно и запросто общаться. Нам приходилось молча ходить по разные стороны от Влодова. Он был очень ревнивым, и общаться нам между собой не разрешал.
Цапин был удобен в общении, потому что он странным образом никого не раздражал. С Влодовым мало кто мог ужиться, как говорится, но вот Цапину это удалось. И он пробыл у него в «учениках» очень долго.
Цапин умел молчать и говорил только тогда, когда ему это разрешали. Он только отвечал на вопросы, если его о чем-то спрашивали. Он ничего особо не хотел, не привязывался ни с какими просьбами. Это тоже было неплохо. Он никогда не пытался чем-то выдвинуться, блеснуть и затмить таким образом Влодова, он знал свое место и не совался не только в первые ряды, но даже во вторые, и в третьи.
Он вообще никуда не совался, только молча следовал куда нужно и делал то, что требовалось в данный момент делать. Также он мог легко переносить какие-то физические трудности или неудобства, что тоже было немаловажно. Например, бессонные ночи или довольно основательную выпивку. Он, в любых случаях, держался молодцом и мог себя прилично вести. Даже выпив изрядное количество всего, он не терял голову и мог помочь везти куда-то самого Влодова. Короче, он не доставлял никаких неудобств в общении и был идеальным Адъютантом Его, Великого и Ужасного.
Но, что было хорошо, он был не только «учеником», слугой или кем-то там еще. В первую очередь, он был своим человеком, и вот это, пожалуй, главное. Он воспринимался скорее как родственник, как член семьи. Такое же чувство у меня возникло только в отношении еще одного «человека Влодова» – Никитушкина. А так больше ни к кому.
С Цапиным было комфортно находиться, куда-то ходить, к кому-то ездить. Мы как-будто были одни, но в тоже время с нами кто-то был. И этот кто-то мог в любой ситуации здорово нам помочь. И помогал. Если надо было послать кого-либо за вином в магазин, то посылался Цапин. За сигаретами – Цапин. За хлебом и банкой консервов – Цапин. Встретить кого-либо в метро или на автобусной остановке посылали Цапина. Проводить тоже отправлялся Цапин. Накормить нас на свои деньги, причем без отдачи, частенько призывался Цапин. Забить какой-либо гвоздь, починить замок, кран приглашался Цапин. Как ни странно, он все это умел. Поехать с нами за компанию на электричке в какой-либо Павловский Посад, чтобы не было скучно в длинной дороге, приглашался Цапин. В гости к кому-либо пойти, к каким-либо полузнакомым людям, с которыми Влодов мог чувствовать себя некомфортно, звали Цапина. Он все-таки был своим человеком и с ним было как-то спокойнее.
Поскольку Влодов ничего сам из различных бытовых дел не умел, а делать это иногда все ж таки приходилось, то для этого существовал Цапин. Также он частенько использовался в роли переносчика тяжестей или передвижчика их.
Также на всякие Влодовские мероприятия, как-то: дни рождения, поэтические вечера, отмечания каких-либо праздников приглашался в первую очередь Цапин. В качестве участника. А как же! Даже когда мы уже жили вполне устроенно в Очаково, сначала в 55-й квартире, а потом и в 102-й, он постоянно приходил к нам на празднование Нового года, а также на все Влодовские дни рождения. Правда, потом, когда нам внезапно расхотелось что-либо отмечать, где-то начиная примерно с 2002 года, мы перестали кого-либо приглашать, в том числе и Цапина.
По внешнему виду Цапин напоминал апостола Петра: черные волосы, борода, осанистая внешность. Мне еще хотелось назвать его апостолом Владимиром. Да, пожалуй, он так и выглядел – как апостол. И занимался не просто службой, а служением Учителю в лице Влодова.
Вот как раз вспомнила песню Цапина про Москву. Он ведь не только стихи писал, но еще и песни. У него была гитара, и он исполнял эти песни под свой аккомпанемент. Помню еще на Влодовской студии в газете «Московский комсомолец» в конференц-зале он пел эту свою песню. В-общем-то, она неплохо звучала, там были такие слова, это вот припев этой песни:
Люблю Москву, ее движенье,
И смелый взгляд из-под бровей,
Люблю до головокруженья
Ее Монмартр, ее Бродвей.
Ее Садовые, Неглинку,
И захолустьев пустыри,
Ее напевы под сурдинку,
В которых просто воспарить.
Да, неплохая песня, и слова, и мелодия приятные. Помню еще «Лесные короли» у него были, тоже хорошая песня. Еще про какую-то белую девушку он пел в ритме блюза, так сказать. Не знаю, почему он с этими песнями никуда не продвинулся. Одно время он даже ходил, выступал с ними с какой-то из своих баб, но потом как-то это дело все угасло, непонятно почему. Может, он не обладал достаточной наглостью в продвижении своих дел, был очень застенчивым человеком. Поэтому, наверное.
Когда я сама начала писать песни, осенью 2000 года, мы брали у него гитару, и она какое-то время у нас находилась, чтобы Никитушкин, приезжая, мог мои песни сыграть.
Вообще, мы у Цапина брали не только гитару. Он был довольно обеспеченным человеком по тем временам. Помимо отдельной квартиры в Москве, у него были и дача, и машина, ну и всякие там более мелкие вещи: типа фотоаппарат, видеокамера. Имелась у него и пишущая машинка. Старинная. «Ундервуд», наверное. Он приносил ее к нам в халупу и долгое время она там была. Некоторые мои стихи из тех лет на ней напечатаны. Ну и Влодовские тоже. Правда, там некоторые буквы западали. И вот она долго у нас там была. Потом нам понадобились деньги, и мы продали ее Егорову, хоть она была и не наша. А что делать? А потом, по-моему, Цапин покупал ее назад у Егорова, свою же машинку. Н-да! Весело, как говорится, жили.
