Марина Крамер - Охота на мстителя, или Дамы укрощают кавалеров
– Еще пожелания будут? – сдержанно поинтересовался Дмитрий.
– Пока вроде нет, – развел руками Мишка. – Разве что в больнице не отсвечивай, не надо. Мария сама все сделает.
Генерал сухо кивнул и попросил воды. Ворон вызвал секретаршу, распорядился насчет воды и кофе, закурил и снова изучающе посмотрел на Коваля:
– Слушай, генерал, а тебе самому-то как со мной? В смысле – ты ж не мог не знать, на чем я поднялся.
Тот неопределенно кивнул, но не ответил. Ворон же, почему-то вдруг настроившийся на благодушную беседу, заговорил сам:
– Ладно, не отвечай, если не хочешь, я и так понимаю. Знал ты, не мог не знать, и справки навел по своим ментовским каналам. И, когда понял, что давно уже за мной никакого криминала нет, а бабки свои я честно зарабатываю, вот тут ты и согласился на мое предложение.
– А вы, когда узнали, что я бывший генерал МВД, о чем думали, предлагая поддержку?
Ворон прищурился:
– Ты, смотрю, решил точки расставить? Давай попробуем. Мне было все равно, кто ты и откуда, просто рожа твоя глянулась мне больше, чем рожа конкурента, понятно? А больше ничего. Мне нужен свой мэр, тот, который мои интересы будет блюсти. С тобой я смогу договориться, а соперник твой – броневой, непробиваемый, я таких обхожу. У меня никаких тайн нет, я как на ладони. А вот ты мутишь чего-то, нутром чую. Не шифруйся, я дотумкаю, в чем дело. И хорошо бы, чтобы у меня это лишних вопросов не вызвало.
Две пары глаз схлестнулись в незамысловатой игре в переглядки, и никто не хотел уступать. Мишка чувствовал, как слеза выкатилась и поползла вниз, но не отводил взгляд. «Что-то мне не нравится в том, как он смотрит, – пронеслось в голове. – Где-то я уже видел этот взгляд исподлобья, но где?»
Генерал сдался первым, сжал пальцами переносицу:
– Я ничего не скрываю. Мне всегда хотелось в политику, так почему не начать с кресла мэра в небольшом городе? Дальше уж как выйдет.
В голосе его не было фальши, но Ворон, привыкший никому на слово не верить, продолжал сомневаться, хотя вида не подал.
– Вот и поговорили, – разгладил он ладонью какой-то буклет на столе. – Всегда лучше, когда у компаньона камня за пазухой нет.
– Я поеду, – поднялся генерал. – Надо выспаться перед завтрашней встречей. Вы там будете? – Ворону в его голосе послышалась издевка. После письма от Беса Михаил Воронцов перестал ездить с кандидатом на встречи с избирателями да и вообще реже появлялся на публике.
– Ко мне завтра новый поставщик приезжает, крупная сделка намечается.
Это была правда, отчасти возвышавшая Ворона в собственных глазах и делавшая его не законченным паникером, а просто занятым деловым человеком. Бизнесменом.
– Тогда конечно.
Генерал попрощался и вышел из кабинета, а Ворон, в сердцах разодрав в клочья буклет, немного успокоился и допил кофе.
Леон
Судьба неизбежнее, чем случайность.
Акутагава РюноскэОн ехал домой со странным чувством. Его там ждали. Впервые за долгие годы его кто-то ждал в его собственном доме. Это ощущение оказалось необычным, каким-то волнительным. Что скажет Лиза, когда он войдет? Чем она занималась все это время без него? Как он войдет в квартиру, что скажет сам? Может, цветы купить? Он даже притормозил у цветочной палатки, но так и не вышел. Почему-то идея явиться домой с букетом показалась наигранной и пошлой, а хотелось простоты и естественности. И он решил – пусть все развивается само собой, так будет правильно.
На звук отпирающегося замка в прихожую вышла Лиза в клетчатом полотенце, обернутом вокруг бедер вместо фартука.
– Ой, ты рано, я еще с ужином не все успела.
– Иди сюда, – голос охрип от подкатившей нежности. Она сделала шаг навстречу, Леон подхватил ее на руки и прижал к себе.
– Чего ты? – Она легко пробегала по его щеке пальцами и улыбалась. – Думал, я уйду? Нет, Леня. Я только сегодня поняла, что не хочу никуда идти. Мне здесь хорошо, как будто всю жизнь в этой квартире провела.
– Правда?
– Правда. А сейчас пусти меня. Пока ты в душ пойдешь, я успею накрыть на стол.
Леон отпустил ее с неохотой, но послушно отправился в душ и старался как можно дольше не выходить из-под обжигавшей кожу ледяной воды, словно боялся, что сказка превратится в кошмар. Он впервые в жизни ощущал себя нужным кому-то не по профессиональному признаку, а потому что он просто есть – вот такой, изуродованный, одноглазый, с последствиями контузии. Его кто-то ждал.
– Леня, у тебя все нормально? – раздался из-за двери голос Лизы, и Леон выключил воду.
– Да, выхожу.
Чувство легкости охватило его, хотелось говорить глупости, сидеть до ночи на диване обнявшись, даже свет не зажигать. И ужин, приготовленный Лизой, и то, как она совсем по-хозяйски мыла посуду, а потом расставляла ее в шкафу, – все казалось Леону добрым знаком и началом какой-то совсем другой жизни.
Испортил все, конечно, телефонный звонок. Леон со злобным рыком схватил трубку, намереваясь послать подальше непрошеного собеседника, но это звонил Хохол.
– Да, Жека, – прикрыв трубку ладонью, Леон страдальчески посмотрел на Лизу, и та кивнула, иди, мол, разговаривай, а сама уютно свернулась калачиком под простыней.
– Извини, что поздно, но у меня тут внештатная.
– Что случилось? – Леон напрягся, ожидая неприятностей.
– Ты говорил, у тебя неплохая аптечка?
– Случилось что-то?
– Да. У Марины страшная мигрень, я ничего не могу сделать, а врач нам в доме не нужен – лишние глаза. Выручай, Леон, ей очень плохо.
– Еду.
Вернувшись в спальню, он взял со стула джинсы и рубашку и под удивленным взглядом Лизы оделся.
– Что, даже не скажешь, куда собрался?
Он повернулся к ней.
– Запомни раз и навсегда, Лиза. Будут такие моменты, когда я сорвусь среди ночи и уеду, ничего не сказав. Ты не должна задавать вопросы. Знай, я не буду тебя обманывать и у меня не появится никакая женщина. Ты не должна беспокоиться. А задавать вопросы иногда бывает опасно. Запомни это, пожалуйста. Я скоро вернусь. – Он подошел к кровати, поцеловал оторопевшую Лизу и быстро вышел из квартиры.
По пустым дорогам он быстро добрался до дома, где снимали квартиру Марина и Хохол. Взлетел по лестнице, сжимая в руке небольшой кожаный футляр со шприцами и несколькими довольно редкими эффективными обезболивающими, которые Ворон заказывал специально для Леона по каким-то своим каналам. Дверь открыл Женька в серых спортивных брюках и босиком.
– Спасибо, что быстро. Она измучилась совсем, а я в этом плане косорукий, не научился уколы делать, хоть режь, – пожаловался он, впуская Леона в квартиру.
– Ты не переживай, я умею делать это хорошо. – Леон старался, чтобы его голос звучал успокаивающе.
Силуэт Марины едва угадывался в полной темноте. Она лежала лицом вниз, отвернувшись к окну и неловко подвернув под себя правую руку. На миг Леону стало не по себе – показалось, что Коваль даже не дышит, но она чуть пошевелилась и простонала негромко:
– Женя, кто здесь?
Хохол метнулся из-за спины Леона, присел на корточки перед кроватью и громким шепотом проговорил:
– Не волнуйся, котенок, это Леон приехал. Сейчас уколет тебя, и ты поспишь.
– Вы не бойтесь, Марина Викторовна, я хорошо это делаю, – тоже шепотом сказал Леон. – Только я сперва в кухню выйду, здесь темно.
Она не ответила, а Хохол только махнул рукой, дескать, делай как надо, а сам осторожно прижался губами к ее виску. Леон на цыпочках вышел из спальни, включил в кухне свет и набрал в шприц препарат, разбавив глюкозой. Прихватил смоченную спиртом вату и жгут, вернулся в спальню, принялся искать выключатель на стенке.
– Жека, я без света не могу.
– Да, включай, только погоди, я ей лицо прикрою.
Женька набросил простыню так, чтобы она образовала нечто вроде шалаша над головой Марины, и отошел в сторону, давая Леону возможность подойти и затянуть жгут на руке выше локтя. Рука у Коваль была какой-то вялой и почти ватной, безвольно свесилась с кровати, и Леон, пристроив ее удобнее, быстрым движением ввел иглу в вену. Медленно, чтобы не сбить ей дыхание, он влил содержимое шприца и плотно прижал вату.
– Держи, Жека, и лучше руку согни в локте. Марина Викторовна, вы сейчас почувствуете головокружение и уснете, а когда проснетесь, все будет в порядке. Гарантирую, на себе проверил.
– Спасибо, – прошелестела она. – Не сидите здесь… уходите…
– Да, котенок, мы пойдем, ты спи. – Хохол выключил свет, убрал простыню с ее лица, поцеловал в висок и вышел вслед за Леоном, плотно закрыв за собой дверь. – Спасибо тебе, братан, выручил.
– Глупости. Слушай, чего ж она так мучается?
– Жара. У нее была травма, потом опухоль, потом снова травма плюс наркозы эти вечные для пластики. Говорил, что вредно, но ее же не переупрямишь. А чуть понервничала – трупом лежит и дышит через раз. Смотреть не могу.
Леон сочувственно кивнул – хорошо знал, какие бывают головные боли, которые не снять ничем, и понимал, каково тем, кто наблюдает эти мучения.
