Сеймур Алиев - Лямель и принцесса Нарла
Герцог с такой лёгкостью отправлял людей на смерть, будто их жизни ничего не стоили. Лямель был повержен, а герцог в очередной раз одержал победу. Как же юному поэту захотелось иметь десятки жизней, чтобы быть приговоренным за всех, кто безвозмездно помогал ему. Головорезы Мелзора медленно приближались, словно падальщики, предчувствуя чужую смерть. Вдруг принцесса обратила на себя внимание присутствующих.
– Нет! – не стерпев, закричала до сих пор молчавшая Нарла. – Я долго не могла понять, что же отвращает меня от этой свадьбы, что же именно не пускает сделать необратимое… Да, у этих людей нет доказательств, но я им верю. Верю всей душой, всей сущностью. Я знаю, что послание в книге было от них…
– Семриаль, – тихо выговорил Руан.
– …и я верю каждой фразе этого человека, – обратилась она с нежным взглядом, о котором он так давно мечтал, ради которого преодолевал все опасности. После принцесса, кинув отчаянный взгляд на герцога, швырнула кубок со словами: – Я не выйду за тебя никогда!
Даже король не смел что-либо сказать, в полном удивлении смотря на дочь. Что тогда говорить о других. Осознав, что всё провалилось, Мелзор, впрочем, не растерялся. Герцог никогда не действовал, не рассчитав всё заранее. И подобную ситуацию он предвидел и был готов к ней, хотя совершенно не ожидал такого стечения событий.
– Браво, принцесса, браво за блестящую речь. Дворянка встала на сторону нелюдей. Мои поздравления великой спасительнице. Ты вынуждаешь меня к крайним мерам, – он взмахнул рукой, отдав приказ ведьме, словно тень, наблюдавшей за всем происходящим. Эльда не медля швырнула огненный шар через округлую щелину Лунного зала, давая знак армии мародёров, нетерпеливо ожидавших условного сигнала.
Пока армия головорезов, жаждущих крови и золота, надвигалась на город, в Лунном зале накалялись ещё более сильные страсти. Десятки гвардейцев по приказу герцога бросились на группу отважных воинов, телами прикрывших друзей. Семеро лучших бойцов Зареба под командованием могучего Гульвиона насмерть бились с мародёрами, словно стая шакалов, напавших на жертву. Начальник стражи разъярённо рубил и швырял врагов в разные стороны, мастерски играя с грозной секирой. Но их отнюдь не становилось меньше. Из глубин замка наступали ещё и ещё гвардейцы, вооружённые зазубренными мечами. По приказу Гульвиона двое воинов, боем прорвавшись к одним из ворот, ведущих в королевский сад, сумели снять балку, замкнувшую портал. В зал ворвались Млевиант и его соратники, увидавшие побоище. Он с болезненным подозрением отнёсся к королевскому указу и отверг заслуженный отдых, в полной боевой готовности ожидая предвиденные неприятности. Бой был ожесточённым. В кровавом хаосе, прикрывшись огромными щитами, Лямель и Руан искали принцессу, взволнованно оглядываясь по сторонам. Внезапно ярко-зелёный отблеск разрезал пространство, приковав взор поэта. Отражение исходило из пояса некой фигуры в белом капюшоне, равнодушно наблюдавшей за резнёй.
– Смотри, Эльда! – указал Лямель.
Заметив ведьму, Руан позабыл обо всём на свете и ринулся к ней, внезапным рывком повалив Эльду на землю. Выхватив пузырёк, он незаметно скрылся в адской мясорубке, да так, что чародейка даже не заметила пропажу, выискивая глупого храбреца.
– Я нашёл Семриаль, – прижал он флакон к сердцу.
– Только не открывай сейчас, слышишь, не смей! – не менее обрадовавшись хоть маленькой надежде вернуть их друга, крикнул Лямель. Но радость его была неполной. Он по-прежнему не знал, куда подевалась Нарла. Лямель боялся… Боялся, когда невольно представлял хрупкое безмолвное тело своей возлюбленной в луже алой крови со следами от сапог мародёров. Это разрывало его на части. Глаза темнели, а дышать становилось невозможно. Разум мутнел с дикой скоростью, и Лямель тихо терялся в пространстве, медленно замыкая глаза. Ему снились луга, полевые цветы, солнечный день и места, где он провёл бы всю свою жизнь. «Как же тут прекрасно», – думал он, лёжа посреди ароматного луга.
– Очнись, Лями, очнись! Принцесса, её уводят! Ты меня слышишь?
Бешеная встряска заставила поэта вернуться в сознание. Открыв глаза, он увидел связанного короля и принцессу. Привстав, Лямель громко обратился к гиганту, который без устали рубил гвардейцев Мелзора.
– Гульвион! Король с принцессой… Их уводят!
Исполин, швырнув мародёра, кинувшегося ему на плечи, торопливо посмотрел в конец зала, где ведьма по поручению Мелзора вела связанных по ступеням вверх в одну из башен. Медлить было нельзя, и Гульвион сквозь остриё порхающих лезвий ринулся туда, очищая путь для друзей. Добравшись до охраняемого входа, секироносец разрубил стоящих на пути гвардейцев и открыл путь к винтовой лестнице.
– Идите, а я разберусь с Мелзором, – сказав это, он умчался в водоворот стальных лязгов, весь кровоточащий от нанесённых ран.
И друзья устремились наверх. Сделав несколько шагов, Руан остановился и разжал кулак, в котором, словно зеницу око, берёг сосуд.
– Я открою, Лямель. Я дальше не смогу, не зная, жива она или нет, – безумно дрожа от волнения, пролепетал он. – Я не знаю, что меня ожидает дальше. Если я не сделаю это сейчас, то не сделаю это никогда…
Лямель, столь заядло убеждавший своего друга в невредимости нимфы, теперь замешкался. Он трясся не меньше Руана и, уставившись на изумрудный пузырёк, молил Всевышнего, дабы его выдуманная надежда, сумевшая убедить даже его самого, оказалась правдой. Руан осторожно приоткрыл флакон, и оба, не отрывая взгляда, приготовились лицезреть чудесное появление Семриаль. Но чуда не произошло… Сосуд был пуст, и, подобно этой изумрудной стекляшке, стало пусто и в глазах друзей. Руан, упав на колени, зарыдал, терзаясь неистовой утратой. Та маленькая песчинка, зародыш угасшей надежды жестоко был затоптан. Пережить дважды смерть возлюбленной было выше его сил. Руан понял, что весь мир, который он строил, унёс ураган по имени смерть. Каждой слезой он оплакивал нимфу, так незаметно покорившую хама и грубияна, каким он ранее был. С отчаянием упрашивая вернуться, он сжимал флакон в руке и, преподнеся к губам, нежно шептал что-то, чего не расслышал даже Лямель, потерянно стоящий рядом.
Расслабив руки, он опрокинул бесполезную стекляшку и, озлобленный на всё, грозным тоном обратился к другу:
– Семриаль мы не смогли спасти, хоть спасём Нарлу.
Поэт с болью в груди, в последний раз посмотрев на одинокий пузырёк, метнулся наверх, чтобы его возлюбленная не повторила судьбу нимфы.
Глава X
Неизвестно, что творилось в Лунном зале. Жуткие вопли и звон скрещивающихся клинков и топоров чудовищным гулом охватывали всё кругом. Но если вы смогли бы перенестись на самую высокую башню, то стали бы свидетелем куда более ужасающего зрелища: как полчища мародёров, разодетых в кожаные доспехи, вихрем наступали на город, сжигая и уничтожая всё на своём пути. Горстка заребских воинов, отважившихся встать на пути этой смертоносной волны, были поглощены ею, утонув в реках собственной крови. Но смерть их не была напрасна. Пожертвовав собой, они заработали немного времени для защитников Зареба. Город был взят врасплох, и расслабившаяся армия, распущенная в честь венчания, была вовсе не готова к такому положению дел. Та небольшая часть воинов, что вела службу в окрестностях замка, сейчас билась в Лунном зале, а все остальные, успев лишь захватить мечи и копья, построились перед вражеской армией, численностью и вооружением гораздо превосходящей их. Заметив бордовый смерч перед собой, воины вздрогнули. Но повернуть назад было нельзя, ведь за спиной стражей простирался город, ставший домом для их детей, матерей и жён. Каждый воин, замкнувший ряд, знал одно: если его ожидала смерть, то он готов был умереть, забрав с собой парочку головорезов. Враг стремительно приближался, усиливая страх. Их предводителем был верный слуга герцога – Далагул. Ненасытный и кровожадный воитель, погубивший немало невинных душ. О его жестокости ходила молва, им пугали непослушных детей. Всё его лицо было изуродовано множеством шрамов, напоминающих о каждом набеге, в котором он участвовал. Далагул был силён и ловок, словно демон, и, подобно чуме, сеял смерть за собой. Мародёры были уже на расстоянии полёта стрелы… Ряды заребских защитников сплотились, а заострённые копья устремились на врага, серебряным блеском сверкая в ночи.
Неизбежность не заставила себя долго ждать, и две армии под кроной полной луны столкнулись, бешеным напором расшатав ряды заребцев. Отважные защитники отчаянно уничтожали врагов, как львиный прайд, защищающий своих детёнышей от бесчестных охотников. Казалось, заребские воины удачно отразили атаку, но вдруг в бой кинулся сам Далагул – и воодушевленные мародёры ножом врезались в фаланги заступников Зареба, разделив живую изгородь на две части. Военачальник головорезов истреблял буквально всех на своём пути. Мародёры, что случайно оказались близ его ежовых кистеней, слепо сметались. Заребцы были окружены и обречены на неминуемую погибель, гордо сражаясь с ликом зла. Бесстрашные защитники, готовые пасть духом, увидели, как на вершине холма блеснул факел. И загорелась тысяча других факелов позади него. Грозный всадник крикнул через щель забрала:
