Мила Иванцова - Сердечная терапия
Но что же могло случиться после удачно проведенной, хоть и сложной, операции? «Что могло случиться?» – то и дело спрашивал себя врач.
Вадим быстро переоделся и отправился в реанимацию. Перед дверью он наткнулся на испуганный взгляд отца прооперированного мальчика. Мать пока ничего не знает, ведь она еще в роддоме, откуда вчера утром привезли сюда новорожденного.
– Ситуация под контролем, оставайтесь здесь, я сообщу вам, как только будут новые данные, – выпалил Вадим на ходу и, не дожидаясь ответа, уверенным шагом прошел в дверь и направился к кроватке, возле которой кипела работа. Пожилой уже реаниматолог, взглянув на результаты анализов пациента, подошел к Вадиму.
– Внезапно ухудшилась кардиограмма в левых отведениях и появилась тенденция к артериальной гипотензии, – коротко пояснил он.
– Состояние стабильное?
– Пока да, нам удалось поднять давление, но это временно – необходимо устранить причину ишемии миокарда.
Возле ребенка колдовал Андрей, опытный кардиолог, он обследовал маленькое сердечко с помощью ультразвукового аппарата. Светлое пятно монитора отражалось в стеклах его очков, в напряженном взгляде читалось спокойствие и понимание ситуации.
– Привет, Вадим, – сказал он, не отрывая взгляда от изображения на экране. – Похоже, это тромб сдавливает левую коронарную артерию – от этого все проблемы.
– Берите пациента в операционную! – отдал команду Вадим. Выражение его лица изменилось – есть точный диагноз, и сразу все становится на свои места. Мысленно он уже спланировал операцию, и оставалось только действовать. – Операционная сестра на месте?
– Да, операционная уже готова, – отозвался реаниматолог.
– Тогда не медлите.
– Нам нужно десять минут до начала операции.
– Хорошо, я буду в операционной.
Теперь самое время вспомнить все нюансы вчерашней операции. Вадим, идя по коридору к операционной, невольно остановился у окна. Снаружи поднялась настоящая метель, и на мгновение мысленно он вернулся туда, где было уютно и так хорошо еще полчаса назад… Но отражение в ночном окне человека в зеленом хирургическом костюме сразу вернуло Вадима к реальности. Каждая потерянная минута – это увеличение риска для жизни его маленького пациента.
Маска. Хирургическая шапочка.
Стерильная одежда. Перчатки.
Специальные очки с увеличением. Налобный осветитель.
И тебя уже не узнают даже близкие знакомые.
Ты – робот, запрограммированный на быструю, четкую, последовательную и технически безупречную работу; никаких эмоций и посторонних мыслей, весь внешний мир с его проблемами и политическими играми кажется сейчас ничтожным и временно исчезает. Все внимание сосредоточено на этом маленьком человеке, который еще даже не имеет собственного имени, только отчество, и не осознает, сколько людей отдают свои силы и знания для спасения его жизни.
Все готово, операционная сестра профессионально-деловито делает последние приготовления, раскладывает хирургические инструменты. Привычные звуки кардиомонитора отбивают ритм сокращений сердца, чуть слышно шумит аппарат для наркоза – все как всегда. А на дворе глубокая ночь и падает снег.
– Мы готовы начинать, – говорит Вадим анестезиологу.
– Мы также, начинайте.
Скальпель. Пинцет. Салфетка. Ранорасширитель…
И вот оно – недавно собственноручно исправленное сердце с сотней ювелирных швов и вложенной в него частичкой себя. Врожденный порок сердца у этого ребенка был несовместим с жизнью, и еще двадцать лет назад ему бы просто отказали в лечении – не было технических условий и специальных знаний для выполнения такой сложной операции. А теперь, благодаря созданию этого суперсовременного детского кардиохирургического центра, есть возможность спасать детей со сложнейшими проблемами сердца сразу после рождения. И лечение здесь бесплатное. Разве это не счастье – работать здесь?
– Тромб удален, сердце сокращается нормально. Электрокардиограмма восстановилась? – спрашивает Вадим, глядя в монитор.
– Кривые постепенно приходят в норму. Гемодинамика стабильная.
– Заканчиваем операцию.
26
Антонина просыпалась долго. Она уже перешла границу сна и вполне осознала отсутствие мужа рядом; одним глазом взглянула на будильник и снова закрыла его. Женщина томно потянулась и еще на несколько минут нырнула в воспоминания о вчерашних телесных безумствах с Романом. Странно, но никаких картинок перед глазами не возникало, только кожа ее бедер, грудь и губы будто снова чувствовали его шальные поцелуи и прикосновения. Она бессознательно провела под одеялом ладонью по груди, ощутив ее упругость, а второй рукой погладила живот и замерла, снова прокручивая перед мысленным взором вчерашнее.
Сердце ее билось все сильнее, дыхание стало более глубоким, язык облизнул мгновенно пересохшие губы. В животе начала нарастать пульсация, дрогнули плотно сжатые бедра, и Антонина сладко улыбнулась, удивленная таким эффектом только от воспоминаний о вчерашнем. Она, сама себе удивляясь, начала ритмично сжимать и расслаблять ягодицы, чувствовала: еще немного – и случится. Но вдруг услышала, как в коридоре закрылась бронированная входная дверь, а затем металлически щелкнул прокрученный в ней ключ. Женщина замерла.
«Игорь? Куда бы это утром? – подумала она. – Может, Соня явилась новогодним подарком? Ну-ну… Что ж – у каждого свои подарки!»
Еще минут пять она лежала на спине под одеялом, рассматривая тонкую трещину на потолке. Телесные ощущения угасли, не достигнув своего пика.
«Вот гад! Даже это испортил», – вздохнула Антонина, выбралась из-под одеяла и направилась в душ.
27
Мужчина в зимней куртке с накинутым на голову капюшоном и молодая женщина в серой короткой шубке сошлись у входа на нижнюю станцию фуникулера. Мужчина заговорил первым:
– Простите, Яна, я понимаю, вам показалась странной моя просьба о встрече, но раз уж вы в курсе дела… Я взрослый человек, сами знаете, профессор, но чувствую сейчас себя мальчишкой, которого застукали за какой-то ерундой… Нет, не то я говорю… Дело не в том, что мне стыдно или неудобно перед вами, хотя и это тоже. Просто придуманная мною игра пошла не по моим правилам. Я оказался на распутье, не знаю, что делать, как жить дальше, не знаю, что теперь в голове у Тони, хотя, видимо, ничего хорошего… И мне не с кем об этом поговорить… – Игорь вдруг замолчал и посмотрел Яне в глаза. – Спасибо, что пришли!
– Скоро вагон тронется, – сказала Яна и кивнула на синий двуносый вагончик, который на пару со своим братом-близнецом целыми днями гуляет с Подола вверх, к «княжьему городу», и обратно. Все желающие подняться уже заняли свои места.
– Да, конечно, сейчас. – Профессор Соломатин достал бумажник и поспешил к окошку кассы.
В общем-то он даже не представлял, сколько сегодня стоит билет или жетон на фуникулер, ведь никогда не пользовался им как транспортом, разве что лет пять назад катал на нем коллег из Франции. Когда-то, бывало, они с Антониной и еще маленьким Вадиком любили пешеходные прогулки по столице, которую тогда не очень хорошо знали, ведь родным городом был для них Львов. И машины у них тогда не было, да и собственного жилья… Пожалуй, Антонина до сих пор не простила ему, что не захотел принять предложение руководства немецкого университета остаться там работать, а вернулся в Киев. И хотя потом у них уже были здесь все условия для комфортной жизни и не раз выезжали они за границу, но что-то пошло не так. Наверное, не оправдал ее надежд…
Эти мысли стайкой пронеслись в его голове, пока они молча поднимались по склону и смотрели на заснеженные холмы, голые деревья, Подол, купола в «нижнем городе» и серое, затянутое снежными тучами небо. В груди опять что-то сжалось и больно шевельнулось. Игорь тряхнул головой. Яна заметила это движение, отразившееся в стекле, которое было для нее и окном, и зеркалом.
Зачем она согласилась на эту встречу? Чтобы еще раз выслушать историю супругов? Но ей и так все было понятно. И к тому же ее мучили угрызения совести, ведь, разгадав секрет профессора, она рассказала об этом не своей «пациентке», в надежде, что та успокоится и повернется, наконец-то, лицом к мужу, который любил всю жизнь только ее одну. Яна разыскала Игоря Соломатина и фактически нарушила «тайну исповеди». Конечно, ею двигали благие намерения: думала, Игорь откроется жене, покается, пока не поздно, супруги смогут начать диалог и, наконец, примирятся и заживут в любви и согласии…
«Кого ты обманываешь? – вдруг перекрыл угрызения совести внутренний голос. – В какой любви и согласии? Ты действительно веришь, что, узнав правду, Антонина слегка пожурит Игоря, потом кинется к нему в объятия, и они гармонично и счастливо доживут отмеренный им срок? Не ври себе! Уже после первого визита Антонины твои симпатии были на его стороне. И твое открытие их только укрепило. Не каждый мужчина пойдет на такое, чтобы оживить любовь. Чью любовь? Антонины? Кого ты обманываешь?!»
