Сергей Семипядный - маленькие и неприметные
Первой объявилась Анна. Когда Дмитрий наконец увидел её, то даже выматериться от души у него сил уже не оставалось – так истомился. Анна шла медленно, плавно покачивала сумочкой и вид имела задумчиво-полусонный.
– А, Дима! Приветик! – с деланным оживлением воскликнула Анюта. Голос её, как и всегда, был радостным и фальшивым одновременно.
– Привет, Анюта! – Дмитрий с трудом удержался, чтобы не выразить своего неудовольствия по поводу столь долгого отсутствия её в поле его зрения. – Хотел узнать у тебя, как дела молодые.
– Как дела молодые? – повторила за ним женщина и сделала смущённое лицо. – А ты откуда знаешь? Тебе Шура что-то говорила?
– Кое-что она мне говорила, но что конкретно ты имеешь в виду?
– То же, что и ты. Или ты не о моих личных делах говорил? – удивилась Анюта.
– Да о них, о них самых, – решил соврать Дмитрий, сообразив, что разговор на эту тему будет приятен Анне. – Ну и как оно?
– Как бы не сглазить, но пока тьфу-тьфу. Да, у нас прекрасные отношения. Ох, если бы не разница в возрасте, я была бы счастлива на сто два процента. А так… Я ведь не Алла Пугачёва. Я простая русская баба, татарка по национальности. Не номенклатура и не новая русская.
– Но и он не Киркоров, – заметил Дмитрий.
– Да нет, конечно, он не Киркоров, и всё-таки… – Анна погрустнела. – Если он меня оставит, то я просто не переживу этого.
Подлесный счёл необходимым успокоить её.
– Я с тобой не согласен, – решительно заявил он. – Надо, милочка, надо пережить драму достойно, если таковая произойдёт, и – к новым достижениям. У тебя, Анюта, кстати, прекрасные шансы. Говорят, в сорок пять – баба ягодка опять, а тебе, наверное, ещё…
– Да есть уже, есть, – перебила Анна. – Но я с тобой полностью согласна. И если что, тьфу-тьфу, то, пожалуй, если потребуется, ещё тряхну стариной, я им ещё дам, как говорится… Ты действительно считаешь, что я ещё вполне?
– Да конечно. У любого при одном взгляде на такую женщину что-нибудь шевельнётся в душе.
– А в штанах? Это, между прочим, тоже очень важно.
– И в штанах, соответственно, – подтвердил Дмитрий.
– Врёшь ты всё. Знаю, что врёшь, а всё равно приятно слушать.
– На сколько он тебя младше?
– Ой, страшно сказать! На четырнадцать лет младше!
– Ну вот! Какие тебе ещё доказательства нужны?
– А ты знаешь, – понизив голос, сообщила Анюта, – он ведь меня ещё и ночью будил.
– Да?
– Да. Утра не мог дождаться – ночью залез. Только вот, знаешь, при свете не любит. При ярком, я имею в виду. Наверно, я всё-таки старой кажусь.
Анна стала грустной.
– Это ни о чём не говорит, – уверенно заявил Дмитрий. – Я, например, тоже предпочитаю в полном мраке. В темноте все ощущения приобретают, как бы это сказать, ну, в общем, какое-то новое звучание.
– Большую остроту?
– Да, наверное. Что-то в этом роде.
– Может, ты и прав, – пожала плечами Анна.
– Естественно, прав. Почему, по-твоему, многие женщины закрывают глаза?
– Глаза? Действительно, я тоже закрываю. Закрываешь глаза, и начинает казаться… – Анна закрыла глаза, лицо её приняло одухотворённое выражение. – Начинает казаться, что он весь куда-то проникает в тебя. И так как-то далеко, что… – Анюта очнулась и растерянно распахнула глаза. – Я сейчас чуть не впала в какой-то транс. Ну, Димка, у тебя явные способности баб убалтывать! Если меня Юрка бросит, то я возьмусь за тебя и проверю, врал ты мне тут или правду говорил.
Дмитрий хотел сказать, что ждать, пока Юрка её бросит, вовсе не обязательно, однако решил воздержаться, дабы не искушать, ибо чревато – так, по крайней мере, ему в эту минуту представлялось, – и он лишь улыбнулся поощрительно и стал думать, как бы таким образом их разговор лирической направленности повернуть в деловое русло, чтобы не разочаровать любвеобильную женщину.
– Ой да ладно, не будем об этом, – коснувшись пальцами руки Дмитрия и кокетливо улыбаясь, вздохнула Анюта, – а то подумаешь, что совсем какая-то такая, что ой-ё-ёй и ого-го.
– Да ничего такого я не подумаю. Все мы люди, все мы человеки. И ничто человеческое нам, как в таких случаях говорят, не чуждо.
– Тут ты прав.
– Всем нам хочется счастья, удовольствий, но не всегда получается. К тому же, всё имеет свою цену, на всё деньги требуются. Кстати, Анюта, тебе Шура не отстегнула деньжат за услугу по оказанию помощи в присвоении чужих денег? – спросил Дмитрий, решив, что для этого наступил вполне подходящий момент.
Вопрос его застал женщину врасплох. Она слегка растерялась:
– Какое присвоение чужих денег?
– То самое, не помнишь? Я говорю о деньгах, которые у меня Шура свистнула.
– Я ничего не знаю и знать не желаю, – заявила Анюта, сделав при этом несколько рубящих движений ребром ладони. – Сами разбирайтесь.
– Твоя помощь, дорогая Анюта, была бы очень даже, я бы сказал, кстати.
– Моё дело сторона.
Дмитрий вздохнул:
– Жаль, а ведь я бы вознаградил тебя. Да и, мне кажется, моральное удовлетворение ты испытала бы, так как, я в этом уверен, ты не можешь не догадываться, что деньги те не её, а мои на самом-то деле.
– Не знаю! Я ничего не знаю! – стояла на своём Анюта. Но стояла, как показалось ему, уже не столь твёрдо, как полминуты тому назад.
– Жаль, Анюта, очень даже прискорбно. А я, между прочим, очень даже не жадный. Особенно если дело приходится иметь с красивыми женщинами.
– Поверим на слово, – пожала плечами Анюта.
– А Шура не при тебе звонила мне в тот раз? – решил предпринять обходной манёвр Дмитрий.
– Когда?
– Когда спрашивала у меня, в какой банк лучше деньги спрятать.
– При мне.
– И что решили?
– А почему я должна тебе говорить?
– Но Шура сама ведь спрашивала меня, куда лучше положить деньги. Спрашивала, какой банк надёжней. Я ей Сбербанк советовал.
– Да, я знаю, что ты Сбербанк советовал, – кивнула Анюта, пристально глядя на Дмитрия.
– И Шура воспользовалась моим советом?
Наступила пауза, которая сама по себе уже многое сказала Дмитрию.
– Понятно, – заключил он. – Ни в какой банк деньги она не положила. В чулок спрятала. Жаль, что я не знаю, где этот чулок хранится.
Анюта некоторое время испытующе смотрела на Дмитрия, затем спросила:
– А если бы знал, то что?
– Совершил бы преступление – вернул деньги их законному владельцу, то есть себе самому, – с улыбкой ответствовал Дмитрий.
– Но тебе нужна помощь?
– Вот именно. И мне кажется, что ты могла бы мне помочь в столь благородном деле.
– Да уж… Кража у тебя – благородное дело. За которое срок дают, и немалый.
– Ты думаешь, можно без грабежа обойтись? – обрадованно сказал Дмитрий.
– А вот это меня вовсе не касается. Да, я знаю, кому на хранение переданы деньги – дома она побоялась их оставлять, – но каким образом ты будешь их… изымать… В общем, меня это не касается.
– И где же они находятся?
– Я могу узнать адрес.
– Когда?
– Сколько?
– Пятнадцать процентов, – расщедрился Дмитрий. Так, по крайней мере, ему самому казалось.
У Анюты же были иные представления на этот счёт. И гримаса недовольства исказила её лицо:
– Мало.
– Пятнадцать – мало? – сделал удивлённое лицо Дмитрий. – Ладно, пусть будет двадцать.
– Половину бы в таких-то случаях надо требовать, – вздохнула женщина.
– Половину?! – ужаснулся Дмитрий.
– Да, наверное. Не умею я только. Нет во мне этого, торгашеской жилки. Хоть и работаю киоскёршей.
***
В одиннадцатом часу позвонила Бояркина.
– Как прошла встреча? – спросила сухим деловым тоном.
– Марина, ты знаешь, ты меня извини, но так, понимаешь, получилось…
– В чём дело? – голос Бояркиной стал угрожающим. – Чего ты там мямлишь? Ты встретился или нет с человеком? Ты внятно можешь ответить? Выплюнь что там у тебя во рту и говори!
– Ну-у, как тебе сказать?.. Не получилось…
– Что значит, не получилось? Ты понимаешь, что ты говоришь?
– Я, ты знаешь, попал в аварию, – соврал Дмитрий.
– На метро?
– Я на машине. Я у одного знакомого взял.
Бояркина молчала очень долго, почти минуту. Дмитрий даже забеспокоился и уже начал дуть в трубку и «алёкать».
– Да здесь я, – зловеще отозвалась Марина. – Справку – мне. Сегодня же! – с чеканными, отрывистыми интонациями добавила она.
– Какую справку?
– Какую? А я знаю? С печатью! Из ГАИ! Мне нужен документ, что ты попал в аварию.
– Но зачем тебе справка? – произнёс Дмитрий голосом крайне удивлённого человека.
– Справку! Ты слышал?
– Но у меня нет никакой справки.
– Ты попал в аварию, но у тебя нет никакого документа? Ты хочешь сказать, что никаких протоколов теперь не составляется?
– Но мы не вызывали гаишников. Мы разобрались сами.
– Так… А из-за чего задержка?
